– Не может быть! – сказала она, покосившись на него. – А сколько тебе лет?
Эли улыбнулся:
– А на сколько я выгляжу?
Они дошли до ее квартиры и остановились.
– На двадцать. Может, на двадцать один.
– Ну, я бы сказал, что по бумагам мне тридцать два. Но я так выгляжу уже десять лет.
– Часть этого твоего исцеления?
Эли кивнул:
– Регенерация.
– Покажи мне! – потребовала Серена.
– Как? – спросил Эли.
Ее глаза блестели.
– При тебе есть оружие?
Эли мгновение колебался, но все-таки достал из-под куртки «Глок».
– Дай мне!
Эли протянул ей пистолет, но у него хватило самообладания на то, чтобы при этом нахмуриться. Серена немного отошла от него и прицелилась.
– Подожди! – остановил ее Эли. Он осмотрелся. – Может, все-таки не на улице? Давай зайдем в дом.
Серена пристально посмотрела на него, а потом, улыбнувшись, повела его внутрь.
Днем
Отель «Эсквайр»
– Виктор отправил тебе послание, – заметила Серена, проведя кончиками пальцев по примитивному изображению Сидни. На уголке листка оказалось красновато-коричневое пятнышко, и она на мгновение задумалась о том, чья это кровь. – Ты собираешься отправить ответное?
Она смотрела, как ответ неохотно выкарабкивается по горлу Эли.
– Не знаю как, – признался он тихо.
– Он ведь здесь, в городе, – сказала она.
– А еще – миллионы других людей, Серена, – проворчал Эли.
– И все они на твоей стороне, – напомнила она ему. – Или могли бы оказаться. – Взяв Эли за руку, она заставила его встать с кресла. Положив ладонь ему на спину, она притянула его к себе, так что они соприкоснулись лбами. – Позволь мне помочь.
Она наблюдала за тем, как он стискивает зубы. Эли не мог ей противиться, по-настоящему не способен был – но пытался. Она видела напряжение у него в глазах, морщинки между бровей: он боролся с ее принуждением. Каждый раз, когда она задавала какой-то вопрос. Каждый раз, когда отдавала небольшой приказ. Наступала пауза, словно Эли пытался усвоить ее распоряжение, выкрутить его так, чтобы оно стало его собственным. Как будто он способен был вернуть себе самостоятельность. Он не мог, но ей так нравилось наблюдать за его попытками! Они давали ей точку опоры. Она впитывала их, смаковала его сопротивление. А потом, ради него самого, заставляла склониться.
– Эли, – повторила она ровным непреклонным тоном, – позволь мне тебе помочь.
– Как? – спросил он.
Она запустила руку ему в карман и достала его мобильник.
– Позвони следователю Стеллу. Скажи ему, что нам нужно встретиться с полицейскими Мирита. Со всеми полицейскими Мирита.
В городе был не только Виктор. Тут была и Сидни. Найди одного – найдешь и вторую: рисунок ясно говорил им это.
Эли уставился на телефон.
– Это слишком публично, – сказал он, пытаясь соображать, хотя его пальцы уже сами набирали номер. – Это привлечет к нам слишком много внимания. Я столько продержался только потому, что оставался в тени.
– Это единственный способ их выманить. И потом, тебе тревожиться не о чем. Не забывай: ты ведь герой.
Он сухо засмеялся, но больше не возражал.
– Тебе нужна маска? – поддразнила она его, снимая очки с головы и надевая их ему на нос. – Или очков хватит?
Эли провел большим пальцем по мобильнику, еще секунду помедлив. И пошел звонок.
Прошлой осенью
Миритский университет
Серена Кларк жила одна. Эли понял это сразу, как вошел, когда она снимала туфли у двери. В квартирке было чисто, тихо и однородно. Тут ощущался единый вкус, да и Серена не стала озираться, высматривая чужое присутствие, а сразу повернулась и подняла пистолет.
– Постой, – сказал Эли, скидывая куртку. – Это моя любимая. Предпочел бы не делать в ней дырок.
Он вытащил из кармана цилиндрик и перебросил ей.
– Ты хоть умеешь пользоваться пистолетом? – уточнил он.
Серена кивнула, навинчивая на ствол глушитель.
– Много лет смотрела детективы. А еще как-то нашла отцовский «кольт» и поучилась. Банки в лесу и все такое.
– Меткость приличная?
Эли расстегнул рубашку и снял ее, бросив на столик у двери, куда уже пристроил и куртку. Серена прошлась по нему благосклонным взглядом – с головы до ног и обратно, а потом нажала на курок. Он ахнул и попятился: на плече расплылось красное пятно. Боль была короткой и яркой, пуля прошла навылет и застряла в стене у него за спиной. Он увидел, как у Серены округлились глаза при виде моментально закрывающейся раны и заживающей кожи. Она медленно хлопнула в ладоши, так и не выпустив из руки пистолет. Эли потер плечо и посмотрел ей прямо в глаза.
– Теперь довольна? – буркнул он.
– Не куксись, – сказала она, кладя пистолет на столик.
– Если я исцеляюсь, – ворчливо проговорил он, протягивая руку за рубашкой, – то это еще не значит, что мне не больно.
Серена поймала его за руку, а второй рукой повернула к себе его лицо, удерживая взгляд.
– Хочешь, поцелую, где болит? – предложила она, чуть прикоснувшись губами к его губам. – Станет легче?
И у него в груди снова возник тот странный трепет, похожий на желание, запылившийся и не проявлявший себя уже десять лет, но именно он. Может, это просто фокус. Может, это чувство – эта простая, смертная боль – не исходит от него. А может, и нет. Он быстро кивнул, ровно настолько, чтобы их губы встретились. Она повернулась и повела его в спальню.
– Не убивай меня сегодня, – добавила она, уводя его в темноту.
А он об этом даже и не думал.
Серена с Эли лежали рядом на смятых простынях лицом друг к другу. Она водила пальцами по его щеке, горлу, груди. Казалось, ее руку заворожило то место, в которое она выстрелила, теперь в почти темной комнате там была только гладкая кожа. А потом ее рука прошлась по его ребрам и достигла спины, остановившись на паутине старых шрамов. Она тихо ахнула.
– Они от прежних времен, – пояснил он тихо. – Сейчас следов ни от чего не остается. – Ее губы приоткрылись, но прежде чем она успела спросить, что случилось, он добавил: – Пожалуйста. Не спрашивай.
И она не стала. Вместо этого она вернула руку на его незатронутую шрамами грудь и остановила ладонь у его сердца.
– Куда ты поедешь, когда меня убьешь?
– Не знаю, – честно ответил он. – Придется начинать заново.
– И с ней ты тоже переспишь? – спросила она.
Эли рассмеялся:
– Соблазнение в мои методы не входит.
– Ну что ж: тогда я чувствую себя особенной.
– Это так.
Он произнес эти слова шепотом. И они были правдой. Особенная. Другая. Завораживающая. Опасная. Ее рука соскользнула на постель, и он решил, что она, наверное, заснула. Ему нравилось наблюдать за ней вот так: зная, что может ее убить, но не желая этого делать. Благодаря этому у него появлялось ощущение, что он снова управляет событиями. Или близок к этому. Встреча с Сереной походила на сон – на интерлюдию. Благодаря ей Эли снова почувствовал себя человеком. Благодаря ей он забывал.
– Должен быть более простой способ, – сонным голосом проговорила она, – находить их… если бы ты смог входить в нужные сети…
– Если бы только, – прошептал он.
И они заснули.
В залитой солнцем комнате было прохладно. Эли содрогнулся и сел. Постель рядом с ним была пуста. Он нашел брюки, а потом несколько минут безуспешно искал рубашку, пока не вспомнил, что она осталась у входной двери. Он прошлепал по коридору босиком. Пистолет так и лежал на столике, и Эли заправил его за пояс брюк сзади, а потом прошел на кухню сварить себе кофе.
Его всегда интересовали кухни. То, как люди организуют свою жизнь, какими шкафчиками пользуются, где держат продукты и какие именно продукты предпочитают. Последние десять лет он изучал людей – и не переставал изумляться тому, как много о них рассказывают их жилища. Их спальни, ванные, чуланы – это понятно, но и кухни тоже. Кофе у Серены лежал на нижней полке навесного шкафа над столом – у самой мойки, и это показывало, что она много его пьет. Небольшая кофеварка – от двух до четырех чашек – стояла прямо у кафельной стены: очередное указание на то, что она живет одна. Квартирка была слишком хорошей для младшекурсницы, получение такой можно приравнять к выигрышу в лотерее. Вытаскивая фильтр, Эли рассеянно подумал, не добилась ли она и этого с помощью своей способности.
Кофейные чашки он обнаружил слева от мойки – и включил кофеварку, нетерпеливо ожидая, когда кофе будет готов. Как только процесс завершился, он наполнил свою чашку и отпил глоток. Теперь, когда он остался один, разум дисциплинированно возвратился к вопросу о том, как именно он будет устранять Серену, и тут входная дверь открылась, и она вошла в квартиру в сопровождении двоих мужчин. Один был обычным полицейским, а вторым оказался следователь Стелл. У Эли екнуло сердце, однако он сумел сдержанно улыбнуться поверх края чашки и привалиться спиной к шкафчику, чтобы спрятать пистолет, заправленный в брюки сзади.
– Доброе утро, – поздоровался он.
– Утро… – откликнулся Стелл. Эли увидел, как по его лицу разливается недоумение – на фоне оцепенелого спокойствия, которое Эли тут же опознал как воздействие Серены. Прошло уже десять лет, за которые локлендское дело отошло в разряд глухарей, но все это время Эли постоянно вспоминал Стелла и оглядывался, проверяя, не идет ли тот по его следам. Стелл этого не делал – однако сейчас явно узнал Эли (а как же иначе, ведь Эли превратился в фотографию, не меняясь). Однако ни он, ни пришедший с ним полицейский не потянулись за оружием, что уже выглядело многообещающе. Эли посмотрел на Серену: та лучилась улыбкой.
– У меня для тебя подарок, – объявила она, указывая на своих спутников.
– Право, не стоило, – медленно произнес Эли.
– Это – Фредерик Дейн и его начальник, следователь Стелл.
– Мистер Кардейл, – кивнул Стелл.