Зима только началась, а Баррас Щедрый успел укрыть своим толстым серым плащом небесный свод и без устали сыпал и сыпал пушистые хлопья снега на пашни, леса, холмы и рощи. Не забывал Великий Дух о горах и долинах, надежно укутывая землю от грядущих морозов. Эйген не любил зимнюю пору, но ему всегда нравилось смотреть на падающий снег. Монотонное зрелище его умиротворяло, можно сказать, успокаивало. Жаль, в Хикмайе снег – большая редкость. Вигил настолько соскучился по своему дому и столичной жизни, что готов был бросить все свои дела и хоть на несколько дней сбежать из крошечного горного замка, в котором располагался штаб. Сбежать от интриг и тупости подчиненных, от развратных глаз Кананги, от самого себя, в конце концов. Мера ответственности хан’анха в последнее время стала совершенно неподъемным грузом. Повелитель Оллакан, едва опомнившись от очередной мистерии или оргии, слал депеши самого разного содержания. То грозился повесить на собственных кишках, то выражал полную поддержку любым начинаниям и планам. Эйген благополучно игнорировал послания и делал лишь то, что считал нужным. Оллакан – вовсе не безумец, как убеждены униэн. Он прекрасно знает разницу между развлечениями и государственными интересами. А интересы Чардэйка требуют усилий Верховного Вигила, какими бы странными и подозрительными они кому-то ни показались. Скорее Повелитель запытает, удовольствия ради, парочку доносчиков из числа недоброжелателей хан’анха, чем станет всерьез мешать Эйгену. Каждый должен заниматься своим делом.
Снег шел и шел, вигил любовался его совершенной белизной, а его гость невозмутимо потягивал горячее вино, сдобренное изрядным количеством специй. Спокойствие и хладнокровие наемника-нэсс Эйгену очень импонировали. Нэсс не пытался выслужиться перед могущественным военачальником дэй’ном, не стремился доказать свою значимость, не комментировал образ жизни своих нанимателей наедине с сородичами, не пресмыкался перед Канангой, а, следовательно, прекрасно знал цену себе и своим умениям. С таким приятно иметь дело, что ни говори. Когда человек точно знает, что делает и, самое главное, зачем он совершает те или иные поступки. Русоволосый, голубоглазый, не старше 30, с правильными, но ничем особенно не примечательными чертами лица, Чужой, как никто иной, подходил для возложенной на него миссии. Среди нэсс таких неприметных парней десятки тысяч, и сам хан’анх вряд ли сумел бы узнать наемника в толпе, не говоря уж об униэн.
– Чего мы ждем, хан’анх? – спросил Чужой.
– Проводника. Или ты хочешь попасться одному из наших разъездов?
Нэсс не хотел. Это как раз понятно. К головорезам хан’меза Ашанина лучше живым не попадаться.
– Проводник отведет тебя самой надежной и тайной тропой к границе Тир-Луниэна. А там уж…
– Я не заблужусь, – спокойно заверил наемник.
– Времени тебе до нового года, до 18-го дня Даэмли.
– Я помню. Этого хватит.
Определенно Чужой нравился Эйгену. Было что-то успокаивающее в его сдержанной лаконичности. С каждым взглядом, брошенным на нэсс, с каждой произнесенной им фразой Верховный Вигил убеждался в том, что сделал правильный и единственно верный выбор. Наемник со странным именем сумеет исполнить поручение наилучшим образом.
Тем временем явился проводник. Секретности ради Чужой сразу накинул на голову капюшон. Мало ли что? Да и не хотелось Эйгену жертвовать лучшим следопытом, если он окажется слишком болтливым.
– Счастливо оставаться, повелитель, – буркнул себе под нос наемник.
Хан’анх ничего ему не ответил. Теперь надо где-то набраться терпения и выдержать напор сомнений Кананги.
Ненаследная принцесса словно поджидала все это время под дверями, бесшумно скользнув в кабинет Эйгена, едва закрылась дверь за проводником и наемником. Возможно, виновата была зимняя стужа, которая, как известно, делает всех ползучих тварей сонными и малоподвижными, но с наступлением холодов Кананга утратила весь свой пыл. Укутавшись с головой в белоснежный мех, она коротала дни возле очага в основном за чтением. Но в столицу возвращаться не собиралась. Эйген несколько раз попытался хитростью и открыто избавиться от присутствия принцессы. Не вышло.
– Ушел? – убитым голосом спросила колдунья, как бабочка из кокона, выпутываясь из своей безразмерной шубки.
Платье Кананги побило все рекорды придворной скромности: светло-лиловое, двухслойное, закрывающее великолепное тело высокородной дэй’га от подбородка до пят и руки до кончиков пальцев. Множество шнурков, крючков и пуговичек призваны были заставить ткань плотно облегать фигуру, подчеркивая достоинства красивой женщины. А недостатков у Кананги не имелось в принципе.
Эйген внимательно рассмотрел новый наряд, но до ответа не снизошел. Зачем отвечать, если она все знает?
– Возможно, ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни, – сказала Кананга прямо на ухо Верховного Вигила.
От колдуньи сладко пахло медом и полевыми травами, не как от живого существа, а словно от лесного духа. Теплое дыхание летнего полдня, несущее забвение и покой.
– Я уже подумал, – отрезал он, отгоняя морок.
Кананга любила всякие подлые штучки. Потом не вспомнишь, как тебя зовут. Видя, что вигил не поддался на иллюзию, волшебница вздохнула и отступила. Если уж на Эйгена не подействовала позапрошлая ночь, которую они провели вместе, то теперь пытаться что-то ему внушить поздновато.
– Ты даже не взял заложников кого-то из числа его родни или друзей, – заметила она.
– У Чужого нет родни. И друзей тоже нет.
– Так не бывает! – удивилась Кананга.
Поначалу вигил сам не поверил, а поэтом тщательно проверил информацию. И убедился.
– Бывает!
– Тогда что помешает ему просто забрать деньги и сбежать, ничего не сделав? – не отставала принцесса.
На этот вопрос у хан’анха давно имелся готовый ответ:
– Тебе известно такое понятие, как «профессиональная честь», принцесса?
– Не хуже, чем тебе, – фыркнула Кананга.
– Чужой избрал своей профессией смерть, и еще ни разу не подвел заказчика. Это во-первых.
Сложно поверить в послужной список наемника. Среди нэсс редко попадались люди, умеющие держать слово. Во всяком случае, раньше Эйген так искренне считал. До тех пор, пока не познакомился с молодым человеком по имени Чужой, чьи слова не расходились с делами.
– А во-вторых? – не вытерпела паузы принцесса.
– Мы все время забываем о том, как жадны по своей природе нэсс. Чужой уже получил столько серебра, что может обеспечить себя до конца жизни, а когда дело будет сделано – получит втрое больше.
– Ого!
Эйген искренне считал свой замысел подлинным озарением. Бессонные ночные размышления о сущности человеческой природы натолкнули его на идею о том, что изначальный посыл в отношениях с нэсс должен быть иным. За первооснову поступков следует брать не животный страх смерти, присущий всем живым существам. Все знают, насколько переменчивы в своих желаниях дэй’ном. Есть ли смысл выполнять их требования, если нет никаких гарантий, что заложники не погибнут из-за минутной прихоти? Жалко, конечно, мамку с женкой, но своя шкура дороже. Но известно также, что Полуночные никогда не были жадны до денег и в каком-то смысле щедры, порой доходя до транжирства. А нэсс, напротив, жадны не только до золота и серебра, но и вообще до любого имущества. Так зачем же идти против естества заказчика и исполнителя?
– За такой куш он сделает все, – уверенно заявил вигил.
– А потом ты прикажешь его убить? – с надеждой спросила Кананга.
– Нет! – серьезно молвил в ответ хан’анх.
– Я тебя не узнаю, Эйген. Ты не болен?
– Разве ты станешь жалеть о каких-то деньгах, если за них можно купить желаемое решение проблемы?
– Конечно, нет! – воскликнула возмущенно женщина.
– Если Чужой убьет Хелит Гвварин, то я не убью его и выполню обещание.
– А он сможет?
– Он – сможет!
Им всем несказанно повезло, когда Чужой заявил, что должен хотя бы раз увидеть жертву живьем. Портрет или словесное описание не подходит. Кананга ничего конкретного не обещала, понадеявшись на то, что рядом с далаттской владетельницей окажется какой-нибудь магический предмет. И к величайшему недоумению колдуньи именно так и случилось.
– Где это она? – спросил Эйген, заглянув в магическое зеркало.
Он не знал, что и подумать. Леди Хелит, одетая в мужскую одежду с чужого плеча, сидела посреди леса возле костра. Гладкая ровная кожа, яркие светлые глаза, высокие скулы – красивая женщина даже по меркам дэй’ном, несмотря на то что блондинка. Но это не главное. Мало ли на свете поразительных красавиц, от которых взор не отвести и под страхом смерти. А вот умные глаза на смазливой мордашке бóльшая редкость. Ничего удивительного, что Рыжий запал на далаттку. Лойсову вышкварку всегда нравились неглупые и смелые. Тем хуже для него…
Снег все падал и падал, надежно заметая на незаметной горной тропе следы русоволосого наемника. Верховный Вигил прикрыл узкой рукой глаза от слепящей белизны, словно прислушиваясь к затихающему вдали легкому скрипу под сапогами нэсс. Так чувствует себя умелый лучник, пославший стрелу вдаль, в никому, кроме него, не видимую цель. Тихий звон тетивы и уверенность в своем мастерстве. Чужой найдет Хелит Гвварин, обязательно найдет, где бы она ни была, выследит ее и нанесет удар. Далаттка еще дышит, плачет и смеется, возможно, строит планы и мечтает, и не ведает, что дни ее сочтены. Об этом пока доподлинно не знает никто, только Верховный Вигил да наемный убийца. Ну и еще снег…
Глава 16Превратности судьбы
Необычное это было путешествие. В странном и шатком положении полугостьи-полупленницы была доля двусмысленности. Свита Волчары оказывала Хелит почести, достойные королевы, выполняя малейшие пожелания, насколько это вообще возможно в походных условиях, но при этом не оставляя без надзора ни на миг. Лайхин приставил к девушке трех стражей, которых смело можно было именовать конвоирами. Она все время оставалась в поле их зрения, исключая разве что походы в отхожее место. Три брата – светловолосые, светлоглазые, молчаливые парни с непроницаемыми лицами и повадками осторожных хищников. В принципе отряд лорда Глайрэ более всего и напоминал волчью стаю не только жесткой иерархией, но и схожестью во внешности со своим господином. Когда его воины, останавливаясь ужинать где-нибудь в придорожной корчме, бесцеремонно выгоняли на улицу всех посетителей, те даже пикнуть не смели. Кабатчики, правда, внакладе никогда не оставались, «в