Лаборанты отреагировали на анекдот о недостижимом кайфе полуулыбками.
– Пиво будешь?
– Спасибо, предпочитаю водочку.
Я показал ребятушкам пузырь с «винтовой».
Лаборанты переключились на картишки.
– Вистую.
– Открывайся, Ген.
– А знаете загадку? – встрепенулся Васек. – Ни кола, ни двора!
– Импотент без квартиры, – буркнул Гена, так и недорасссказавший про инцидент с кобелем.
– По какой системе играете? – спросил я при уходе.
– «Импотентка». За каждый вист – по три яблока.
– Знал бы прикуп – не был бы импотентом!
Лаборанты сублимировались в азарте.
И тут Гена громко и задорно объявил мизер.
Я так никогда и не узнаю, был тот мизер пойманным или нет…
Глава 5 Муха раздора
Достойно и гордо я проносил сквозь лай, тяв и гав заветную бутылку и дежурную салями.
Вот здесь девчонки играли в невест Дьявола.
А тут бестелесный инвалид на костылях осчастливил жену мастера постирушек.
Вот у этой рабицы меня едва не растоптали яблоносцы.
В почти Гефсиманском саду по-прежнему белел парусами недостроенный сорокавосьмипушечный фрегат.
Из-за калитки робко выглянул предатель-малолетка.
Лучше бы натягивал фор-бом-брамсель с грот-стакселем.
Почему в Кронино – скука и тоска смертная, а в Пнево – бесшабашность и пофигизм?
Почему в Кронино детское присутствие незаметно, а в Пнево на каждом шагу – сопли, вопли, рев и плач?
Почему в Кронино собаки воспитанны и корректны, а в Пнево распущены донельзя?
Вопросов по садоградской этнографии у меня набралось на целую диссертацию, но тут я услышал Чапу.
Завидев меня, песик смолк.
Ублюдок запомнил сервелатное угощение и, дружелюбно повизгивая, наяривал коротким хвостом.
Вот ответ, достойный чучела.
За колбасу Чапа не только встретит, как полагается воспитанной шавке. Но еще и достойно проводит.
– Явился – не запылился!
Ксюха по-настоящему была удивлена и моим неожиданным приходом, и, разумеется, презентом.
– Ой как ты не вовремя, глупыш…
Ксюха не скулила, не виляла хвостом, не претендовала на халявную колбасу.
– Думал, муж на работе.
– Дудки. Приперся с утра еле тепленький.
Ксюха оглянулась.
– А ты что – полноценный или прикидываешься?
– Есть немного, – сказал я неопределенно и отдал Чапе салями.
– Нет, зачем пришел-то?
– Ксюша, а правда болтают, что Повар – ну, этот, который четверых изуродовал, рассвирепел из-за тебя?
– Брехня на постном масле!
– А тогда чего Повар на бедолаг взъелся и начал им лица уродовать?
– По разным причинам.
Ксюха сбавила голос.
– Вот знаешь, за что садовод пострадал?
– Не там яблони посадил?
– Я серьезно.
– Все, больше не перебиваю.
– Да я как сейчас помню, с чего у них свара началась. Это все из-за мухи.
– Которая летает? – я не сдержался. – Ж-ж-ж!
– Ползает!
– Ладно, не сердись.
Ксюха оглянулась и продолжила еще тише:
– Помню, выловил в борще этот урод-садовод муху.
– Ну, он тогда еще не был уродом.
– Был, еще каким, – если не снаружи, то внутри точно. Когда его баба преставилась – земля ей пухом, добрая была женщина, – у него совсем крыша поехала. Он же в нашей столовке кормился чуть ли не каждый день. И все – борщ, борщ, борщ…
Ксюха замолчала.
Наверное, вспоминала пункты обеденного меню.
– Давай про муху.
– Я и говорю… Обнаружил, урод, в борще муху. У нас такого сроду не было!.. Вызвал Повара и такой скандалище закатил – в общем, унизил человека невиноватого.
– Почему ты так считаешь?
– Муха была не столовская… Поверь мне на слово – таких мух я в жизни не видела… Не наша муха!
– А чья?
– Я-то откуда знаю? Может, сам принес… У них там в науке какой только гадости не держат!.. Впрочем, человека не вернешь. А этот урод-садовод – гуляет!
– А чего Повар на сук-то залез?
– В лесу, за мостом такое, блин, творится, такое… В пещере, говорят, чудище проживает.
Но Ксюхин рассказ о пещерных ужасах прервал визг Чапы.
– Ах ты, шалава дорожная!
Нарисовался муж.
– Ах ты, соска проклятая!
Из листвы на меня вдруг уставилась жуткая морда, когда-то изукрашенная кулинарным маньяком.
Я лихорадочно направил объектив фотоаппарата на чудовищные шрамы.
И стал припоминать список жертв Повара.
Это явно не старший садовод.
Голос другой, совсем не похожий…
И не сантехник.
Тот скончался на операционном столе.
Значит, Ксюхин муж или дантист, или продавец велосипедов.
Получается, ликеро-водочная продавщица-то говорила правду…
– Уймись, придурок!
– Захлестну!..
– А у меня что-то для тебя, милый, есть…
Ксюха показала мужу бутылку, и полупьяный гнев улетучился.
– Угостимся?
Ксюха сунула пузырь страшиле.
– Иди разливай.
Ксюха, обернувшись, приотстала.
– Беги, глупыш!
– Твой муж дантист?
– Раньше велосипедами торговал, а сейчас – грузчиком на складе. Чтобы народ не пугать.
– Его – тоже из-за мухи?
– Ну спала я с Поваром, спала!
И Ксюха убежала к спасительным ста граммам…
Глава 4 Синяя крыша
Еще скулил Чапа, жалуясь на хозяйскую грубость и скудность доцентского салями.
Еще я не перестал мысленно сравнивать двух уродов – старшего садовода и продавца велосипедов.
А навстречу мне двигался строитель фрегатов.
Разбирающийся в такелаже и постигший рангоутные премудрости хлюпик катил на велосипеде с рифлеными маунтинбайковыми шинами.
– Привет!
– Привет, коли не шутишь.
– Дылда сказал, ты ему неинтересен в данный момент.
– Опять донес, моделист-конструктор?
Я выдал строителю фрегатов крепкий шелбан.
Предатель мужественно перенес экзекуцию.
– Дылда приказал срочно вывести вас на бабу, которую недавно поимел какой-то нездешний красавец.
– Ну так выводи!
– Видите – синяя крыша…
Строитель фрегатов вытянул руку вдоль рабицы.
– За поворотом.
– Вижу.
– Так вот там проживает одна стерва. Обязательно зайдите к ней.
– Тоже из бывших…
Я осекся, вспомнив подростковые страдания о беременной Снегурочке.
– Стерва эта звонит на все Пнево, что ей вставил такой красавец, такой красавец…
В благодарность я отправил изображение раскаявшегося в Кремль.
– Слышь, пацан, мать-то как?
– Родила, сука. Кое-как, но родила.
– В честь кого назвали?
– Еще думают.
Строитель фрегатов нажал на педали.
– Привет Дылде.
Я тоже ускорился.
Теперь синяя крыша стала для меня основным ориентиром.
Но пришлось чуток задержаться.
В саду, что напротив ксюхиного надела, вдруг, как из-под земли, образовался Конопатый из бригады садовода.
А следом возник и чернявый напарник.
– Привет труженикам секатора! – крикнул я. – От искателя метеоритов!
Но труженики не ответили, а скрылись в глубине сада.
Интересно – откуда же они появились?
Я нагло, с разбегу перепрыгнул чужую рабицу.
И увидел открытый бункер, в котором старший садовод возился с лестницей и пустыми корзинами.
Так вот почему в тот раз, когда меня избавили от драки, на грузовике не было ни лестницы, ни пустых корзин…
Отлично придумано: в каждом саду – полный инструментальный набор.
Так же отлично, как и с чучелами…
Глава 5 Не вегетарианец
– Здравствуйте, мы, кажется, недавно встречались…
Начал я почему-то подобострастно.
– Здравствуйте, здравствуйте, – иронично ответил Юрод. – Как вам наши яблоки?
– Объедение, – соврал я, дабы не обижать творца всей этой роскоши.
– Как самочувствие Нинели Осиповны? – садовник убавил иронии.
– Прекрасное. Третью молодость переживает.
– Повезло ей с племянниками.
Ирония вернулся на прежний уровень.
– То не одного, то сразу двое!
– У меня такое впечатление, что в Садограде вы встаете раньше всех, – ответил я достаточно саркастично.
– Не доверяю помощникам. Вот сейчас, думаете, куда рванули? Вчерашние грешки исправлять. То там не доделают, то здесь. А для меня каждое дерево, как ребенок. Да и не спится порой вдовцу, и шрамы ноют…
Ирония умерла в зачатке.
Осталась грубая и непоправимая жестокость факта.
Бывший ученый, бывший муж и несостоявшийся отец вылез из бункера.
– Так что по зорьке гулять привык.
Юрод захлопнул крышку, замаскированную под садовый дерн.
– А не боитесь монстров, которые женщин портят? – спросил я напрямую.
– Я же вроде не женщина.
– И то верно.
– Да и самое главное – не трогают, баловники, яблок. А то бы я им показал…
– Значит, не вегетарианцы?
– Хорошо, что не людоеды.
– А мне один умник сказал недавно, что по садам шастает снежный человек со товарищи.
– Еще не то услышите… Вот я, например, недавно кумушек пневских подслушал…
– О ночных визитерах?
– О них, родимых… Так одна уверяла другую, что сатанинский выродок похож – не поверите – на меня. Мол, и фигура, и, самое главное, лицо – точь-в-точь как у старшего садовода.
– Не удивлюсь, коли завтра начнут муссировать подобные слухи и о собирателе небесных камней.
– Наши остроязыкие так припечатают – не отмоешься.
Помолчали.
Юрод притоптал дерн вокруг люка.
Перезревшее яблоко свалилось к ногам старшего садовода.
Юрод нагнулся, поднял, спрятал в карман неизменного плаща с капюшоном.
Я продолжил диалог:
– Вы, наверное, лучше других знаете садоградских. Кроме вас, наверняка никто себя не чувствует свободно и в Пнево, и Кронино…
– Если вы спросите, кто из жителей любитель роз, хризантем или георгинов, я вам точно скажу. Могу также припомнить, где прививал, обрезал, подкапывал. Кому сливу, кому абрикос морозоустойчивый. А вот какие у людей мысли – увольте, не интересует меня их внутренний мир… Один тщеславен и хочет, чтобы его провозгласили при жизни пророком и благодетелем человечества, другой копит на старость, чтобы долго еще торчать орденоносным сорняком, увитым лаврами, третий считает науку злом неискоренимым, но за это зло хорошо платят, четвертый отдает все свободное время искусству, никому не нужному, а большинство существует по инерции, не понимая, зачем родились, с каким предназначением…