А исходящий от неё слабый запах ландыша в зимнюю ночь, её совершенно чистое лицо и мягкое тело, её руки, которые действовали как прикосновение волшебной палочки и меняли его взгляды на вещи. Всё, что выглядело трудным или непонятным, больше не представляло собой ничего сложного… Его любовь усиливалась изо дня в день.
Она работала по графику. Четыре дня заняты, потом четыре свободных. В постоянном режиме без суббот или воскресений.
Когда у неё наступил следующий цикл из четырёх смен, Эрик отправился к своей спрятанной в лесу шапке. Она лежала под снегом. Поблизости он не обнаружил никаких следов, никто не шел за ним. Он двигался мимо места, где они с Пьером видели певчего дрозда прошлой весной (тогда они хорошо изучили окрестности), так чтобы выйти на дорогу прямо из леса, а не со стороны школы или киоска.
Обогнул первую компанию курильщиков, замедлив шаг на расстоянии, когда им нельзя было что-то заключить о его внешности и особенно шапке с тремя отверстиями. Нет, здесь никто не представлял для него интереса. Они замолчали, когда он проходил мимо. Отойдя немного, прибавил шагу, чтобы никто не успел пробежать по тропинке сбоку от большой дороги и предупредить тех, кто мог находиться у него на пути. Он уже увидел несколько огоньков сигарет вдалеке.
Никто, похоже, не следовал за ним. От первого акта мести прошло десять дней, живы-здоровы оставались десять членов совета, двое находились в больнице.
Скоро он подошёл так близко, что уже различал голоса. Он сделал несколько шагов, остановился и прислушался. Потом ещё несколько. Погода стояла пасмурная, время от времени луну целиком закрывали облака, хотя моментами неожиданно становилось очень светло. Он приблизился ещё немного и снова навострил уши. Облака закрыли луну. Его покамест не могли видеть.
Да, у него больше не осталось сомнения. Один из голосов принадлежал Мигалке. Похоже, компанию ему составляли пять или шесть человек. Два девичьих голоса. Тогда с Мигалкой было ещё трое или четверо, и многое зависело от того, кто они. Ждать больше не годилось, видевшие его раньше на дороге могли прибежать на помощь. Сейчас следовало идти прямо вперёд, а потом решать: действовать или пронестись мимо.
Он сократил расстояние до пяти метров. Остановился и действительно увидел Мигалку. При нем было двое парней из третьего класса гимназии, которые, конечно, не стали бы вмешиваться. И еще две финки.
Он подождал, пока они обнаружили его и замолчали. Надо сразу же попытаться отделить Мигалку.
«Кто ты… подойди сюда!» — скорее вопросил нежели скомандовал Мигалка. Голос его уже сейчас срывался от ужаса.
Эрик сделал три шага вперёд и остановился. Подобно боксеру при выходе на ринг, похлопал кулаками в перчатках — один о другой. Потом медленно шагнул вперёд.
«Это ты, Эрик? Отвечай, чёрт тебя побери. И не пытайся сделать чего-то. Потому что тогда…»
Комендант нерешительно отступил за дружеское кольцо. Эрик надвигался. И тогда Мигалка побежал.
Эрик позволил ему оторваться метров на пятнадцать. И сам включил скорость. Быстро догнав вице-префекта, выдал ему мощный тумак по заднице. Тот, грохнувшись, проехал несколько метров по обледенелой дороге. Потом Эрик прижал коленями предплечья врага к земной тверди. Прислушался и внимательно огляделся. Кроме застывших приятелей и девиц, в непосредственной близости никого не было.
Мигалка скулил и крутился, пытаясь освободиться.
«Только не нос, — пропищал он. — Остановись, мы же можем немедленно заключить мир. Только не ломай нос…»
Эрик еще раз оглянулся на оцепеневшую компанию. Нет, по какой-то причине они не двинулись с места (странно — почему?). Но теперь ему не требовалось много времени.
«Только не нос. Пожалуйста! Мы никогда больше…»
Эрик крепко обхватил шею Мигалки левой рукой, вывернул голову так, чтобы удар получился оглушительным.
«Сейчас, Пьер, сейчас!» — подумал он.
А потом он врезал три, четыре, пять, шесть раз наискось сверху правым кулаком. И полностью убедился, что вице-комендант потерял достаточно передних зубов.
Поднялся и прислушался. Зафиксировал только всхлипывания Мигалки. Где-то далеко ухала сова.
Он посмотрел на Мигалку, приникшего окровавленным лицом к земле. Зад его был приподнят, словно комендант молился по-мусульмански. Оставалось еще засадить ему каблуком по ребрам — в точности как они поступили с Пьером. И засадил. Ему еще подумалось, что Мигалка, скорее всего, понял смысл последнего удара.
Оставив Мигалку вылеживаться (он знал, что стоит удалиться, как явятся свидетели разгрома), Эрик решил далее не искушать судьбу. Он сперва растворился в лесу, вышел оттуда на дорогу для вывозки леса, которая по большому кругу приводила в школу и хранила множество следов крестьянских тракторов. Здесь не увидишь отпечатков обуви, чтобы по ним выследить мстителя.
Он остановился около поленницы дров, засунул в неё шапку и на всякий случай перчатки, на которых могла остаться кровь. Потом натянул на себя другую шапку и побежал дальше.
Спустя полчаса он приблизился к Кассиопее — понятно, с прямо противоположного направления. Естественно, они ждали его. Он сделал вид, что не заметил члена совета из второго гимназического класса, прятавшегося за вязом у входа, и направился прямо к своей комнате. Он улыбнулся, когда обнаружил, что там горит свет. Они даже не додумались ждать в темноте.
Потом он рывком открыл дверь и разыграл удивление, когда они набросились на него, зашарили по карманам и держали в руках его шапку без отверстий.
«Случилось что-то особенное?» — поинтересовался он с улыбкой, которую отрабатывал перед зеркалом по утрам в последние дни.
«Мы поймаем тебя, можешь не сомневаться!» — прошипел Силверхиелм. И поднял руку, как будто для удара.
«Подумай хорошенько, — сказал Эрик. — Подумай, чтобы не сделать чего-то такого, о чём придется жалеть. Ударишь невиновного человека, вот что я имею в виду».
Силверхиелм оставался в той же позе, поэтому Эрик смог рывком освободиться от держащих его захватов. Потом он обогнул префекта, по-прежнему стоявшего с поднятой рукой, и сел на свою кровать, поджав ноги.
«Ну? — выдохнул он. — Облава закончилась?»
«Завтра мы отделаем тебя как бог черепаху», — прорычал один из помощников Силверхиелма.
В этот момент открылась дверь, и на пороге показался член совета, карауливший снаружи. Он сразу заявил, что Эрик появился не с той, ожидаемой стороны.
«Меня распирает от любопытства, — заговорил Эрик. — Можно рассказать, что, собственно, случилось?» Он моргнул несколько раз, как бы напоминая о Мигалке.
«А ты не в курсе? — зловеще усмехнулся Силверхиелм. — Густава Далена отвезли во Флен. И кто, если не ты, чертовски хорошо знает, почему это случилось».
«Вот как? Густав Дален упал на нашей лестнице? У него сломан нос?»
«Не нос, ты…»
«Обычно бывает нос».
«Завтра мы поймаем тебя, дьявол».
«В это я не верю, — сказал Эрик. И подождал изрядно, прежде чем продолжил: — Не верю, что у вас это получится».
«Неужели? И почему?» — сардонически поинтересовался один из помощников префекта.
«Во-первых, потому, что вы должны найти ночного налётчика, прежде чем допустите очередную опрометчивость. А во-вторых… Да, сейчас вас только девять. И вы всё ещё хотите поймать меня на параграфе тринадцать? Подумайте, ведь кто-то из вас станет следующим. И может выглядеть немного странно на выпускном экзамене. Короче. Если вы всерьёз настроены драться, то должны понимать: добровольно для ошпаривания я больше не лягу».
Перебивая друг друга, они заверили его, что возмездие грядет. И ушли, закрыв за собою дверь и даже не перевернув всё в комнате вверх ногами.
Попались ли они на его угрозу? Сомнительно. Собственно, даже ребёнок мог просчитать, что он никогда не успеет изувечить кого-то достаточно серьёзно, если они набросятся скопом. Но, с другой стороны, они почти ничего не знали о прошлом Эрика, о его папаше и шайке, о бесконечных схватках в школе и на улице. Вряд ли они соображали, кому проще сломать нос: человеку в движении или поверженному наземь. Правда, они уже трижды видели результат нападений на своих друзей и, вероятно, доперли, что это может произойти с каждым из них. Были ли они по-настоящему трусливы? Пожалуй. Поскольку привыкли бить только младших, совершенно не умевших защищаться. Момент истины мог наступить уже при следующем ужине. Если они придут за ним, желая расправиться, ему придется сдаться, чтобы спастись от исключения. Оставалось терпеть всего-то чуть больше трех месяцев.
Но они не пришли. По какой-то пока непонятной причине они не атаковали его назавтра после ужина. Выходит, он преувеличил их умственные способности. Стоило продлить существование шапки с тремя отверстиями. Хотя самым разумным было остановить нападения.
Почти ничего не случилось и за три следующих дня. Хотя на деревянных панелях лестницы в столовую кто-то красным фломастером и по-ребячески круглыми буквами написал: «Давай ещё, Эрик». Вахтёра отправили, конечно, смыть кощунственные слова, но еле заметные красные пятна всё равно действовали. Примерно как отметины на дверях, где Пьер и Эрик однажды ночью нарисовали большие буквы «Д» для доносчиков.
А вечером семь членов совета неожиданно пришли в спортзал, где Эрик занимался силовой тренировкой. Пока они стояли в другом конце зала, наблюдая за ним, он продолжал свою программу. Но стоило им приблизиться, легко ухватил пустой гриф от короткой штанги. Он стоял в тренировочных штанах, весь потный, прислонившись спиной к стене. И пытаясь понять, почему они явились именно сюда, где для защиты он мог воспользоваться любым снарядом, да еще не исключались случайные свидетели. Они удалились, не сказав ни слова. Может, это была своего рода психическая атака? Неужели они знали так мало о человеческом страхе, чтобы понять: Эрик с грифом в руках неуязвим.
Через день члены совета № 1 и № 2 (Эрик мысленно ввел нумерацию) прибыли из Флена с синяками, которые расползлись по обеим физиономиям до самой шеи, и с носами, упакованными в бандаж из пластыря. У одного переносицу заменила серебряная пластинка, у другого ее удалось собрать из сохранившихся осколков.