Вопрос вопросов: если Садоград – это кузница по производству самцов, утративших оплодотворительную функцию, то от кого тогда регулярно залетают обитательницы академгородка?
Беременные, беременные, беременные сотрудницы – от легкой округлости до семимесячной внушительности.
Кто-то же с завидной регулярностью брюхатит садоградских дам?
Да и Вампиранью оттрахали без сучка и задоринки, оттрахали до амнезии.
Это как надо было засадить секретной агентше и убежденной лесбиянке, чтобы она забыла о присяге, и не только о ней?
Глава 2 Начальственная призрачность
Насмотревшись на женские вынужденные безобразия и мужское тотальное безразличие к сексу, я решил срочно побеседовать с шефом.
Конечно, я не стал вызывать Алексея Николаевича ни по прямой связи, которую пока не имел, ни по инструкторским каналам.
Еще не хватало, чтобы в этом усмотрели проявление нерешительности и робости, если не сказать трусости, перед садоградским феноменом.
Я прибег к старому и надежному способу откровенного диалога с начальством.
Когда мне надо было проверить какую-нибудь версию, я просто-напросто сосредоточивался, напрягал сознание, подсознание, надсознание и все прочее ответственное за умственную полноценность.
Если я делал все правильно, то где-то минуты через две передо мной возникал мой непосредственный руководитель.
Иногда в кресле.
Иногда нет.
Порой с одним глазом.
Порой с двумя, но без носа.
Впрочем, даже с фрагментарным начальствующим призраком удавалось плодотворно, а главное, без оргвыводов, подискутировать.
На этот раз я благоразумно сосредоточился на срочном проявлении Алексея Николаевича.
На удивление, генерал явился в смотровую в полном составе: с чихающим носом, платочком и даже сейфом с кактусом.
– Алексей Николаевич, а вы знаете, что я не обнаружил ни одного полового акта в рабочее время?
Генерал осклабился.
– В нерабочее тоже.
Генерал ухмыльнулся.
– Мало того, не было отмечено ни одного служебного заигрывания, ни одного, даже случайного контакта, претендующего на сексуальность, ни одного поцелуя – в общем, тотальная утрата интереса мужского контингента к женским прелестям.
– Ну, я бы тоже под наблюдением не смог заниматься любовью.
Генерал посерьезнел.
– Но я же, Алексей Николаевич, не принадлежу к слабому полу.
– Вижу, не слепой.
– Поэтому меня и заботит ближайшее сексуальное будущее. Мое личное будущее!
– Сдрейфил?
– Никак нет.
– Может, пора вводить в дело твоего дублера?
– Никак нет. Я перенес корь, двустороннюю свинку, ветрянку, ангину, цистит, а уж импотенцию временную как-нибудь вытерплю.
– Ну, если шутишь, я за тебя спокоен.
– Не подведу.
– А вот если допустить, что ты прав насчет полной ученой импотентности…
Призрачный генерал был так же дотошен, как реальный Алексей Николаевич.
– Если допускаем этот вариант, то надо провести экспресс-проверку.
– Это как?
– Ну, собрать все мужское население Садограда на стадионе…
– Не стесняйся, продолжай, продолжай насчет массовой экзекуции.
– Выгнать на поле с десяток самых аппетитных топ-моделей…
– Разумеется, обнаженных.
– Ну конечно.
– А мужиков заставить по команде всех как один спустить штаны до колена!
– Правильно.
– А вот у меня, к примеру, встает лишь на супругу.
– Не верю, – сказал я.
И от этих прямых слов почему-то исчез сейф с кактусом и пол-генеральского торса.
– В Садограде нет стадиона.
Шеф начал ускоренно и необратимо испаряться.
– Все равно я бы не позволил…
Генерал вернулся в кабинет, оставив меня один на один с грядущей сексуальной беспомощностью.
О том, что возможная неприятность может оказаться и необратимой, я старался вообще не думать.
Обидно было лишь за миллионы хронических импотентов, которые даже не имеют права на законную инвалидность и пенсию.
Глава 3 Макетный променад
Больше к вопросу о грозящей на всю оставшуюся жизнь импотенции я не возвращался – ни с виртуальным генералом, устроившимся комфортно в моем подсознании, ни, тем более, с реальным шефом.
Нехорошие мысли я нейтрализовал беспощадным трудолюбием и фанатичной въедливостью, надеясь все-таки, что к моему возвращению из проклятого Садограда какой-нибудь Нобелевский лауреат изобретет эффектное и эффективное средство против утраты истинно мужской ценности.
За неделю я успел многое.
Спецы предоставили не какую-то компьютерную трехмерную лабуду, а объемный, из натуральных материалов, здоровущий макет Садограда, с прилегающими окрестностями.
Действительно, городок был идеально спроектирован для мыслительных процессов и дерзких экспериментов.
Общей конфигурацией Садоград походил на гигантскую бабочку-вредителя, отдыхающую возле изгибистой реки после очередного сельскохозяйственного налета.
Сегментное тельце – Научно-исследовательский центр – состояло из вереницы зданий, соединенных переходами.
Голову хищной бабочки образовывал Торгово-развлекательный комплекс.
Крылья состояли из двух жилых зон.
Одна зона, именованнная по-снобистски «Кронино», – для остепененных и номенклатурных тружеников познания.
Каждому – по благоустроенному коттеджу с приличным яблоневым садом.
И участки отгорожены друг от друга не шестиметровыми заборами с колючей проволокой, а коваными низкими барьерами.
Интеллигентный человек не сунется к соседу без приглашения.
Интеллигентный сосед не будет нарушать самодостаточность коллеги.
По другую сторону Научно-исследовательского центра – второе крыло усталой бабочки: вульгарное «Пнево».
Специалисты по топонимам уточнили: это от слова «пень», а не какой-нибудь «пневматики».
Хорошая получилась дендрологическая парочка.
«Кронино» и «Пнево».
Верх и низ.
Так вот, внизу жизнь была намного примитивней, чем в раскидистых верхах.
В отличие от светочей науки, обслуживающий персонал низших категорий имел коттеджи на две семьи, но с отдельными входами.
Сады не уступали по площади академическим, но были разделены.
Судя по фруктово-ягодному изобилию, витаминов садоградцам хватало на весь год.
В общем, планировка учитывала возможную классовую несовместимость и неизбежный интеллектуальнный антагонизм.
Обитатели Пнево и Кронино пересекались только на службе да в торгово-развлекательной махине.
Так что привередливым членам-корреспондентам и заслуженным профессорам обеспечивались умственное раздолье, интеллектуальная благодать и бытовая тишь.
От Кронино и Пнево к Научно-исследовательскому центру замысловатым жилкованием тянутся пешеходные аллеи.
А также – главные магистрали.
По одной с каждой стороны.
Магистрали, отданные исключительно под автотранспорт на биогорючем и велосипедистам.
Экологическая транспортная идиллия.
Да, любит ученый люд чистый воздух, овощи без пестицидов и натуральные фрукты.
Кронино граничило с заповедным лесом, прореженным скальными останцами.
А Пнево смыкалось с мозаикой полей, разбитых на четкие квадраты, испытательными делянами да опытными участками.
Через реку, не предназначенную для судоходства, перекинут мост к скоростной трассе местного значения, соединяющей безупречный для продуктивных изысканий городок с большим шоссе и железнодорожной станцией.
И так я, по крайней мере, дважды прошелся с лазерной указкой по всем садоградским улочкам и закоулкам.
Особо отметил родильный дом, стоящий особняком, в углу, между Научным центром и Торгово-развлекательным комплексом.
Родильный дом, производящий исключительно мальчиков, смотрел окнами на реку.
Мне почему-то вспомнился утопший врач с кирпичами, привязанными к гениталиям.
Надо же умудриться – так безнадежно утонуть в реке, которая воробью по колено…
Глава 4 Двойное общение
В перерывах между освоением теоретических материалов у меня были:
Тир с ночными стрельбами по почти бесшумно выскакивающим мишеням.
Спарринги по рукопашной.
Бег, плавание и силовые тренажеры.
Прочие занятия, способствующие упрочению навыков, так необходимых в любой агрессивной среде.
И вот, нагорбатившись за досье и натренировавшись в условиях, приближенных к боевым, я снова решился побеседовать с генералом, который упорно не торопился радоваться моим очевидным успехам.
Отключил монитор и расслабился.
Подстроил сознание.
Напряг подсознание.
Врубил надсознание.
И глава кремлевской сотни – тут как тут.
Шеф материализовался в призрака, но без кресла и сейфа с кактусом.
Впрочем, остальные генеральские причиндалы не пострадали от мысленного рандеву.
– Ну что тебе неймется, Денис?
– Хотел проконсультироваться насчет способа внедрения.
– Валяй.
– Может, однажды ночью катапультироваться над Садоградом? Вроде как самолет врезался в лес, а я упал в сад.
– Ты знаешь, катапультщик хренов, сколько стоит истребитель шестого поколения?
– Ну, можно простой учебный.
– Не уговаривай. Из тебя летчик – как из меня Денис Денисович Веркутин.
Призрачный генерал проявлял такую же неуступчивость, как и реальный прототип.
– Это уж точно, – дерзко заметил я.
– Продолжай! – рявкнул шеф. – А то вуалехвостке скоро икру метать.
– Они же вроде живородящие?
– Не твоего ума дело.
– А если я изображу экстремала-байдарочника, врезавшегося в опору моста?
– Нет, хватит с нас утопленников.
– Но я же не буду привязывать кирпичи к пенису…
– Я сказал – нет!
Шеф чихнул снова, шесть раз без остановки.
Призрачные микробы достигли неприличной концентрации.
– Ну, тогда…
Но развить очередное предложение я не успел.
В комнату вошел генерал во плоти.
Шефовская призрачность мгновенно соединилась с телесностью прототипа.