At last Patrick Redfern said: “It’s a glorious evening, isn’t it, Christine?”
“Yes.”
Something in her voice may have made him uneasy. He sat without looking at her. Christine Redfern asked in her quiet voice:
“Did you know that woman was going to be here?”
He turned sharply. He said:
“I don’t know what you mean.”
“I think you do.”
“Look here, Christine. I don’t know what has come over you – ”
She interrupted. Her voice held feeling now. It trembled.
“Over me? It’s what has come over you!”
“Nothing’s come over me.”
“Oh! Patrick! It has! You insisted on coming here. You were quite vehement. I wanted to go to Tintagel again where where we had our honeymoon. You were bent on coming here.”
“Well, why not? It’s a fascinating spot.”
“Perhaps. But you wanted to come here because she was going to be here.”
“She? Who is she?”
“Mrs Marshall. You – you’re infatuated with her.”
“For God’s sake, Christine, don’t make a fool of yourself. It’s not like you to be jealous.”
His bluster was a little uncertain. He exaggerated it.
She said: “We’ve been happy!”
“Happy? Of course we’ve been happy! We are happy. But we shan’t go on being happy if I can’t even speak to another woman without you kicking up a row.”
“It’s not like that.”
“Yes, it is. In marriage one has got to have – well – friendships with other people. This suspicious attitude is all wrong. I – I can’t speak to a pretty woman without your jumping to the conclusion that I’m in love with her – ” He stopped. He shrugged his shoulders.
Christine Redfern said: “You are in love with her…”
“Oh, don’t be a fool, Christine! I’ve – I’ve barely spoken to her.”
“That’s not true.”
“Don’t for goodness’ sake get into the habit of being jealous of every pretty woman we come across.”
Christine Redfern said: “She’s not just any pretty woman! She’s – she’s different! She’s a bad lot! Yes, she is. She’ll do you harm. Patrick, please, give it up. Let’s go away from here.”
Patrick Redfern stuck out his chin mutinously. He looked somehow very young as he said defiantly:
“Don’t be ridiculous, Christine. And and don’t let’s quarrel about it.”
“I don’t want to quarrel.”
“Then behave like a reasonable human being. Come on, let’s go back to the hotel.”
He got up. There was a pause, then Christine Redfern got up too.
She said: “Very well…”
In the recess adjoining, on the seat there, Hercule Poirot sat and shook his head sorrowfully. Some people might have scrupulously removed themselves from earshot of a private conversation. But not Hercule Poirot. He had no scruples of that kind.
“Besides,” as he explained to his friend Hastings at a later date, “it was a question of murder.”
Hastings said, staring: “But the murder hadn’t happened, then.”
Hercule Poirot sighed. He said:
“But already, mon cher, it was very clearly indicated.”
“Then why didn’t you stop it?”
And Hercule Poirot, with a sigh, said, as he had said once before in Egypt, that if a person is determined to commit murder it is not easy to prevent them. He does not blame himself for what happened. It was, according to him, inevitable.
Глава 2
Когда Розамунд Дарнли подсела к Эркюлю Пуаро, тот даже не попытался скрыть свою радость. Как он уже признался, он восхищался Розамунд, как никакой другой женщиной на свете. Ему нравились изящные линии ее фигуры, гордо вскинутая головка, манера держаться. Нравились аккуратные гладкие волны ее темных волос и ироничная улыбка. На Розамунд Дарнли было платье из темно-синей ткани с белой отделкой. Оно выглядело очень просто, но за этой простотой стояли большие деньги. Мисс Дарнли, владелица «Роз монд», являлась одним из самых известных лондонских модельеров.
– Мне здесь не нравится, – сказала она. – Я недоумеваю, зачем сюда приехала!
– Но вы ведь уже бывали здесь, разве не так?
– Да, два года назад, на Пасху. Но тогда здесь было гораздо меньше народу.
Пуаро внимательно посмотрел на нее.
– Что-то стряслось, и вас это беспокоит, – мягко сказал он. – Правда?
Розамунд кивнула, покачала ногой и опустила глаза.
– Я встретила призрака, – сказала она. – Вот в чем дело.
– Призрака, мадемуазель?
– Да.
– Призрака чего? Или кого?
– О, призрака себя самой.
– И этот призрак причинил вам боль? – мягко спросил Пуаро.
– Причем совершенно неожиданно. Понимаете, он увел меня в прошлое… – Умолкнув, она задумалась. – Представьте себе мое детство… Нет, у вас не получится! Вы не англичанин.
– У вас было настоящее английское детство? – спросил Пуаро.
– О, до невозможности английское! Сельская местность… большой запущенный дом… лошади, собаки… прогулки под дождем… костры в лесу… яблоки в саду… вечная нехватка денег… старые твидовые костюмы… одни и те же платья… заброшенный сад, с огромными астрами, распускающимися осенью подобно знаменам…
– И вы хотите вернуться туда? – мягко спросил Пуаро.
Мисс Дарнли покачала головой.
– Возвратиться в прошлое нельзя, ведь так? – сказала она. – Нет, этого я не хочу. Но мне хотелось бы идти дальше… другим путем.
– Даже не знаю… – пробормотал Пуаро.
– На самом деле и я не знаю! – рассмеялась Розамунд.
– Когда я был молодым – а с тех пор, мадемуазель, на самом деле минуло много времени, – все увлекались одной игрой под названием «Если б ты не стал самим собой, то кем бы ты стал?». Ответы записывали в альбомы молодым девушкам. Ответ, мадемуазель, на самом деле найти очень непросто.
– Да, пожалуй. Это был бы большой риск. Мало кому захочется быть Муссолини или принцессой Елизаветой. Что касается друзей, то мы о них почти ничего не знаем. Помню, я как-то познакомилась с очаровательной супружеской парой. После многих лет брака они были так любезны и предупредительны по отношению друг к другу, что я позавидовала этой женщине. Я готова была с радостью поменяться с нею местами. А потом кто-то поведал мне с глазу на глаз, что на самом деле они вот уже одиннадцать лет не разговаривают друг с другом! – Она рассмеялась. – Это показывает, что на самом деле ни в чем нельзя быть уверенным, так?
Помолчав, Пуаро сказал:
– Наверное, многие вам завидуют, мадемуазель.
– О да, – спокойно подтвердила Розамунд Дарнли. – Естественно.
Она задумалась, и уголки ее губ изогнулись вверх в ироничной усмешке.
– Да, я действительно представляю собой образец женщины, добившейся успеха в жизни. Я получаю наслаждение от своего творчества – мне действительно нравится создавать одежду, – и при этом я успешная деловая женщина. Я не стеснена в средствах, у меня хорошая фигура, я не уродлива и знаю, что сказать. – Мисс Дарнли помолчала, ее улыбка стала еще шире. – Ну конечно – у меня нет мужа! Тут у меня провал, не так ли, месье Пуаро?
– Мадемуазель, – галантно произнес детектив, – если вы не замужем, это лишь потому, что среди представителей моего пола не нашлось никого, владеющего в достаточной степени даром красноречия. Вы остаетесь одна по своей воле, а не в силу обстоятельств.
– И тем не менее, – сказала мисс Дарнли, – я не сомневаюсь в том, что вы, подобно всем мужчинам, в глубине души уверены в том, что ни одна женщина не может быть довольна жизнью, если она не замужем и у нее нет детей.
Пуаро пожал плечами.
– Выйти замуж и завести детей – общий удел всех женщин. И только одной женщине из ста – нет, из тысячи! – удается сделать себе имя и добиться положения в обществе, как это сделали вы.
– И тем не менее я всего-навсего несчастная старая дева, – усмехнулась Розамунд. – По крайней мере, вот кем я чувствую себя сегодня. Я была бы гораздо счастливее, если б зарабатывала гроши, имела бы здоровенного неразговорчивого грубияна-мужа и целый выводок надоедливых детей. Как вы считаете?
– Раз вы так говорите, мадемуазель, – пожал плечами Пуаро, – значит, так оно и есть.
Розамунд рассмеялась. К ней тотчас же вернулось хорошее настроение. Она закурила сигарету.
– Определенно, месье Пуаро, вы умеете разговаривать с женщинами. Теперь мне уже хочется принять противоположную точку зрения и отстаивать необходимость карьеры для женщин. Конечно, у меня все прекрасно – и я это знаю!
– В таком случае, в саду – или лучше сказать на взморье? – все отлично, мадемуазель.
– Совершенно верно.
Пуаро также достал портсигар и закурил свою любимую тонкую сигаретку. Провожая взглядом поднимающееся облачко дыма, он пробормотал:
– Значит, мистер… нет, капитан Маршалл – ваш старый друг, мадемуазель?
Розамунд выпрямилась в кресле.
– Откуда вы это узнали?.. А, должно быть, вам сказал Кен.
– Никто мне ничего не говорил, – покачал головой Пуаро. – Как-никак я детектив, мадемуазель. Это заключение было очевидным.
– Не понимаю, – сказала мисс Дарнли.
– Но подумайте сами! – Маленький бельгиец возбужденно всплеснул руками. – Вы здесь уже неделю. Вы были жизнерадостной, веселой, беззаботной. Но сегодня неожиданно заговорили о призраках, о былых временах… Что произошло? Вот уже несколько дней новые гости сюда не приезжали, и только вчера вечером приехал капитан Маршалл с женой и дочерью. А сегодня – такая перемена! Это же очевидно.
– Что ж, вы правы, – согласилась Розамунд Дарнли. – Мы с Кеннетом Маршаллом выросли вместе. Маршаллы жили по соседству с нами. Кен всегда относился ко мне хорошо – но с некоторой снисходительностью, разумеется, поскольку был на четыре года старше. Я его очень долго не видела – пожалуй, лет пятнадцать, не меньше.
– Очень долго, – задумчиво произнес Пуаро.
Розамунд кивнула.
Какое-то время они молчали, затем детектив спросил:
– Он приятный человек, да?
– Кен просто прелесть! – с теплотой в голосе сказала Розамунд. – Один из лучших! Ужасно спокойный и сдержанный. Я бы сказала, единственный его недостаток – это склонность к неудачным бракам.