Клод широкими шагами пересёк комнату и, схватив Алиса за шкирку, прошипел:
– Похоже, тебе стоит проветриться и освежиться!
Под улюлюканье жаждущих скорой смерти конкурента парней и жалобные стоны девиц, потащил к двери. Алиса, хрипя, одной рукой прижимала к груди гитару, а второй хватала его жёсткие руки, изо всех сил пытаясь вывернуться, но Светлый господин был настолько зол, что не обращал внимания на её бордовое от нехватки воздуха лицо. Лишь на заднем дворе, у колодца, отпустил её и, крутанувшись на месте, замахнулся. Алиса испуганно прижалась к мокрой деревянной стенке и закрылась гитарой, но кулак Клода просвистел мимо, в колодец с грохотом полетело ведро. Алиса приоткрыла один глаз и, заметив, как господин разминает сбитые костяшки пальцев, снисходительно усмехнулась:
– Промахнулся?
Клод мрачно посмотрел на неё:
– Я не бью женщин.
Алиса храбро поднялась и, покачивая гитарой, спросила:
– А где ты видишь здесь женщину?
Многозначительно осмотрела пустынный двор, где, кроме них, никого не было: никто из селян не отважился последовать за разгневанным господином. Впрочем, гнев Клода уже испарился. Смерив её привычно-насмешливым взглядом, господин слегка приподнял брови:
– Это что, намёк на девственность? – Едко усмехнулся: – О да, я помню, что ты не только отлично поёшь, но и мастерски рассказываешь сказки!
Сердце Алисы облилось кровью, щёки опалило жаром, дыхание перехватило. Гитара выскользнула из ослабевших пальцев. Вот же… Сколько яда в его словах! За что он так с ней? Упрямо скрипнув зубами, проговорила:
– Я уже говорил, господин, что буду ждать единственную любовь. И ты можешь обзывать меня больным романтиком, всё равно! Зато я не заглядываю в лиф девицам, которые падают передо мной на колени!
Клод выглядел растерянным:
– Ты о чём?
Алиса покачнулась и, вперив руки в бока, фальшиво улыбнулась:
– Кстати, зря ты её по шейке гладил! Не светит тебе ничего… Видел, как Шела смотрела на меня? Ясно же, что влюбилась, дурочка! И на коленях стояла, чтобы спасти мою жизнь. Так что можешь забыть о страстной ночи на сеновале.
Господин нахмурился и, смерив Алису пытливым взглядом, мягко, по-кошачьи, приблизился.
– Ого, да ты, похоже, ревнуешь? – прошептал он: по коже Алисы побежали мурашки, гонор испарился. Клод приподнял её за подбородок и холодно проговорил: – Не волнуйся, меня не интересуют простолюдинки.
Алиса с замиранием сердца посмотрела в его голубые глаза, отчётливо понимая, что господин считает простолюдинкой и её… Но сердце всё равно отчаянно забилось о рёбра, в животе затрепетали бабочки, а ладони вспотели. Облизнув враз пересохшие губы, пробормотала:
– Ты жесток…
Клод провёл большим пальцем по линии её подбородка и, почти коснувшись приоткрытых губ, замер. Алиса, подавив желание податься вперёд, чтобы прикосновение состоялось, задрожала всем телом. Клод опять играет с ней? Скривилась:
– Помнишь моё признание?
Клод самодовольно улыбнулся и, прикоснувшись-таки пальцем к её губам, нежно провёл по ним. Прошептал:
– Помню.
Алиса, с трудом подавив трепет, охвативший её, заносчиво вздёрнула подбородок и спокойно переспросила:
– Знаешь же, кого я люблю? – Господин снова улыбнулся, явно наслаждаясь ситуацией и собой, неотразимым. Алиса хитро продолжила: – Так помни и то, что обещал сохранить мою тайну. – Он медленно кивнул, не отрывая от неё взгляда уверенного в себе удава. Алиса завершила: – Никому не говори, что я влюблён в Тёмную госпожу.
Клод вздрогнул, Алиса невольно засмеялась и, хлопнув его по плечу, громко добавила:
– Разумеется, я понимаю, что госпожу, как и тебя, не интересуют простолюдины, но меня это полностью устраивает. – Алиса многозначительно посмотрела на окаменевшее лицо Клода и съехидничала: – Интерес Тёмной госпожи просто убийственный: то колдунью натравит, то дракона пришлёт. Так что женись и живи счастливо до самой смерти! То есть, примерно часа два…
Глядя на его мрачную физиономию, наслаждалась маленькой местью. А нечего было за шиворот таскать, как щенка нашкодившего! И по губам пальцем водить… Ох, от одного воспоминания бабочки в животе! Всё же понимая, что нажала на больную точку, Алиса немного нервничала. До сих пор Клод сносил её выходки, но терпению Светлого господина однажды придёт конец.
– Кстати, – медленно проговорил Клод. Он порывисто прижал Алису своим телом к бортику колодца. Она охнула: сердце, пропустив несколько ударов, забилось, казалось, в ушах. Господин склонился к ней так близко, что их носы соприкоснулись. – Давно хочу кое-что тебе сказать…
Он слегка склонил голову набок и, посмотрев в её глаза, медленно перевёл взгляд на губы, слегка подался вперёд, словно намереваясь поцеловать. Голова у Алисы закружилась, дыхание стало прерывистым, мысли в голове спутались. Ощущая грудью его мощное тело, она затрепетала. Клод, довольный её реакцией, слегка улыбнулся и, приблизившись так, что его тёплые губы прикоснулись к зардевшемуся уху, жарко прошептал:
– Давно хочу сказать… что от тебя ужасно пахнет!
Отпрянул и, глядя на её растерянное лицо, громко расхохотался. Алиса же, едва удерживаясь на дрожащих ногах, ощутила горечь, растекающуюся в груди.
– Да чтоб тебя, – зло прошипела она, награждая Клода уничтожающим взглядом, но это лишь подлило масла в огонь его веселья. – Ты что творишь? – Жалко улыбнулась, пытаясь задеть его за живое: – А если бы кто увидел, как ты прижимаешься к простолюдину? И даже не к симпатичной селяночке, а к парню! Да тебя бы на смех подняли: мол, у благородного господина действительно голубая кровь!
Клод, не обращая внимания на её слова, высокомерно кивнул на небольшое строение из досок, более всего похожее на сарай:
– Вода там! Мойся. – И серьёзно посмотрел ей в глаза: – А я постою здесь и прослежу… – Едко усмехнулся: – Чтобы ни одна селяночка не пробралась к безнадёжно влюблённому в Тёмную госпожу музыканту и не покусилась на его сказочную девственность.
Алиса бессильно скрипнула зубами и, подхватив гитару, потопала к дощатому домику, с силой хлопнула дверью и осмотрелась в небольшом помещении. Заметив посередине огромную деревянную лохань, полную воды, выронила инструмент и счастливо потёрла ладони. Наконец-то можно смыть с себя и дорожную пыль, и остатки целебных мазей, и пепел пожарища! На ходу стягивая рубашку и развязывая тесёмку на брюках, подошла к ванне.
Опустив руку, довольно улыбнулась: тёплая, видимо, нагретая солнцем! Размотав длинную полоску ткани, стягивающую грудь, залезла в лохань. Визжа и плескаясь, с головой погружалась в воду и наслаждалась безопасностью: ведь за дверью расположился Светлый господин! Как бы они ни ругались, Алиса почему-то была уверена, что он сохранит её тайну. Никто не посмеет и носа сунуть, пока она моется.
Чистая и довольная, вылезла из кадушки и, закутавшись в широкий кусок жёсткой ткани, который здесь по ошибке называли полотенцем, потянулась к своей, то есть, Пола, одежде. Покрутив в руках рванные грязные вонючие тряпки, невольно поморщилась: надевать это совершенно не хотелось, но выбора не было. Вздохнув, только взялась за полотенце, чтобы снять его с себя, как дверь со скрипом отворилась. Вздрогнув, стремительно присела, прячась, но увидела Клода и выдохнула:
– Опять ты!
– Ага, – хмыкнул Светлый господин. – Как всегда, нарушаю все границы и даже подсматриваю!
Он опустил глаза и выразительно приподнял брови: Алисе показалось, что он смотрит на её нестянутую бинтом грудь. Обхватив себя руками, ощутила, как разгораются щёки. Пробормотала:
– Мне нужно одеться.
– Это точно, – ответил Клод.
Он решительно вошёл в комнату и тщательно прикрыл за собой дверь, Алиса вздрогнула и, вскочив, отступила к стене, у которой оставила гитару. Как бы ни нравился ей Светлый господин, она выполнит обещание и, если он полезет к ней, разобьёт гитару о его голову! Правда, она обещала разбить голову… В то же время Алиса надеялась, что старенький инструмент не причинит Клоду большого вреда.
А Светлый господин деловито подошёл к лавке, на которой валялась одежда Пола и, подняв рубашку двумя пальцами, демонстративно принюхался, да тут же скорчился.
– Ты это собиралась надеть? – фыркнул он.
– Словно у меня есть выбор, – буркнула Алиса и ехидно усмехнулась: – А вообще-то есть! Давай меняться!
Клод с интересом приподнял брови:
– Хитрый ход, чтобы увидеть меня обнажённым? Не проще ли попросить меня раздеться?
Вспомнив сцену на берегу реки, Алиса покраснела так, что едва не задохнулась от накрывшего жара. Но, взяв себя в руки, бойко ответила:
– Божечки! Да было бы на что смотреть!
Клод нахмурился:
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ты видел, как меня селянки глазами поедали? – ехидно спросила Алиса. – Готовы были слопать вместе с гитарой! А тебя, бедненького, даже мимолётным взглядом не удостоили. Потому-то ты и кричал, что простолюдинки тебя не интересуют… Вот только ты их сам не привлекаешь!
Клод стремительно двинулся к ней, и Алиса завела руку за спину, нашаривая гриф гитары. Кажется всё-таки придётся пожертвовать инструментом… или головой господина. Клод подошёл вплотную, упёрся ладонью в стену справа от неё и, нависнув над Алисой, белозубо улыбнулся.
– Простые девушки не будут смотреть на благородного господина, – назидательно проговорил он. – Это не только глупо, но ещё и опасно. Ни одна простолюдинка не стала бы неосмотрительно признаваться в нежных чувствах благородному, но мне всё же встретилась одна такая ненормальная… Возможно ли, что эта дерзкая особа зачем-то обманула господина?
У Алисы перехватило дыхание, спасительный гриф едва не выскользнул из мгновенно вспотевших пальцев: неужели Клод догадался? Вздрогнула: а о чём конкретно догадался? Что скрывает эта коварная усмешка? Выдержав паузу, достойную Станиславского, Светлый господин продолжил:
– Я вот тут подумал, что слова… всего лишь слова! А ты ничем так и не подкрепила своё признание.