– Не к добру это… – почти сразу же озвучил мои мысли напарник.
Я не мог с ним не согласиться. Занимая всю ширину тротуара, стояло человек двадцать-тридцать. Похоже было, что они о чём-то общаются, разбившись на группки поменьше. Всё это выглядело странно, учитывая как-никак действовавший запрет на собрание более десяти человек – сохранявшийся, хоть и чуть смягчённый с «не более трёх человек» после многочисленных протестов оппозиции больше двадцати лет назад. Но какого-либо оружия, разглядывая толпу людей в бинокль, я не наблюдал.
– Придётся идти дальше, – ничего не выражавшим голосом заметил я.
– Может, вызовем подкрепление сразу?
– Они пошлют нас на хрен. Может, там вход в клуб какой или какие-то локальные разборки, но только словесные. Пока что. Оружия никакого нет, агрессии по отношению к нам тоже.
– А закон «О собраниях, митингах и шествиях»? – с надеждой предположил напарник.
– Можешь попробовать, конечно. Но результат будет тот же. Сам знаешь: строгость наших законов компенсируется необязательностью их исполнения. А на этот закон всем пока что плевать, несмотря на то что сейчас какие-то небольшие волнения в Москве. Вот если бы эта группа стояла с плакатами, призывающими к каким-то политическим действиям… Было бы спокойнее, если честно, да и для диспетчера был бы аргумент.
– Ладно, что делать. Долг зовёт, придётся мимо них пройти. С высоко поднятой головой, ё-моё. На всякий случай поддерживаем полную готовность: снимаю с предохранителя электрошокер и пистолет. Согласен?
– Угу.
В сознании пульсировали слова того татуированного дрыща, обещавшего, что банда Дракона отомстит сегодняшнему патрулю полиции. Неужели это то самое? Но среди тех, кто стоял к нам лицом, я не увидел ни одной грёбаной татуировки. Почему-то мне вспомнился и полный волнения взгляд Лизы, когда я уходил из дома утром… Я попытался отбросить все эти разъедающие нервы мысли. Нужно было сконцентрироваться на деле, дрожь в руках мне точно не поможет.
Медленно, но верно мы приближались к этой толпе. Казалось, что ей в большинстве своём нет до нас никакого дела. Даже те, кто стоял к нам лицом или, бросив взгляд вдоль улицы, замечали нас, судя по всему, не проявляли никакого интереса к нашему появлению. Всё было как обычно. Это слегка успокаивало.
Сто метров, шестьдесят, сорок… И всё так же плевать. Правда, у одного или двух я успел мельком увидеть татуировку дракона, но эта банда в последнее время дико популярна в этом секторе, потому это было неудивительно. Двадцать метров…
– Ну что, либо пан, либо пропал? – услышал я напряжённый голос напарника, донёсшийся словно откуда-то издалека.
– Главное – просто проходим мимо. Не думаю, что нам стоит вмешиваться, раз нет ни драки, ни оружия.
– Согласен.
Десять метров. И вот мы уже проходили крайних людей из этой толпы. Они просто общались меж собой, кидая теперь, правда, косые взгляды в нашу сторону. Но опять же, это вполне обыкновенная и ожидаемая реакция на этой улице в отношении полицейского патруля.
– Нет, всё же Керчев молодчина… – прошептал в микрофон напарник.
– Угу.
– Он разрулит всю эту дребедень с отношением к нам как каким-то тварям и гадинам.
– Угу, – повторил я, стараясь не отвлекаться и сохранять концентрацию.
– Как будто это мы мрази, а не грабители, насильники и убийцы.
– Угу.
Он никак не мог успокоиться, всё бормоча и бормоча о том, что всё же Керчев – наш единственный спаситель. По всей видимости, его обыкновенная разговорчивость переросла из-за нервного напряжения в самую настоящую раздражающую болтливость. Я лишь угукал в ответ и думал, когда же он, чёрт возьми, заткнётся, так как его голос в ушах мешал мне сосредоточиться. А волнение тем временем усиливалось, вот-вот казалось, что кто-то из толпы нанесёт удар в спину или собьёт с ног…
Но вот толпа начала редеть, мы вышли к её другому краю. Живые и невредимые. Ещё несколько секунд, и мы уже идём дальше по обыкновенной улице, где мимо нас идут самые обыкновенные прохожие, спешащие по своим делам. Лишь теперь я почувствовал, что, несмотря на всю систему кондиционирования тяжёлого костюма, по моей спине стекает холодный пот, из-за которого к ней неприятно прилипает футболка. Я старался не слишком часто оглядываться, чтобы не давать оставшейся позади толпе какого-либо повода для «взрыва». Конечно, среди неё я насчитал ровно семь человек с татуировкой, быть может, их было больше, просто они не поворачивались, но всё же это окончательно позволило мне выдохнуть, осознавая, что конкретно сейчас у нас проблем возникнуть не должно. Правда, кто мог нам гарантировать это в дальнейшем? Даже в течение ближайших пары секунд… А до окончания патрулирования оставалось ещё два с небольшим часа. Произойти могло многое.
– Фу-у-х… – произнёс напарник, выдыхая. И затем уже счастливым голосом добавил: – Неплохо так бодрит, да? А как ты…
Его голос в мгновение прервался, и в шлеме я слышал теперь булькающий звук, от которого волосы по всему телу встали дыбом. На одном лишь животном инстинкте я упал на правое колено – по шлему проскользнуло что-то твёрдое с неприятным металлическим скрежетом. В ответ я со всей силы ударил кулаком в бок колена, метя в сустав стоявшему рядом человеку, который сразу же упал, крича от боли. На левой стороне его лица красовалась треклятая татуировка дракона.
Время словно замедлилось. Бросив взгляд на напарника, я заметил, что из стыка шлема с грудной пластиной торчал нож, с рукояти которого вытекала теперь уже слабыми импульсами алая кровь. Судя по уже утихшим звукам, напарник был мёртв. И следующей была моя очередь. Тот, кто нанёс удар ножом, упоённый кровью, бросился на меня. Но я уже выхватывал пистолет и, переведя его в режим стрельбы боевыми патронами, без лишних колебаний выстрелил ублюдку в лицо. По протоколу действий в критических ситуациях в случае смерти напарника разрешалось использовать любые средства для выживания. Решение было принято сразу же – я не собирался колебаться, тем самым подставляя свою жизнь. Моей обязанностью было вернуться вечером к дочери и жене, которые ждали меня и надеялись, что я буду целым и невредимым. Я не имел права подвести их.
Тем временем со всех сторон на меня бежали люди, у многих из которых в руках были куски арматур, ломы, цепи и ножи. Раздалось даже несколько выстрелов из пневматики, но пули просто-напросто отрикошетили от защитных пластин и шлема, не нанеся мне никакого урона.
– Вызываю подкрепление, срочно! Убит полицейский. Калининская, мать её, улица! – прокричал я, нажав на запястье кнопку вызова диспетчера.
Затем вырвал с пояса светошумовую гранату и бросил её в сторону бегущих на меня с оружием в руках людей. Сделал три выстрела из пистолета по тем, кто был ко мне ближе всего. Одному успел всадить пулю в шею, когда он уже замахивался красным пожарным топором. Следующей в ход пошла дымовая шашка. Бросив её себе под ноги, я рванул на проезжую часть, стараясь одновременно с этим не попасть под колёса проносящихся машин. Словно загнанный в угол зверь, я готов был рвать и метать, но выжить любой ценой. На удивление я не чувствовал ни паники, ни страха, ни боли. Все мои эмоции исчезли куда-то, осталось лишь чистое сознание и мерно колотящееся в груди сердце. Первая цель любого животного – выжить, и я целиком теперь посвятил себя этой цели.
Ответ диспетчера я не расслышал, так как он пришёлся на взрыв гранаты. Потому, вновь нажав на кнопку, я оповестил его ещё раз о том, что ситуация критичнее некуда и что я движусь в сторону центра города. Тем самым я хотел уйти из столь опасного сектора, который вмиг взорвался в намерении меня убить. Пистолет в левую руку, телескопическая дубинка-шокер – в правую. Преследователи с той стороны улицы также бросились через проезжую часть. Один из прохожих, то ли тоже участник, то ли просто очередной шизик (хотя они все были едины), попытался остановить меня, за что получил ударом дубинки в район челюсти и тут же упал как подкошенный.
По правую руку я заметил какой-то узкий переулок. Закрыв поворот в него дымовой шашкой, бросился туда, стараясь не сбиться с курса. Но мне не повезло – он изгибался, возвращаясь вновь на Калининскую, где меня ждала желавшая разорвать меня на части банда Дракона и её приспешники. Взвесив все «за» и «против», я всё же побоялся затаиваться в переулке – если обнаружат, мне точно настанет конец. А подкрепление бы наверняка пробежало мимо. Потому я вновь вышел на Калининскую, где меня сразу же заметили. Патроны необходимо было беречь, потому я старался стрелять лишь тогда, когда очередному преследователю оставались до меня считаные метры. Иначе меня могли бы сбить с ног. Так же я побаивался и тех, кто попадался мне навстречу. Держась бордюра, я нещадно бил шокером или дубинкой наотмашь тех, кто не прижимался к стене дома, тянущейся по другую сторону тротуара.
И всё же толпа нагоняла. В тяжёлом скафандре, защищавшем меня от ударов и пуль, я бежал сильно медленнее, да и расходовал силы много быстрее. Теперь я чувствовал металлический запах крови в носу и тошнотворный комок в горле, но старался держать дыхание ровным, делая вдох-выдох по счёту, как нас учили на многочисленных тренировках. Чёрт возьми, если бы я только знал, в какую жопу я попаду, то ходил бы только на беговые, забивая на все силовые, тренировки по стрельбе и даже столь любимый мною настольный теннис. Я усмехнулся этой мысли: «если бы да кабы». Оглянувшись, успел вовремя заметить, как один из догонявших, судя по всему, собирался прыгнуть на меня, чтобы остановить. Я резко соскочил на проезжую часть, и этот недоумок грохнулся на асфальт, как мешок, набитый дерьмом вместо мозгов, – что вполне соответствовало действительности. Я надеялся, что он как минимум сбил себе коленные чашечки, а лучше переломал все кости.
Ещё одна светошумовая граната – последняя, – за ней дымовая. И я вновь бежал через потоки машин на другую сторону улицы. Это был мой единственный шанс: петлять зигзагами, как заяц, удирающий от охотничьих собак, запутывая следы. Я уже почти добрался обратно, до той стороны улицы, где всё начиналось, как вдруг незадачливый водитель со свистом тормозов и следами шин на асфальте, видимо, заметивший меня в последний момент, потерял управление и по касательной слегка задел меня, сбив с ног.