Затем он собрал четверку репортеров уголовной хроники и, стоя перед ними в сиянии утренней зари, высокий и внушительный, повел такую речь:
– Теперь вы творческие люди, художники. Оставьте привычку по-рабски ковыряться в фактах. Дайте волю воображению. С этой минуты вы – работники ССО. Без промедления принимайтесь писать газетные сообщения о преступлениях Солтена Гриса, офицера Аппарата, томящегося в королевской тюрьме.
– А можно узнать о нем какие-нибудь подробности? – спросил самый старший из репортеров.
– Он подлец и мерзавец, – ответил Мэдисон. – Это все, что вам нужно знать. Мы намерены предпринять против него кампанию в прессе и тем самым заставить власти предать его суду общественности. А когда покончим с этим делом, возьмем на мушку другую дичь.
– Одну минутку, – прервал его старший репортер. – Что-то я не помню, чтоб такое когда-либо проделывали на Волтаре. Люди могут решить, что это нечестно.
– Вы можете выдумывать преступления настолько чудовищные, чтобы публика вороньем закаркала, алкая его крови. Сделайте это – и всякая мысль о гражданских правах исчезнет из сознания общества. Это и есть проявление ССО в ее наилучшем виде.
– Странный вы употребили термин, – вступил в разговор еще один репортер, – "суд общественности". Я о таком никогда не слыхал. На Волтаре суды частные, которые просто объявляют: совершено такое-то преступление и вынесен такой-то приговор.
– Ага! – воскликнул Мэдисон. – Заседание Звездной Палаты. Ладно, со временем мы можем взять под обстрел и это. А сейчас беритесь-ка за дело, выдумывайте преступления, которые мог бы совершить Грис, и мы все это опубликуем в печати.
Четверо репортеров собрались в кучку и принялись совещаться. Наконец один из них обратился к Мэдисону:
– Мы знаем о самых дичайших преступлениях, потому что в тюрьме общались с множеством преступников. Но все же не могли бы вы подсказать нам, как взяться за это дело?
– Подсказать? – презрительно переспросил Мэдисон. – Уж не хотите ли вы, чтобы я делал за вас вашу работу? Нет-нет, друзья мои. Пусть царствует ваше воображение – газетная бумага все стерпит. В конце-то концов, вы же теперь ССО!
Они закивали и приступили к делу.
Тем временем Мэдисон позвонил громилам и велел им привести в порядок музыкальный салон на семьдесят шестом этаже. С превеликой радостью он узнал, от Хайти Хеллер ему прислали усовершенствованный "аккордный аккомпаниатор" и записку, уведомляющую, что у дубликата отсутствуют «картинки». Мэдисон сел за инструмент и стал записывать музыку в стиле рэгтайм. Экс-репортер Академии искусств и сочинитель «ужастиков» послушали, послушали в изумлении и приступили к работе над мюзиклом. Мэдисон предоставил им спорить о том, кому следует участвовать в хоровых сценах – скелетам или вампирам, – и занялся следующим проектом.
Разыскав кинорежиссера и остальную часть своего штата, он передал в их распоряжение то, что, очевидно, являлось тренировочным залом генерала Бугеля, – самое большое помещение, какое только удалось сыскать на семьдесят шестом этаже.
– Здесь ты будешь за главного, – сказал режиссеру Мэдисон. – Делай что хочешь, но избавь их от этой тюремной бледности и научи носить приличную одежду. Это нечто вроде школы актерского мастерства. И главное, натренируй их так, чтобы они без всякого напряжения могли держать на лицах искреннюю и непринужденную улыбку. И чтоб я не видел на их рожах киллерского выражения.
– Это будет нелегко, – сказал режиссер. – Они ведь и в самом деле киллеры!
– Никто не просит тебя перевоспитывать их, – успокоил его Мэдисон. – Ведь конечный результат – и впрямь нечто убийственное. Правда, достигается он иным путем, и называется это ССО.
– Понял, – сказал режиссер и живо приступил к делу. Затем Мэдисон вернулся к репортерам. Те оторвались от своей писанины и заулыбались.
– Готово, – сказал старший репортер уголовной хроники. – Мы сочинили отличный текст сообщения: "По свидетельству очевидца, Солтен Грис, офицер Аппарата, отравлял источники питьевой воды и тем самым вызвал массовый падеж скота. Животные мерли как мухи".
Мэдисон взглянул на рукописный текст. Эти парни были на верном пути, но опыта им еще не хватало. Впрочем, этого он и ожидал.
– Отлично, ребята. Только вот добавьте для жару: "Сразу после получения этого сообщения было обнаружено искалеченное тело очевидца – женщины, которая передала нам информацию. Убитая плавала в луже собственной крови".
– Ух ты, – вымолвил один из репортеров, и глаза его загорелись от восхищения. – Это гениально!
– Нет, – сказал Мэдисон, – это ССО. Вы скоро поймете, в чем тут соль. А теперь внесите исправления, сделайте копии и разошлите сообщение по редакциям городских газет.
– Ладно! – хором откликнулись репортеры и принялись исполнять задание.
Мэдисон улыбнулся. Дела шли хорошо. Прямо как в старые времена. И когда он посадит Гриса на скамью подсудимых, то научит его адвокатов, как ему выпутаться из беды: просто обвинить Хеллера. А теперь нужны материалы, материалы, материалы и к ним – целые мили заголовков!
Дж. Уолтер Мэдисон окунулся в свою стихию!
Глава 2
Сидя в тот вечер за ужином, Мэдисон чувствовал себя – да еще как! – в своей стихии. Он ждал вестей от репортеров, посланных им в город, и пребывал в большой уверенности, что новости окажутся хорошими.
Он даже устроил небольшой сабантуйчик со своими работниками ССО, чтобы окончательно примирить их между собой, и теперь ужинал с Щелком: у Щелка были самые лучшие повара.
Итак, Мэдисон сидел в совмещенной кухне-столовой на семьдесят шестом этаже, на другом конце стола расположился Щелк. Выглядел водитель неважно: фингалы украшали теперь оба его глаза. Его телохранительница пообещала, что при новом восторженном упоминании о Хайти Хеллер он нарвется, однако Щелк все же имел неосторожность опять восхититься артисткой.
Наложница Щелка была изящной брюнеткой и обладала весьма обманчивой красотой. Она отбывала тридцатилетний срок за то, что выдавала себя за замужнюю и, подцепляя мужчин, шантажировала их, рассказывая байки о несуществующем ревнивом муже – чемпионе по борьбе. Звали ее Туа. Она стояла за стойкой, где разливала шипучку.
– Не могу поверить тому, что ты сказала, – проговорила она недоверчиво.
Телохранительница Щелка, которую звали Кун, стояла, как всегда в форме, прислонившись к двери, по другую сторону стола.
– Я видела это собственными глазами, – ответила она.
Щелк, отвлеченный их спором от каких-то своих мыслей, поднял голову от тарелки и рявкнул:
– Тут вам двоим делать нечего! Неужели не можете дать нам с шефом поесть спокойно?!
Балаболтер скривил губы и, скрывая усмешку, отхлебнул из кружки. Щелк дождется, что эти двое когда-нибудь прикончат его, и Мэдисон задумал еще один сценарий.
– Может, ты и видела, – сказала Туа, пропустив мимо ушей замечание Щелка, – но откуда мне знать, что ты сделала верные выводы?
– Послушай, – ощетинилась Кун. – До того как меня бросили в тюрягу за превышение полномочий, я служила телохранительницей у самой богатой на всем Мистине содержательницы публичного дома. Говорю тебе: их было пятьсот – полуголых, красивых, как боги; они стояли перед дворцом и просто упрашивали (…). И парни-то ой какие крепкие – никогда таких не видывала. А уж повидать мне привелось. Проституткой-то я никогда не была, понимаешь, но сколько мужиков прошло через мои руки! Так что я в этом деле специалист!
Щелк уставился в тарелку опухшими, потерявшими нормальный цвет глазами и чувствовал себя весьма неуютно.
– Согласна, – сказала Туа, – но ты преувеличиваешь – ведь их было много. А кого-нибудь одного ты разглядела?
– О, еще бы! – затараторила Кун. – Разглядела. Молодой, красивый, с шелковистыми черными волосами и ласковыми глазами. Когда они убегали, он чуть не сбил меня с ног. И это произошло вовсе не случайно. "Видишь вон тот цветочный куст? – шепнул он мне. – Под ним уютно и мягко, а у меня имеется кое-что очень твердое. У меня давным-давно ничего не было, а ты, детка, выглядишь просто потрясно!"
– Не может быть! – воскликнула Туа. – Это правда?
– Чистая, – подтвердила Кун. – Еще там был один высокий блондинчик. Какой мужчина! Они ведь все аристократы, ты знаешь. Пробегая мимо меня, он сказал: "Эй, милашка, ты не знаешь, где мне найти тоненькую брюнеточку?"
– Ух ты! – Туа повернулась к Мэдисону: – Может, мы с Кун смотаемся на тот остров с каким-нибудь поручением?
– Заткнитесь! – взвизгнул Щелк.
– А Щелка мы оставим дома, – добавила Кун. – Я могу приискать ему местечко.
– Вы останетесь здесь! – проревел Щелк.
– А чего ты вдруг так разволновался? – спросила Туа. – Мы же тебя не интересуем. Все твои разговоры только о Хайти Хеллер.
– Не произносите при мне даже имени этой благородной женщины! – зарычал Щелк.
– Благородная – вот в чем секрет, – сказала Туа. – Пятьсот благородных мужиков просто слюну пускают, чтобы уложить девчонку спиной на травку. Подготовь-ка, Кун, старый «аппаратный» аэромобиль. А я схожу за пальто. Кажется, шеф не против.
Щелк метнулся мимо Кун, яростно захлопнул дверь и, прижавшись к ней спиной, злобно уставился на девушек.
– Хорошо, хорошо, хорошо! – прокричал он. – Вот только поужинаю и сразу же приду в спальню. Разденьтесь и будьте готовы. Я переисправился.
– И больше ни слова о Хайти Хеллер? – уточнила Кун.
Щелк казался побитым не только физически.
– Обещаю, – заверил он.
Мэдисон сиял, великодушный, как какой-то божок. Он здорово поднатаскал этих женщин и теперь мог торжествовать. Внутреннее спокойствие в команде восстановлено. Как ни странно, но иногда он пользовался своим искусством рекламного агента для миротворческих целей и с помощью простой уловки – посоветовав девушкам разыграть сценку с полком – изменил сознание и поведение Щелка. Это лишний раз доказывало Мэдисону, какой он великий мастер своего ремесла. Неважно, микромир это или макромир, неважно, ради зла это делалось или ради добра. Важно было только одно: ты можешь безраздельно распоряжаться судьбами людей. Высшее Существо время от времени должно чувствовать себя таковым, выбирая пути для развития Вселенной. Единственная причина, по которой Мэдисон не поступил наоборот и не спровоцировал убийство Щелка, заключалась в том, что для заголовков газет имя Щелка не годилось.