– Почему ты не взбесилась? – Я смотрела в окно, наблюдая за проносящимися мимо обледенелыми зданиями. Белль свернула на боковую улицу.
– Прости, ты ждала полноценное представление?
– Ждала? Нет. Предвидела? Да.
Сестра рассмеялась.
– Я не Вилли Вонка. Я не делаю из дерьма конфетку, сестренка. Ты знаешь, как я отношусь к Киллу Фитцпатрику, но ты уже не ребенок. Ты способна принимать собственные решения, даже если я считаю, что из-за этих решений тебе прямая дорога в психушку.
– Раньше это никогда не мешало тебе относиться ко мне с большим трепетом.
Погодите, я что, злюсь на сестру за то, что она не устроила сцену? Нет. Конечно же нет. Это было бы глупо. Впрочем, я сама вела себя глуповато. А Белль по характеру было несвойственно избегать возможности устроить скандал. К тому же ее не назвать большой поклонницей Киллиана.
Да и вообще, если бы у Киллиана в самом деле был фан-клуб, она бы, наверное, спалила его дотла.
И станцевала на оставшемся пепле.
А потом выложила бы об этом пост в Инстаграм[26].
Причем в ленту, а не в сторис. Вот как серьезно она была настроена его ненавидеть.
– Я всегда тебя поддержу. Но можно скажу честно? Я уже наполовину убеждена в успешности этой затеи. Пакстон оставил тебя без денег и с разбитым сердцем. Я видела, как ты страдаешь все последние восемь месяцев, стараясь не вешать нос. Если ты хочешь сменить тактику и выйти за богатого мужчину, который будет тебя обеспечивать, я стану последней, кто тебя за это осудит. В конечном счете, мы все делаем выбор исходя из своих возможностей.
Она замолчала, покусываю нижнюю губу.
– Но дело не только в этом.
Я повернулась посмотреть на нее, оторвав взгляд от окна.
– Знаю, ты никогда ничего не говорила, но я всегда как будто знала, что ты неравнодушна к Киллу. Это было видно по твоим глазам, когда он входил в комнату. Они менялись. Блестели, – прошептала она. – Никогда не поздно изменить имя принца в твоей истории. Если только ты в итоге не окажешься со злодеем.
– Он не может быть злодеем. – Я помотала головой. – Он уже меня спас.
– Ты знаешь, что он неспособен любить? – тихо спросила она.
– Любовь – это роскошь, которую не все могут себе позволить.
– Что ж, если кто и может свернуть горы, то это ты, сестренка.
Она убрала одну руку с руля и сжала мое колено.
Я задумалась, как много Белль известно о моем положении. Дэвон был прав. Я непохожа на женщину, которую могут жестоко ограбить. Пока Белль обрабатывала мои раны и хлопотала над каждой царапиной на следующий день после того, как Камински меня избил, она воздержалась от привычного допроса с пристрастием и не стала донимать меня, когда я сказала, что не хочу писать заявление в полицию.
Между мной и моей сестрой был океан лжи и тайн, и мне хотелось доплыть до берега, упасть к ее ногам и рассказать обо всем.
О Паксе. О ростовщиках. Об Облачном Желании тетушки Тильды.
Но я не могла. Не могла впутывать ее в свои проблемы. Я сама должна их решить.
– Ты не наивная маленькая барышня, которой все тебя считают. – Белль заглушила двигатель, и я вдруг поняла, что мы припарковались возле ее дома. – У тебя есть и когти, и клыки, а еще характер к ним в придачу. Персефона была не только девой цветов. Она также была королевой смерти. Твоего жениха ждет неприятное открытие. Но знай: если Килл когда-нибудь попытается разыграть из себя Аида, я лично спущусь в преисподнюю и оторву ему яйца.
Восьмая
Киллиан
– Вся сумма на месте? – засопел Бирн, заглядывая в открытую черную спортивную сумку.
Камински стоял у него за спиной, скрестив руки на груди и наблюдая за нами, как Гора, личный телохранитель королевы Серсеи.
– Пересчитай, – велел Сэм, выплюнув сигарету на пол.
Бирн принялся пересчитывать пачки стодолларовых купюр. Он впервые расслабился с того момента, как мы вошли в его дом. Мы были у него в кабинете, выполняли свою часть сделки. Бирн настоял, чтобы мы приехали к нему, вероятно, потому, что у него в кабинете оружия было больше, чем в оружейной лавке.
– Кам. – Бирн щелкнул пальцами, пока пересчитывал, облизывая их, чтобы отделить банкноты. Его охранник наклонился вперед. Бирн воспользовался случаем и отвесил помощнику подзатыльник. – Пересчитывай со мной, бесполезный мешок с костями.
Им потребовалось двадцать минут, чтобы убедиться, что все деньги на месте. Они застегнули сумку, и Бирн вежливо улыбнулся.
– Рад сообщить, что у нас с вами нет непогашенных долгов, джентльмены. Благодарю за труды.
Сэм кивнул, встал и повернулся кругом. Я последовал его примеру. Мы подошли к двери. Но, вместо того чтобы ее открыть, Сэм повернул замок, и тихий щелчок возвестил о том, что мы отнюдь не закончили.
– Вообще-то, – процедил Бреннан, – нам все же осталось решить еще один незакрытый вопрос.
Мы оба надели кожаные перчатки.
– И какой же? – Бирн громко сглотнул.
Сэм расплылся в маниакальной улыбке:
– Переломать твои гребаные кости.
Час спустя я наконец-то почувствовал, что не зря потратил свои деньги.
– Можно я открою тебе маленький секрет? – Изо рта Сэма свисала зажженная сигарета, пока он привязывал избитого Колина Бирна к его же кровати, сильным рывком пристегивая руки к перекладинам. – Я всегда питал слабость к числам. Не знаю, что в них такого, Бирн, но они меня успокаивают. В них заложен смысл. Мой хренов донор спермы не разбирался ни в чем, кроме цифр. Полагаю, я унаследовал этот навык от него.
– Прошу, – отплевывался Бирн, стуча зубами и тяжело дыша. – Я же сказал, я не знал, что она под вашей защитой. Приятель, я понятия не имел…
– Прекрати умолять, если не хочешь, чтобы я вырезал на твоем лице милую улыбочку, которая напомнит, как весел ты был, когда захаживал к ней каждую неделю. – Сэм бросил Бирну на голову полотенце. Плотная ткань заглушила его отчаянные мольбы. – Ну а теперь, вот что этот гений математики желает знать: зачем ростовщику повышать проценты до двухсот, если рыночный стандарт равен пятидесяти? Возможно ли, что ты решил воспользоваться прелестным созданием, которое бросил Пакстон Вейтч, и сделать из нее проститутку, зная, что так ты сможешь быстро срубить деньжат?
Прежде чем Бирн успел ответить, Сэм взял ведро с водой и стал медленно выливать его содержимое ему на лицо, имитируя утопление.
Взявшись обеими руками за дверной косяк, я наблюдал, как Бреннан разделывается с Бирном, пока его подельник, Камински, болтается, подвешенный за руки на крюк в потолке, с которого раньше свисала люстра. С покрытой холщовым мешком головой Камински был похож на освежеванную свинью.
Сэм отбросил пустое ведро и стряхнул пепел на голый живот Бирна. Затем убрал полотенце с его головы, и тот жадно глотнул воздух.
– Вейтч и сам хотел сделать свою жену шлюхой, пока не свалил! – Бирн закашлялся, отчаянно пытаясь отцепиться от перекладин. – Он хотел похитить ее и передать мне. Я велел ему не утруждаться. Сказал, что не хочу, чтобы ФБР село мне на хвост. За торговлю людьми можно отхватить огромный тюремный срок. Я даже дал этой сучке дополнительное время, чтобы она могла вернуть долг.
Сэм хмыкнул и повернул голову в мою сторону.
– Ты думаешь о том же, о чем и я?
– Мы имеем дело со святым заступником, – невозмутимо произнес я, проходя в комнату.
Я попросил, чтобы Сэм позволил мне присутствовать, пока он занят этой работой, хотя знал, что не стоит составлять ему компанию во время поручений, которые он обычно для меня выполнял. Этот случай казался личным. Не потому, что у меня были чувства к моей будущей жене, а потому что Камински и Бирн повредили мою собственность и должны были за это поплатиться.
Пот, кровь и слезы были моей любимой валютой.
Схватив кочергу, висевшую возле каминной полки, я поднес ее кончик к пламени, полыхающему в камине, хорошенько нагрел, а потом, размахивая ей, словно клюшкой для гольфа, подошел к Камински.
– Я никак не могу избавиться от мысли, что ты, несмотря на свои благочестивые намерения, мог бы обойтись без того, чтобы избивать бедную девушку. – Сэм снова набросил полотенце Бирну на голову и вылил на нее еще одно ведро воды. Бреннан явно был в своей стихии. Он профессионально занимался тем, что причинял боль.
Камински, свисавший с потолка, захныкал от звуков, раздававшихся в комнате.
– Это был Камински! – булькнул Бирн через полотенце. – Он это сделал! Я велел ему припугнуть ее, может, отвесить пару пощечин, но не более. Это он ее избил!
– Куда ты ее ударил, Камински? – спросил я висящего передо мной человека, чей живот оказался на уровне моих глаз.
Он вздрогнул, поняв, как близко я находился. Ни тот, ни другой, меня не сдадут. Очень немногие люди в Бостоне переходили дорогу Сэму Бреннану, а те, кому хватило ума пойти этим путем, не дожили до того, чтобы об этом поведать. Даже если Бирн и его крепкий помощник, в самом деле, сболтнут федералам, половина судей Бостона у меня в кармане.
– Я… я…
– В глаз? – спокойно спросил я. – Ну конечно. Я и впрямь помню, как моя невеста щеголяла с отвратным черным фингалом.
Я замахнулся кочергой и припечатал ее прямо над его носом. Горячий металл зашипел на холщовой ткани, припекая ее к коже. Он издал грубый рык, неистово извиваясь, будто червяк на крючке.
– А еще я помню, что ты ударил ее по щеке. – Я вмазал ему по лицу через мешок. – В бровь.
Хлясь!
– По ребрам.
Хлясь!
– И по коленям тоже.
Хлясь! Хлясь! Хлясь!
Я избивал Камински, пока Сэм топил Бирна в его же кровати. Через десять минут, когда оба третьесортных бандита едва оставались в сознании, Сэм выбросил белый флаг. Буквально. Бросил полотенце на пол. Я вытер конец кочерги о штаны Камински и вернул ее на место.
– Оставь деньги. – Сэм вышел, по пути затушив ботинком окурок, который бросил на пол.