А еще Хелит с саднящей грустью подумалось, что вряд ли в ее семье сейчас кто-то злоупотребляет дорогой колбасой и домашней выпечкой. Муж никогда не был «пахарем», вкалывать не умел и не любил. Детям приходится нелегко. Хорошо еще, Игорь учится на бюджетном.
Аллфин продолжал что-то бухтеть вполголоса, но Хелит не слушала. Она думала о том, как жестоко наказала мужа собственной смертью. Между разведенным свободным мужчиной и вдовцом с двумя взрослыми детьми есть существенная разница, нисколечко не привлекательная для его пассий. И рассчитывать на то, что детишек можно сплавить бабушкам, не приходится. Учась на юридическом, Игорь сумеет постоять за свои и Алинкины права.
– Миледи! Сворачиваем!
Крик Ранха вернул мысли Хелит из другого мира от его странных проблем. В глубь леса уводила узкая просека, заметенная по пояс снегом. Пришлось вылезать из седла и вести лошадей следом в поводу. Первым шел ангай, прокладывая путь через снежную целину, за ним Аллфин, а потом уже благородная леди Гвварин. Пэрис лезть по пузо в снег не хотелось совершенно.
– Звезда моя, ты уверена, что я настолько дорожу твоей блондинистой шкурой, чтобы не поделиться ею с местными волками? – полюбопытствовала Хелит.
Мисс Хилтон сделала вид, что не поняла вопроса. Она фыркала и упиралась, возмущаясь причудами хозяйки и погодными условиями. Тогда добрая госпожа доверительно сообщила, что в других мирах существуют более мощные средства передвижения, которых не нужно каждый день кормить овсом, поить и чистить шкуру. Пэрис искренне не поверила.
«Быть не может», – говорило выражение на ее морде.
Леди Хелит заверила, что рано или поздно прогресс достигнет отдаленных параллельных миров, навсегда превратив потомков Пэрис в живые игрушки различной стоимости или сырье для отдельных видов колбасных изделий. А заодно посулила приобрести шпоры и познакомить строптивое создание с их стимулирующими подвижность свойствами.
– Если я ни разу не отхлестала тебя плеткой, волчья сыть, то это не значит, что лошадям полагаются какие-то гражданские права и собственное мнение, – заявила девушка.
«Лечите нервишки, мадемуазель! – означал выразительный взгляд кобылы. – Уже и пошутить-то нельзя».
Полдня брести по глубокому снегу – удовольствие сомнительное, и если бы не острейшее желание поговорить с отшельницей, то Хелит уже бы давно велела возвращаться обратно. Как ни старался Ранх расчистить госпоже путь, но за отворот сапог все равно набился снег, а штаны от колен и до бедер промокли насквозь. К тому времени, когда вся троица добралась до подножия высокого кургана, Хелит не чувствовала ни рук, ни ног.
На деле обитель отшельницы только официально называлась пещерой. Знаменитая Ктали-Руо с немалым комфортом проживала в норе, выкопанной в толще рукотворного холма. Толстая массивная дверь с витым кольцом, труба, торчащая из склона, из которой вился дымок, и добротный заборчик напомнили Хелит домик незабвенного Бильбо Бэггинса. И ничуть не удивилась бы она появлению на пороге маленькой кучерявой бабульки ростом с шестилетнего ребенка. С трубкой на длинном мундштуке в зубах.
Однако на деликатный стук вышла отнюдь не хоббитесса, а скорее даже наоборот. Высокой худой женщине, начисто лишенной признаков возраста, можно было дать и тридцать, и шестьдесят. Смуглая тонкая кожа принадлежала молодице, а седые волосы – старухе, яркие зеленые юные глазищи и сухие тонкие сморщенные губы, морщинки на шее и ухоженные красивые руки – поди пойми, сколько Зимников встретила эта нэсс.
Так вот идешь, идешь по лесу: елки, сосны, осины да березы, темно и сыро вокруг, и вдруг полянка с огромной дикой грушей – неожиданная и чудесная встреча с лесной королевой. Отшельница Ктали-Руо очень походила на такую грушу. Казалось, от нее исходит теплое живое сияние.
– Пусть женщина-униэн войдет! – мурлыкнула госпожа дома-под-холмом, жестом приглашая только Хелит.
Ни Аллфин, ни тем более Ранх спорить не стали, покорно отступили назад, пропуская вперед леди Гвварин.
«Не слишком ли много на моем пути попадается в последние дни волшебниц?» – спрашивала себя гостья, следуя за хозяйкой в глубь дома.
Прямая спина, шуршащая юбка, мерцающий огонек масляного светильника в руке. У Хелит перехватило дыхание от неожиданного предчувствия. До сих пор вся затея походила на рискованное, но не имеющее особых последствий приключение. Но внезапно девушка поняла – шутки кончились. Сейчас эта странная отшельница сотворит с жизнью своей гостьи что-то необратимое, и, когда прозвучит последнее слово, ничего нельзя будет изменить, нельзя будет свернуть или переиграть. Вот он – выбор, который делаешь сам.
– Я не зову. Все приходят сами. Я никого не заставляю слушать, – сказала нэсс, не оборачиваясь, словно прочитала мысли. А может, прочитала, кто их знает, отшельниц этих?
Она привела гостью в крошечную комнатку с очагом в углу, указала на низкую чурочку, заменяющую табурет, а сама уселась в кресло без спинки. Получилось, что Хелит оказалась вся на свету, а лицо Ктали-Руо закрыла колышущаяся густая тень.
– Чего ты хочешь от меня, униэн? – спросила отшельница.
– У меня есть просьба к Читающей-по-Нитям.
– Просьба или желание?
– А есть разница?
– Есть, униэн.
Хелит задумалась. Она ощущала себя канатной плясуньей, балансирующей над бездонной пропастью. Не удержишь равновесие – прощай.
– Тогда, наверное, все-таки просьба, – сказала она после некоторого молчания.
Ктали-Руо согласно кивнула.
– Хорошо, – прошептала она одними губами. – Дай мне свои руки, униэн.
Ладони отшельницы обжигали, до того была горяча и суха их шероховатая кожа. Точь-в-точь древесная кора, нагретая солнцем. И Хелит вдруг сама превратилась в побег растения, пустила скользкий корень в глубь земли, устремилась ввысь мощным стволом, протянула солнцу руки-листья и растворилась в вечном потоке сущего. Так вот значит, как это – Быть. Не бежать, не стремиться, не стяжать и не изменять. Просто быть без начала и конца. Голос Ктали-Руо звучал, словно шелест полуденного теплого ветра в кронах.
– Когда потухнет зеница драконья, когда ты уйдешь тропою вещих снов навстречу смерти, когда исполнится отчая клятва и единственный из достойных обретет сокровище…
Глаза отшельницы сияли из темноты завораживающими изумрудами. Как у гончей Ро – любимицы Мэя. Так глядит из листвы затаившийся в засаде хищник.
«Твою мать! – мысленно вскрикнула Хелит. – Один в один, как в сказке о путешествии Нильса на гусях: когда одна палочка и девять дырочек… когда король обнажит голову… и когда на праздничный ужин на блюде с яблоками подадут лучшего друга». Видят Ито Благая вместе с Лойсом, она уже знала, чье сердце потребуется подать на этот проклятый праздничный стол. Проклятье!
– Нет! – отчаянно взвизгнула девушка, очнувшись от наваждения.
– Да, униэн, – передразнила Ктали-Руо. – Он снова должен будет выбрать правильно.
Хелит выдернула руки и бросилась бежать, но голос отшельницы нагнал ее в конце коридора:
– И только тогда ты получишь право просить Читающую!
Беглянка врезалась в дверь, которая оказалась незапертой, и вывалилась в зимнюю ночь. И столкнулась лицом к лицу с тем самым здоровенным типом, едва не прибившим Аллфина на постоялом дворе. Только теперь на нем не было волчьей дохи, зато имелся подбитый пушистым черным мехом роскошный плащ и два десятка рыцарей в свите.
– Долгонько тебя пришлось дожидаться, моя леди. Не жалеешь своих парней, – заявил мужик, махнув рукой с зажатым в ней факелом в сторону плененных Ранха и Аллфина. – Еще немного – и мы тут все свое наследство отморозим к Лойсу.
– А ты кто такой? – спросила Хелит.
– Ха! – Дядька растянул тонкие губы в волчьей усмешке. – Позволь представиться – Лайхин Глайрэ’лиг по прозвищу Волчара.
В американском фильме по закону жанра в этом месте следовало сказать: «Упс!»
Видимо, на лице у девушки появилось такое искреннее изумление, что грозный лорд не мог не рассмеяться.
– Не ожидала? А вот твой Рыжий вечно талдычит, мол, предсказуемый я человек. А глядишь, и у тебя глазенки стали круглые, как пуговицы, когда Волчару живьем увидела.
Тем временем к леди Гвварин один из дружинников подвел Пэрис, приготовившись придержать стремя.
– Как это понимать?
– А как хочешь, так и понимай, моя леди. Где это видано, чтоб благородная дама точно бродячая нэсска в одиночку шастала?! Безобразие! Чай, соскучилась за разлюбезным своим Рыжим? Вот и поедешь. А я прослежу, чтоб, упаси Лойс, не случилось чего в пути.
– В Приграничье?
– Зачем же так сразу? – лукаво усмехнулся Волчара, скаля острые белые зубы. – Девочки на войну не ходят, они дома сидят, своим мужикам рубашки шьют. Или вон штаны, как у мелкого Сэнханыша. Ты залезай-ка на лошадку, а то загостились мы у Ктали-Руо, пора и честь знать, миледи.
С одной стороны, в такой компании не страшны ни разбойники, ни бродяги, а с другой – сомнительно, чтобы Лайхин решил сделать своему «заклятому другу» приятный сюрприз. Скорее наоборот.
Но делать было нечего – пришлось карабкаться в седло. В жестоком мире, где властвуют сильные, очень быстро усваивается простая истина: если ты не можешь прорубить себе дорогу мечом или магией, то молча подчиняйся обстоятельствам, коль жить охота. Обстоятельства – вещь тонкая, им свойственно меняться.
На лошадей усадили также Ранха и Аллфина. Но если ангая лишь разоружили, то княжичу не только связали руки, но и заткнули шейным платком рот. Чтоб не кусался и не матерился, как пояснил Волчара.
Отряд торопился убраться подальше от жилища знаменитой отшельницы. Тем более в лагере, разбитом на живописной поляне посреди зимнего леса, их всех поджидал горячий ужин и крепкое пиво. Хелит посчитала специально – той ночью ее сон охраняли три десятка вооруженных до зубов воинов. Хотя спалось все равно паршиво. Много поспишь, когда только что обрекла самого лучшего, самого благородного, а главное, любимого мужчину на новые душевные муки?