Спохватываюсь и тяну руку, чтобы вытереть её, пока ректор не обратил внимание. И кладу ладонь на чужую руку. Открываю глаза.
Ректор касается щеки и медленно вытирает слезу. Он всматривается в моё лицо, хмурится. Но не строго, а серьёзно-озадаченно, пытаясь понять, с чего я вдруг плачу. Наши взгляды сталкиваются, я благодарно улыбаюсь. Наверное, мне просто не хватало поддержки, любой.
В глазах ректора снова вытягивается зрачок. Он, не убирая ладони от моей щеки, склоняется ближе. Нет, второй раз я на это не поведусь! Поэтому я совсем не ожидаю, когда чувствую прикосновение к губам.
Глава 31. За спиной
Это касание как молния. Прошибает мгновенно, по телу пробегают мурашки, а в ногах возникает слабость. Ректор углубляет поцелуй и прижимает меня к себе. Мысли сразу улетают, я чувствую только как кружится голова от его древесного одеколона, от того, как мне уютно в его объятиях, будто я для них и создана. И от того, как тянет где-то внизу, а сердце стучит слишком громко. Воздух вокруг нас будто потрескивает и искрится.
Его движения замедляются, он шумно вдыхает. И отстраняется. Я ещё, видимо, не очень соображаю, инстинктивно тянусь за ним, не желая останавливаться. Смотрю на ректора словно сквозь дымку и осознаю произошедшее.
Надо ли мне после всего звать теперь его по имени? Аскар. Мысленно примеряюсь, каково будет произнести его вслух.
— На этом, пожалуй, закончим наше занятие, — хрипло говорит ректор, не отрывая взгляда от моих губ.
Его зрачок всё ещё вертикальный. Он выпускает меня, и я замечаю, что искры вокруг нас не были метафорой. В воздухе и правда мелькают маленькие вспышки и раздаётся потрескивание. Это моя магия?
— Потрясающе, — восхищённо говорю я.
— Вы о чём? — осторожно спрашивает ректор.
— То, что вы сделали, просто потрясающе, — ловлю его удивлённо-смущённый взгляд и понимаю, как это звучит. — То есть, и это тоже. Но я сейчас о магии.
Ректор тонко улыбается.
— Теперь вам надо научиться выпускать магию без моей помощи.
— Боюсь, я не справлюсь, — говорю, а сама опускаю взгляд на его губы.
Взгляд ректора темнеет, а тело слегка напрягается.
— Надо справиться, — глухо говорит он. — Мы не можем…
Я не понимаю, почему мы не можем. Да, он старше. Но не настолько, как думает. Да и дядя Филипп, за которого грозились выдать Велену родители, наверняка ещё старше ректора.
Видимо, мои мысли как-то отражаются на моём лице, потому что ректор не продолжает фразу.
— Не важно. Встретимся на следующем занятии, — говорит он.
Ректор стремительно выходит, а я остаюсь одна. Потрескивание магии вокруг плавно пропадает, на душе тоже сразу как-то пусто.
Я не понимаю, какие у нас теперь с ректором отношения. Наверное, он и сам не понимает, вот и вышел. Но также это может значить, что он сейчас подумает и решит, что мы не пара. Слишком спонтанный поступок для всегда рационального ректора. Так что высока вероятность, что я останусь одна.
И от этого тоскливо и ноет в груди. Хотя я и сама не собиралась ни с кем встречаться, пока не разберусь с “сюжетом”. Боялась даже думать о том, что могу так сильно сблизиться с кем-то из этого чужого мне мира.
Остаток занятия я провожу в этой же аудитории, одна. Тренируюсь выпускать магию, но на деле всё время отвлекаюсь и думаю о поцелуе с ректором.
Шум в коридоре намекает, что занятие кончилось. К этому времени я уже более-менее собралась и пришла в себя. Выхожу из аудитории и иду с толпой адептов к другому классу. Уже по пути замечаю, что что-то не то. Вместо привычных громких разговоров и взрывов смеха, замечаю косые взгляды и тихие переговоры в своих группках.
Внутри аудитории это продолжается. И все то и дело поглядывают не на меня, а на Мадлен. Садится она одна с гордым и независимым видом. Я приземляюсь рядом.
— Что случилось? — шёпотом спрашиваю я.
— Узнаешь позже, — фыркает она. — Я не обязана тебе докладывать.
Я хмыкаю и отворачиваюсь. Значит, ещё дуется. И ладно, я не собираюсь её уговаривать. Хотя в груди поселяется неприятное чувство.
— Адептка Эйрис, как поживает ваш доклад? — спрашивает меня преподаватель, мисс Кутси.
— Э-э, — не ожидаю я. — Он почти готов.
Совершенно потерялась в днях, и сама не помню, к какому дню я должна была его подготовить. Нет, я над ним работала урывками между решением проблем с магией и с репутацией Велены.
— Я буду вынуждена доложить о вашей успеваемости ректору, — надменно улыбается мисс Кутси.
Да, она точно недолюбливает Велену. Но меня уже не пугает поход к ректору, я даже буду совсем не против. Мне и самой хотелось бы прояснить, что это было и насколько серьёзно. Чтобы не мучиться в догадках, как сейчас.
В перерывах между занятиями и в столовой я одна. Даже непривычно. По обрывкам разговоров я понимаю, что на практике по магии Мадлен “случайно” задела Катарину. Ничего серьёзного, но Катарину отправили в лазарет.
Злюсь на Мадлен и больше не предпринимаю попыток с ней поговорить. Раз ей так нравится нарываться на главных героев, пусть делает что хочет.
После занятий захожу в кружок журналистов. Наконец, вижу Мартина, но с ходу спросить его о том, чем он отделался за посещение библиотеки, я не могу. Тут Лолла, и у них с Мартином жаркий спор.
— Хорошо, как ты собиралась выпустить это в обход ректора? — спрашивает Мартин, тряся перед Лоллой листами бумаги. — Или ты забыла, что мы теперь все статьи согласовываем с ним?
Лолла не отвечает, пытается вырвать листы из рук Мартина. Но тот замечает меня и, пользуясь тем, что он гораздо выше Лоллы, передаёт их мне.
— Вот, почитай.
Лолла с ненавистью смотрит на меня, но статью не забирает. Фыркает и скрещивает руки на груди.
— Подельнички, — бросает она и выходит из комнаты.
Я вчитываюсь. Ох… Кажется, я уже начинаю привыкать к происходящему вокруг безобразию. А ещё узнаю стиль Лоллы: видимо, статью про Дебиона и Катарину писала она.
А в этой статье про меня. На основе двух раз, когда она “застукала” меня с Мартином и меня с ректором в неоднозначных позах, Лолла написала целое сочинение о том, как я кручу с обоими. И в конце взывала к общественной морали, приводя в пример нормальную пару Дебиона с Катариной. Она их фанатка, что ли?
— Хорошо, что ректор не успел этого увидеть, — говорю я.
— Не успел увидеть что? — раздаётся за спиной.
Глава 32. Последствия
Я оборачиваюсь и с облегчением выдыхаю. На секунду мне показалось, что это ректор, но это всего лишь Дебион. Наверное, страх говорил за меня.
— Ректор должен приструнить тебя и твою шайку. Ты знаешь, что Катарина не может писать лекции, потому что на руке у неё ожог?
— Не знала, потому что меня вообще не было на занятии, — раздражаюсь я. — Хватит уже. Ты же знаешь, что я поссорилась с Мадлен.
— Видел, — морщится Дебион. — Но вдруг это был спектакль?
Мне хочется его стукнуть или закрыть голову руками и зарычать. Как можно быть таким непробиваемым? Это, по мнению автора, любовь — зациклиться на вероятных врагах Катарины?
— Так кабинет ректора в другой стороне — иди и высказывай ему, — вмешивается Мартин. — Что сюда пришёл-то?
— За этим. Это материал для статьи.
— Наша газета не занимается сплетнями, — и гораздо тише Мартин добавляет: — теперь.
— Так это вопрос безопасности адептов! — отодвинув сильной рукой меня в сторону, надвигается Дебион. — Нельзя проводить занятия двух групп в одном зале. Места мало. Больше конфликтов.
— Я понял, это действительно можно напечатать. Вместо того, что предложила Лолла, — кивает мне Мартин.
— Не забудь упомянуть вашу подружку, — презрительно бросает Дебион.
— Обещать не могу, но на инцидент намекну.
Дебион, успокоившись, кивает и выходит. Я остаюсь с Мартином.
Всё это мне что-то напоминает. Ожог на руке, то, что Катарина не могла писать лекции… После этого, кстати, активизировался их противный декан, перестал быть осторожным, задержал Катарину под предлогом отсутствия лекций и приставал. Но его прервал кто-то, и правда всплыла. А потом и декан из-за несчастного случая получил поражение тёмной магией. Вот тогда-то в книге все и стали что-то подозревать.
Стоп. До декана была ещё одна жертва, которой пока что не придали значения. Мадлен.
У меня холодеют кончики пальцев, во рту становится сухо. Всё так же, как в книге. Мадлен в опасности.
Я быстро соображаю, что делать. Чувствую, как начинаю поддаваться панике. Не вмешиваться? Но она пострадает, и довольно серьёзно. Она может и не очнуться от комы. Вмешаться? Но как? И получится ли мне противостоять тёмной магии? А может, я даже смогу поймать этого мага?
Ладно, последнее вряд ли. Но узнать, кто он, попробовать можно.
У Велены не было магии света. У меня есть. Может, я смогу противостоять тёмному магу!
— Мартин! — кидаюсь я к нему и хватаю за плечи. — Надо спасти Мадлен.
— От позора? — хмыкает он. — Так поздно.
— Нет, от нападения тёмного мага. Он нападает на всех, кто вредил Катерине. И не пропустит этот случай.
Мартин хмурится, не до конца верит мне.
— Откуда ты знаешь? Разве Катарина как-то связана с господином Чотисом, например?
— С этим не помню, но с остальными связана, — уверенно заявляю я. — Дело серьёзное. Разве не будет лучше на всякий случай охранять Мадлен. Представь, если мы поймаем этого тёмного, или узнаем, кто он.
Мартин морщится.
— Мне вчерашних приключений хватило. А маг мне даже симпатичен. Он же наказывает злодеев тёмной силой — это забавно.
— Не очень-то, когда тебя или твоих подруг записывают в злодейки, — хмыкаю я. — Мадлен просто дурочка, а не зло. Она не заслужила такого.
— Ты так уверена… — Мартин задумывается. — Ладно, пойдём, поговорим с ней. Предупредим, чтобы она была начеку.
— Спасибо, Мартин! — порывисто обнимаю его я.
Я бы в любом случае пошла. Но вдвоём лучше, и Мадлен сложнее будет отвертеться, ей придётся меня выслушать.