И снова я заметил легкую снисходительную улыбку на губах профессора. Как будто он, будучи интеллектуалом, обсуждал какую-то нелепую детскую игру.
— Нет, я не интересовался исходом этой партии. Могу только предположить, что Парди проиграл. Когда Драккер указал ему на слабые стороны его позиции, Парди, кажется, согласился с ним. А Драккер в таких делах очень осторожен и высказывает свое мнение только в тех случаях, если чувствует уверенность.
Вэнс удивленно приподнял брови:
— Вы намекаете на то, что Парди и Драккер анализировали незаконченную партию и обсуждали возможное развитие ситуации на доске? Но ведь это противоречит этике, кроме того, игрока могут попросту дисквалифицировать за подобное поведение.
— Ну, я с такими тонкостями не знаком, — едко заметил профессор Диллар. — Надеюсь, Парди не пострадает от того, что произошло здесь вчера. К тому же я прекрасно помню, что, когда он стоял над доской и к нему присоединился Драккер, Парди не просил у него никаких советов. Обсуждение ситуации произошло немного позднее и велось в общем и целом, без уточнения деталей. Не думаю, что они разрабатывали кукую-то конкретную тактику ведения игры.
Вэнс подался вперед и с такой аккуратностью затушил окурок сигареты, что я сразу понял: его что-то весьма заинтересовало. Он медленно поднялся и отошел в угол комнаты, туда, где стоял шахматный столик.
— Вы говорите, что Парди обдумывал свою позицию именно за этой доской, когда к нему присоединился Драккер?
— Все верно, — вежливо подтвердил профессор. — Драккер сел напротив него и начал делать какие-то замечания, хотя Парди просил его помолчать. Через четверть часа Парди убрал фигуры — вот тогда Драккер и заявил, что партия наверняка будет проиграна.
Вэнс некоторое время смотрел на доску, затем вынул из коробки несколько фигур и стал перебирать их, словно играя ими.
— Вы не помните, что именно сказал Драккер? — не поднимая глаз на профессора, осведомился Вэнс.
— Я не вникал в их беседу, меня данная тема не слишком интересует. По-моему, Драккер подметил, что у Парди есть шанс при быстрой игре, но, так как Рубинштейн был известен как игрок на редкость медлительный, он ни за что не допустит ошибки, а потому Парди, по мнению Драккера, был заранее обречен на поражение.
— И как же Парди отреагировал на это? — продолжал Вэнс, возвращаясь к нам и доставая из портсигара очередную сигарету.
— Весьма бурно. Парди вообще очень остро реагирует на все, что связано с шахматами. Он весь побледнел, и мне пришлось выкручиваться из ситуации самому: я быстро сменил тему на что-то нейтральное. И когда джентльмены уходили, мне показалось, что инцидент исчерпан и они уже не сердились друг на друга.
Мы задержались у профессора еще на пару минут. Маркхэм извинился за причиненные нашим визитом неудобства и, когда мы уходили, выразил Вэнсу свое неудовольствие. Прокурору не понравилось, что тот задержался так долго на отложенной шахматной партии, которая, как ему показалось, не имела никакого отношения к расследованию.
— Ну, я еще могу понять, почему вы спрашивали о том, где находились его домочадцы и в котором часу они уходили из дома и возвращались назад. Но при чем тут разногласия Парди и Драккера относительно этой партии? У нас есть другая работа, кроме перемалывания пустых сплетен.
— Какие сплетни? Я просто поинтересовался кое-какими подробностями из жизни наших подопечных. И не без результата, между прочим.
— Что же вам удалось выяснить? — недоверчиво спросил прокурор.
Вэнс осторожно оглядел коридор, затем подался вперед и негромко произнес:
— Я заметил, что один черный слон из набора шахматных фигур пропал, а второй точь-в-точь напоминает того, которого подбросили этой ночью миссис Драккер.
Глава XVВстреча с Парди
Такое известие очень сильно подействовало на Маркхэма. Как всегда, пребывая в нервном возбуждении, он принялся ходить взад-вперед, сложив руки за спиной. Хит, понимая, что происходит нечто очень важное, начал попыхивать сигарой.
Прежде чем кто-либо из них решил высказаться, дверь, ведущая в коридор, открылась, и послышались легкие шаги мисс Диллар, возвращавшейся от миссис Драккер. Лицо девушки было взволнованно. Она с порога обратилась к Маркхэму:
— Что вы наговорили Адольфу сегодня? Он в ужасном состоянии: без конца проверяет все дверные замки и оконные шпингалеты, как будто боится нападения воров-взломщиков. Он запугал бедную Грету до смерти и строго-настрого приказал ей запереться на ночь.
— Ах, даже так? Он предупредил об опасности миссис Мензель? — удивился Вэнс. — Очень интересно.
— Да, но он не дает при этом никаких объяснений. Он взволнован и загадочен. А самое странное заключается в том, что Адольф отказывается подходить к матери… Что все это значит, мистер Вэнс? У меня какое-то нехорошее предчувствие…
— Я и сам не знаю, что бы это могло означать, — негромко отозвался Вэнс. — Боюсь даже строить догадки. Если я не прав… Одним словом, сейчас лучше просто подождать, — добавил он, немного помолчав, — и вскоре мы все увидим. Может быть, разгадка явится уже сегодня ночью. Но вам нечего опасаться, мисс Диллар. — Он ободряюще улыбнулся. — Как сегодня себя чувствует миссис Драккер?
— Гораздо лучше. Но все же ее что-то беспокоит. И это связано с Адольфом. Она сегодня только о нем и говорила и постоянно спрашивала меня, не заметила ли я в последнее время каких-нибудь перемен в его поведении.
— Учитывая наши обстоятельства, это вполне уместно, — ответил Вэнс. — Но вы не должны позволять ее настроениям влиять на вас. А теперь я хотел бы поговорить вот о чем: как я понимаю, вчера перед походом в театр вы провели с полчаса в библиотеке, верно? А где была ваша сумочка?
Этот вопрос несколько удивил девушку, но уже через пару секунд она ответила:
— Когда я вошла в библиотеку, то сразу же положила ее на столик у двери.
— Это была именно та самая сумочка, в которой хранится ключ?
— Да.
— Значит, полчаса сумочка лежала на столе без присмотра. Потом вы весь вечер с ней не расставались. А где она находилась сегодня утром?
— Перед завтраком я вышла прогуляться и захватила ее с собой. Потом я повесила ее на вешалку, где она пробыла с час или около того, а когда я собралась к леди Мэй, то снова взяла ее. Кстати, вот тогда-то я и обнаружила, что маленький пистолет вернулся на место, и мне пришлось отложить свой визит к соседке. Сумочка была в клубной комнате, пока не приехали вы и мистер Маркхэм. А потом я уже с ней не расставалась.
Вэнс поблагодарил ее и шутливо заметил:
— Что ж, теперь, когда мы так подробно исследовали все странствия и передвижения нашей сумочки, я попрошу вас попросту забыть о них.
Девушка хотела что-то спросить, но Вэнс, опередив ее, продолжал:
— Потом вы ходили ужинать в ресторан, как нам поведал ваш дядюшка. Наверное, вы вернулись домой очень поздно.
— Я никогда не возвращаюсь домой поздно, если мы отправляемся куда-то вместе с Сигурдом. — Белль вздохнула. — Он ярый противник ночной жизни. Я умоляла его остаться еще немного в ресторане, но он выглядел таким жалким и несчастным, что я не устояла и повиновалась. Мы были дома уже в половине первого ночи.
Вэнс поднялся со своего места и мило улыбнулся:
— Благодарю вас за то, что выслушали мои глупые вопросы, да еще так подробно ответили на них… Ну, а теперь нам нужно навестить мистера Парди — посмотрим, не прольет ли он нам свет на некоторые загадки. В это время он должен быть дома, как я полагаю.
— Я уверена, что он там, — подтвердила девушка. — Он заходил к нам незадолго перед вашим приездом, а потом сказал, что ему нужно срочно поработать с корреспонденцией.
Мы уже собирались откланяться, когда Вэнс остановился и снова обратился к Белль:
— Да, я забыл спросить вас еще кое о чем. Когда вы вернулись вчера с мистером Арнессоном домой, как вы узнали, что была половина первого ночи? Я заметил, что вы не носите наручные часики.
— Сигурд сказал мне, — пояснила она. — Я сердилась на него за то, что мы так рано вернулись, и, когда вошли сюда, нарочно поинтересовалась, который час. Вот тогда он посмотрел на свои часы и сказал, что половина первого ночи…
В эту секунду парадная дверь открылась, и в дом вошел Арнессон. Секунду он удивленно смотрел на нас, а потом перевел взгляд на Белль Диллар.
— Привет, сестренка, — весело начал он. — Ты уже попала в руки жандармов, как я вижу? Или тут происходит тайное совещание? Похоже, наш дом превращается в филиал полицейского участка. Ищете следы убийцы Спригга? Ха! Неужели вы решили, что умницу студента убрал его завистливый учитель? Надеюсь, наша охотница Диана тут ни при чем?
— Ничего подобного, — вмешалась девушка, — я просто рассказывала господам, какой же ты зануда, что привел меня вчера домой в половине первого ночи.
— Это я еще проявил снисходительность, — усмехнулся Арнессон. — Такой деточке, как ты, надо рано ложиться спать.
— Как это ужасно — быть занудой, да еще и математиком в придачу, — фыркнула Белль и быстро удалилась.
Арнессон неопределенно пожал плечами и, когда мисс Диллар исчезла, хитро посмотрел на Маркхэма:
— Какие же добрые вести вы принесли? Есть что-то новенькое о последней жертве?.. А вы знаете, я скучаю без этого парнишки. Он действительно мог бы далеко пойти. Какая досада! Жаль, что его назвали именно Джонни Сприггом!..
— Нам нечего сообщить вам, Арнессон, — заговорил Маркхэм, несколько раздраженный легкомыслием молодого человека. — Ситуация пока не меняется.
— И все-таки вас что-то беспокоит, — не отставал Арнессон. — Но я-то думал, что вы взяли меня в помощники, а, как оказалось, меня по-прежнему держат в полном неведении.
Вэнс, который до сих пор спокойно курил и не вмешивался в беседу, услышав подобную жалобу, решил поддержать молодого профессора:
— А действительно, Маркхэм, Арнессон совершенно прав. Мы сами согласились на его помощь и если рассчитываем на нее, то должны сообщать ему все известные нам факты.