Киллиан:
Это больше не повторится.
Я прекрасно понимала, что он имел в виду, но все равно решила надавить на больное место. Еще немного выманить его из пещеры.
Я:
Ты про секс или то, что было потом?
Киллиан:
Про то, чем я не горжусь.
Почему это он не спал в пять утра? Может, ему было не заснуть после вчерашнего вечера, как и мне.
Я села в глубокое кресло на балконе и потерла лоб.
Я:
Это не ответ на мой вопрос.
Киллиан:
Мой срыв был неуместен.
Поняв, что и так слишком сильно на него надавила (я ни разу не слышала, чтобы мой муж перед кем-то извинялся), я сменила тему.
Я:
Тетушка Тильда, которая дала мне имя, однажды сказала мне, что каждый раз, когда я вижу на небе одинокое облако, она наблюдает за мной. Сейчас за окном всего одно облако.
Положив телефон на столик возле кресла, я встала и занялась утренним делами. Почистила зубы, завила волосы и оделась, зная, что мой муж ни за что на свете не удостоит меня ответом.
Когда я снова подошла к столику на балконе, предварительно включив кофеварку, то заметила, что на экране телефона загорелось входящее сообщение.
Киллиан:
Ты что, под кайфом? Трезвость не была прописана в контракте только потому, что я счел это само собой разумеющимся.
Я издала смешок и напечатала ответ.
Я:
Выгляни в окно. Неужели ты не видишь?
Киллиан:
Твою мертвую тетю на облаке? Нет, не вижу.
Я:
Она не НА нем. Она и есть облако. Давай я пришлю тебе фотографию.
Я поднесла телефон к окну, сделала снимок идеального пушистого облака и отправила ему.
Я:
Ну что?
Киллиан:
Приятно с вами познакомиться, тетя Персефоны. Вы с ней совсем непохожи.
Я:
Ну и кто сейчас умничает?
Киллиан:
Видимо, я.
Я:
Не волнуйся, я знаю, что ты неспособен на хорошие, правильные поступки. Чувство юмора не запятнает твою порочность.
Киллиан:
Это намек?
Я:
Ты о чем?
Киллиан:
О бурении в Арктике.
Была ли мне отвратительна мысль о том, что он бурил скважины в Арктике, чтобы выяснить, есть ли там нефть, тем самым разрушая и без того хрупкую часть мира? Конечно была. Мне было тошно даже думать о том, что это делал мужчина, которого я любила и за чей счет жила. Но я также понимала, что, заговорив с ним об этом сейчас, когда мы были только в начале пути, я никак на него не повлияю. Напротив, он, наверное, пробурит еще несколько участков, просто мне назло.
Я:
Это не намек. Думаю, моя позиция по этому вопросу предельно ясна.
Киллиан:
Батарейки предпочтительнее внедорожников.
Я ухмыльнулась, вспомнив намек на секс-игрушки, который он отпустил вчера вечером в офисе.
Я:
Верно.
Киллиан:
Загляни в свой гараж, Цветочница.
Я спустилась в гараж дома.
И, конечно же, на закрепленном за моей квартирой месте стояла новенькая «Тесла».
Он купил мне машину.
Электромобиль.
Вид транспортного средства, который, в конечном счете, разорит его бизнес.
Не упустив скрытый смысл, я дрожащими пальцами набрала мужу ответ.
Я:
Спасибо.
Киллиан:
Аккумуляторы – удел слабаков и женских прелестей.
Тринадцатая
Киллиан
Всю оставшуюся неделю мне удавалось благополучно избегать свою жену.
Это не мешало ей каждый день присылать мне сообщения о ее покойной тете, прячущейся в облаках, каждый раз, когда небо было ясным.
Ее сообщения, как и мои молитвы о том, чтобы у меня была вменяемая жена, оставались без ответа.
Персефона несколько раз предлагала встретиться, несмотря на полное молчание с моей стороны.
Мне претила мысль о том, чтобы увидеться с ней снова, поэтому я решил не думать об этом, пока не успокоюсь.
Но прошло семь дней, а мое предательское тело не выражало ни малейших признаков успокоения.
По ночам воспоминания о том, как она извивалась подо мной, распалялись особенно сильно.
Со статистической точки зрения, ограничение количества наших встреч до одной в неделю все равно гарантирует наступление беременности в течение ближайших нескольких месяцев.
Я на всякий случай составил список потенциальных дат ее овуляции и решил перестроить дни еженедельных встреч с ней, чтобы подстраховаться. Но я знал, что, когда мы встретимся в следующий раз, мне придется хорошенько постараться, чтобы обуздать своего внутреннего монстра.
Мне совершенно не хотелось терять контроль, когда мы впервые занялись сексом, но едва я увидел, как ее голая грудь подпрыгивает в такт моим толчкам, а розовые губки приоткрылись от желания, то лишился самообладания, за которое цеплялся, словно отчаянная фанатка Джастина Бибера, встретившая своего татуированного прыщавого кумира, и сорвался.
Я винил ее в случившемся промахе. Именно она настояла, чтобы я перестал видеться с подружками на стороне, и лишила меня возможности избавляться от моей животной натуры.
К счастью (и это весьма условно), у меня не было времени думать о моей жене. Мне нужно было подготовиться к катастрофе в обличье Эндрю Эрроусмита.
После подачи иска, Эрроусмит передал мне через своих адвокатов официальное письмо, в котором, по сути, обвинил меня в том, что я собственноручно уничтожаю нашу планету. Он позаботился о том, чтобы текст письма просочился в прессу, и все позитивные новости, которые я обеспечил себе с момента женитьбы на Персефоне, на этом милейше-святейшем ангелочке, пошли насмарку.
Но на этом Эндрю не остановился. В таблоидах, словно грибы после дождя, стали появляться заметки о влиятельном генеральном директоре из Бостона, который посещает европейских проституток, и я не сомневался, что именно Эрроусмит подкидывал журналистам такие материалы.
Он установил за мной слежку.
Хорошо подготовился. Раскрыл мои секреты. Раскрыл их все.
Поэтому я решил собраться вместе с Дэвоном, Сэмом и Хантером на моем ранчо и устроить коллективное обсуждение, покататься на лошадях и спланировать крах моего заклятого врага.
Бонус: отправившись на ранчо, я окажусь подальше от Персефоны.
Мы выезжали из Бостона на моей машине, когда Дэвон вдруг сказал вслух то, о чем думали и мы с Сэмом.
– Я удивлен, что Хантер согласился провести все выходные вдали от жены. – Он сидел на пассажирском сиденье рядом со мной, а Хантер с Сэмом устроились на заднем.
– Что тут скажешь? Я полон сюрпризов. – Хантер с ухмылкой откинулся на спинку кресла.
– И брехни, – выплюнул Сэм.
– И самомнения, – дерзко ухмыльнулся Дэвон.
Узкую извилистую дорогу покрывал иней такого же цвета, как глаза моей жены.
– Дэв, можешь проверить, нет ли у Килла температуры? – Хантер толкнул спинку его кресла. – Он только что упустил возможность меня опустить, как там говорят у тебя в народе. Это на него непохоже.
– Мало что способно заставить меня прикоснуться к твоему придурочному брату, и ты точно не входишь в этот список, – съязвил Дэвон.
Как только мы припарковались возле ранчо, мои конюхи пулей вылетели из амбара, чтобы помочь нам с чемоданами.
Не обращая внимания на их детскую болтовню, я снял кожаные перчатки и пошел к главному коттеджу. И остановился как вкопанный, когда заметил припаркованный у входа «Порш Кайен» Сейлор. Я смерил брата недобрым взглядом.
Он примирительно выставил ладони.
– В свою защиту скажу, что тебе не стоило мне доверять. Я и один вечер не могу протянуть без интима, что уж говорить про целые выходные. Об этом всем известно.
Сэм на ходу отвесил Хантеру подзатыльник, когда направился ко мне, закинув спортивную сумку на плечо.
Мне было незачем спрашивать у Хантера, распространялось ли его приглашение на подруг его жены и нашу сестру. Эти женщины как сиамские близнецы.
Я был рад, что меня совершенно не волновало, какого Персефона мнения о моих навыках в постели, потому что она непременно поделилась своей итоговой оценкой с подругами.
Не желая лично встречаться со своей женой, я бросил сумку Хантеру и пошел прямиком в конюшни.
Осмотрев лошадей, я накормил их и очистил им шерсть щеткой, а затем стал выводить по одной и чистить им копыта. Я сел на бочку спиной к дому и взялся за дело, так и оставшись в пальто с золотыми запонками с гравировкой в виде буквы «Ф».
В воздухе повеяло холодом, когда я услышал хруст сена под сапогами.
А через мгновение она встала передо мной рядом с лошадью, за которой я ухаживал. На Персефоне было желтое платье, которое гармонировало с цветом ее светлых волос.
Она была похожа на лебедя со своей длинной изящной шеей и покорно склоненной головой.
Я сосредоточил взгляд на лошадином копыте.
– Как его зовут? – Она нежно опустила ладонь ему на спину. Сладкий аромат ее кожи донесся до меня даже сквозь стойкий запах конюшни.
– Вашингтон. – Я взял крюк для очистки копыт и указал им на стойла позади коня. – Остальных негодников зовут Гамильтон, Франклин, Адамс, Джефферсон, Мэдисон и Джей.
– Отцы-основатели. – Персефона неторопливо подошла к стойлам и прислонилась к стене, сложив руки за спиной и наблюдая за мной.
– Поздравляю, ты только что успешно сдала экзамен по истории для третьего класса. – Я похлопал Вашингтона по бедру, давая ему знак поднять вторую ногу.
– Для пятого, – с улыбкой поправила она. Персефона всегда была рада поспорить со мной.
– Я учился за границей, – пробормотал я. Все уроки по американской истории у меня проходили с репетиторами.
– Я знаю, – тихо сказала она. – В отличие от наших детей, которые будут с нами, пока не станут достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно принять решение о том, где хотят учиться.