– Что могу, то могу.
– А так будет соблюден паритет. Мы не мешаем тебе выслеживать Членорука, а ты, в свою очередь, не даешь информацию своему начальству о нас.
Я не стал разочаровывать Дылду фактом что информация об яблоносцах автоматически ушла в Кремль, а какое решение примет гарант Конституции, некому не ведомо… Конечно, скорей всего, за время моего пребывания здесь ничего не случится… Ну, а то, что сделают с защитниками яблок после меня, мало волновало.
– Уговорили, – сказал я авторитетно. – Паритет так паритет.
– Но у нас есть одно обязательное условие…
– Смотря какое.
– Когда поймаешь Членорука – позови нас. Мы заменим и суд, и приговор и высшую меру!
– И чем он вам так насолил? Трудится, бедняга! Заменяет бессильных мужчин Садограда…
– Да мы еще два года назад попробовали скараулить урода. Зря просидели ночь в саду. А назавтра все как один зачесались и начали паршой покрываться.
– Но при чем здесь он?
– При том. На небе ни одной тучи, а мы под дождичек попали, короткий такой, с запахом специфичным… Оросил урод нас какой-то дрянью. Полтора месяца с друганами маялись…
– И вы, чтобы больше не рисковать здоровьем, перестали гоняться за садоградскими оплодотворителями.
– Так считаешь, что действует не один Членорук?
Дылда торопливо обернулся, как будто заметив кого-то среди яблонь.
– Никого вроде.
– Ты не дергайся. Здесь веселая компашка по утрам развлекается. Ученые бегуны, склонные к мелким гадостям и боксу, старший садовод и голый мужик, изображающий любовника.
– В Садограде психов хватает.
– Я бы сказал – даже перебор.
– Зато у нас яблоки – лучшие в мире.
– Как я догадываюсь, вы из-за них сколотили отряды яблоносцев?
– Правильно.
Дылда сорвал яблоко.
– Только мы, те, кто проживает на данной территории со дня основания Садограда, – только мы, и никто другой, имеем права вкушать эти плоды!
– Старая песня.
– Ничто не ново под луной.
Дылда откусил за раз пол-яблока.
– А этот ваш моделист-конструктор правда видел, как его Снегурочку оприходовали?
– Сочиняет…
– Про что?
– Да про три члена.
– Про три?
– Ну да – вроде этот урод одновременно делает баб во все дырки. Одним своим законным, и двумя ручными.
– Вибраторами?
– Фиг знает. Вот почему мы зовем его Членоруком.
– Ну и фантазия у строителя фрегата…
– Он у нас малость повернутый. Такого насочинять может…
– Три члена – это же комбайн по удовлетворению даже самых фригидных особ!..
– В три члена верится слабо.
– А если мутант? Сбежал из какой-нибудь сверхзасекреченной лаборатории…
– Поверь, в нашем научном центре таких не выводили. Я отца спрашивал, и он пробивал такую возможность по своим каналам.
– Думаю, и городскому прокурору не всегда все известно.
– Намекаешь на себя?
– Нет, просто считаю, что надо будет основательно прошерстить научный центр самому.
– Вольному воля.
Дылда зашвырнул огрызок яблока в сторону чучела.
– В общем, договорились о Членоруке?
– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
– Тоже верно.
– Двигай… И чтобы никакого за мной контроля.
– Какой смысл… Ты любого нашего засечешь!
– Разумеется.
– Так что за паритет не беспокойся.
Дылда, сорвав яблоко покрупней, убрался из доцентского сада.
Я прошелся до чучела.
Повар.
Летун.
Экспериментальный образец – Членорук.
Нет, явно претендентов в оплодотворители становилось все больше и больше.
Кто там следующий?..
Часть шестая Академический фуршет
Глава 1 Тяжелый случай
Главный врач садоградского родильного дома Олег Иннокентьевич Расмус, обрадованный моим звонком, приготовился к игре заранее.
На шахматном столике возле искусственного пруда ровные шеренги дожидались королевского гамбита.
Фигуры отличались экзотическим исполнением.
Сплошь африканские идолы из слоновой кости и эбонитового дерева.
Особенно впечатляли «кони», подогнанные искусно под носорогов.
– Экзотика!..
– Еще какая.
– Сплошная эзотерика.
– Языческое шаманство.
– Страшно за такое руками браться.
– А вы, Денис, не держите плохих мыслей во время игры.
– Постараюсь.
– Ну, и после игры незачем.
Док спрятал в каждой руке по пешке.
– Не люблю, понимаете, играть с компьютером.
– Почему?
– Компьютер, к сожалению, играет без зевков.
– Так вот – я не компьютер, я гораздо хуже.
– Будем надеяться.
Док вытянул перед собой гинекологические кулаки.
– Выбирайте.
Я указал на правый и не ошибся.
– Вам, молодой человек, везет.
Мы чинно расселись по обе стороны шахматного столика.
– И откуда такая красотень?
– Из Эдема.
– Откуда-откуда?
– Из Восточной Танзании. А те места, как установила современная наука, являются не чем иным, как прародиной Адама и Евы. Вернее, митохондриевой Евы и игрек-хромосомного Адама.
– Значит, Библия не врет?
– В каком-то смысле – да.
– Вы что, там бывали, в Эдеме-то?
– Живал с годик.
– Завидую.
– Тяжелый климат, тяжелые условия, тяжелые пациентки…
– Змея-искусителя там не встречали?
– Не привелось.
– Наверное, вымерли, гады, за ненадобностью.
– Одно скажу: здешние яблоки в сто раз лучше их фиников.
Док поправил черные фигуры.
– Ну-с, шашки наголо!
– И – в дамки.
Я сразу бросил центральную пешку на съедение.
Но главный врач уклонился от лихой жертвы.
Мне же не терпелось быстрей проиграть.
Интуиция и опыт подсказывали, что, получив красивый мат, я услышу наконец-то важные слова, ради которых меня пригласил холеный и знающий себе цену игрок.
– Вам нравится, Денис, наш уютный Садоград?
– Терпимо.
– Яблоносцы больше не донимают?
– Вроде нет.
– Хоть своих не трогают.
Олег Иннокентьевич наконец позволил себе скушать пешку.
– Вы болид-то будете искать?
– Смотря где.
– За мостом, к примеру?
– Где Повар утворил над собой казнь?
– Я, к счастью, приехал на три дня позже, как его нашли.
Док съел вторую пешку.
– Почему – к счастью?
– А кому охота получить новое лицо по желанию маньяка, да еще и без наркоза?
Док объявил мне шах конем, то есть вздыбленным от гнева носорогом.
– Так, Олег Иннокентьевич, вы мне советуете прогуляться за мост?
– Ни в коем случае, молодой человек, ни в коем случае.
– Позвольте узнать – почему?
– Старушки такие страсти про те места рассказывают, такие страсти…
Док повторил шах все тем же взбесившимся носорогом.
Но тут атаку главврача прервал мобильник, затаившийся в нагрудном кармане.
Олега Иннокентьевича срочно вызвали в роддом.
Телефон спас меня от неминуемого разгрома, но разрушил доверительную атмосферу, создавшуюся из никчемных вопросов и ненужных ответов.
– Зачем вы меня приглашали? – спросил я, помогая собирать фигуры. – Не для идольного же сражения?
Главврач парировал вопрос не менее прямым выпадом:
– На сегодня какие планы?
– Хотите пригласить в роддом?
– Только не сегодня. Очень тяжелый случай, очень тяжелый.
– Тогда последний вопрос.
– Пожалуйста.
– Почему все же нельзя ходить за мост?
– Съедят.
Док отправился к дорожке, ведущей к садовой калитке.
– Съедят, как пешку.
За яблонями проклаксонил электромобиль, прибывший за Олегом Иннокентьевичем Расмусом.
Глава 2 Преднаучность
Вернувшись от Олега Иннокентьевича весь в шахах, но без рокового мата, я получил от Нинели Осиповны кучу сюрпризов – не хуже африканских шахмат, ящика коньяка, президентского котенка и стола для тенниса.
В нежданный комплект входили:
Во-первых – официальное приглашение в Научно-исследовательский Центр на полуденный фуршет по случаю завершения комплексного проекта по ускоренному выращиванию поросят.
Во-вторых – пластиковую карточку: личный пропуск добровольца-подопытного на круглосуточное посещение испытательных лабораторий в течение календарного месяца.
В-третьих – доцентша вдруг вознамерилась поменять мне имидж.
Все-таки – бой-баба.
Если ее не обрюхатит кто-нибудь из кандидатов в половые монстры – станет академиком.
Я, как полагается эрзац-племяннику и охотнику за метеоритами, заявил, что никогда и ни за что не соглашусь.
Во-первых – на смокинг.
Во-вторых – на фрак.
В-третьих – на старомодную тройку.
В-четвертых – на бабочку, которая портит фигуру, не гармонирует с движениями челюстей и не придает носителю должной респектабельности.
Нинель Осиповна согласилась на все выдвинутые мной условия, и мы отправились в Торгово-развлекательный комплекс.
Яблоносцы блюли договор о паритете.
Нинель Осиповна заявила, что подросткам, особенно лишенным возможности поллюционировать и онанировать, нельзя доверять.
Пока мы добирались до приличных одежд, я уяснил, как пользоваться личным пропуском «наивного испытуемого», как избежать вживления электродов в самые интимные точки мозга, как правильно навешивать датчики, как уклониться от клизмы с плацебо.
Во-первых – избегать лабораторию номер восемь, где пичкают молоком от коров, питающихся исключительно шоколадом.
Во-вторых – не заглядывать в лабораторию шестьдесят один, где готовят котлеты из мяса клонированных овец.
В-третьих – не увлекаться посещением лаборатории сорок один бис, где изучается влияние смеха на пищеварение: замучаешься сдавать кал, мочу и желудочный сок.
В-четвертых – во всех лабораториях не соглашаться на предложение об экспресс-премиальных.
В-пятых – не подписывать дополнительных сепаратных договоров и секретных приложений, особенно составленных на латыни.
За час до полуденного фуршета мы без идейных конфликтов и портновских споров завершили мое обмундирование.