— Кто именно это сделал, мы еще не знаем, — с укоризной в голосе отозвался Маркхэм. — Известно одно: его убили стрелой от лука.
— Весьма кстати, — произнес Арнессон, устраиваясь на подлокотнике кресла и вытягивая в сторону длинные ноги. — Все совпадает, и Птенец погибает от стрелы, которую из своего лука выпускает…
— Сигурд! — резко одернула его Белль Диллар. — Хватит повторять одно и то же. Ты сам знаешь, что Рэймонд на такое не способен.
— Конечно, сестренка. Значит, это самое настоящее таинственное убийство? — спросил мистер Арнессон, повернувшись к Маркхэму. — Не могли бы вы ввести меня в курс дела?
Когда прокурор вкратце пересказал ему всю историю, тот спросил:
— И что же, лука на стрельбище так и не обнаружили?
— Весьма уместный вопрос, — заметил Вэнс, словно очнувшись от летаргии, и вклинился в разговор. — Лук, конечно же, нашли: он лежал у двери дома, футах в десяти от тела.
— Ну, тогда это упрощает дело, — разочарованно протянул Арнессон. — Остается только снять отпечатки пальцев, и…
— К сожалению, лук уже брали в руки после совершения преступления, — вставил Маркхэм. — Профессор Диллар подобрал его и принес в дом.
Арнессон повернулся к старику и удивленно спросил:
— Что двигало вами, сэр, когда вы поступили именно так?
— Ничего, мой дорогой Сигурд. Я не анализировал свои эмоции. В тот момент мне показалось, что лук является главной уликой, и я сразу же перенес его в дом, куда в скором времени должна была прибыть полиция.
В дверь постучали, потом она приоткрылась, и в узкой щели показалось лицо Бэрка.
— Доктор Дорем ждет вас внизу, шеф. Он закончил осмотр тела.
Маркхэм встал и извинился:
— Я прошу меня простить. Оставайтесь пока в доме. Перед моим уходом мы еще обязательно увидимся.
— Ничего сложного и непонятного здесь нет, — доложил доктор, когда мы спустились к нему. — Бедолагу убили стрелой, которая пронзила ему сердце, пройдя через четвертый межреберный промежуток. Сильное кровотечение. Он мертв уже часа два. Следов борьбы нет. Скорее всего, смерть наступила внезапно. Правда, он еще и сильно ударился при падении.
— Насколько сильно, доктор? — оживился Вэнс.
— Так, что проломил себе череп. В затылочной области большая гематома, засохшая кровь в ноздрях и ушах. Все это свидетельствует о переломе свода черепа. После вскрытия смогу рассказать вам больше. Полный отчет будет готов сегодня вечером.
— Что ж, — задумчиво произнес Вэнс, — такую травму черепа не просто объяснить обыкновенным падением.
Однако на его слова никто не отреагировал, и сержант обратился к прокурору:
— Мистер Маркхэм, ни на стреле, ни на луке не было обнаружено никаких отпечатков пальцев. Дюбуа говорит, что кто-то умышленно их стер. Что касается ручки двери на калитке, соединяющей переход между домами, то они обе ржавые, и никакие следы на них остаться попросту не могли.
Глава IVТаинственная записка
— Может быть, сейчас самое время допросить слуг? — устраиваясь за столом в подвале, предложил Маркхэм.
Хит вышел в коридор и послал одного из своих людей за слугами. Через минуту к нам вошел высокий и неуклюжий мужчина лет шестидесяти и остановился на почтительном расстоянии от стола.
— Это дворецкий, сэр, — пояснил сержант. — Его зовут Пайн.
Прокурор внимательно изучил его взглядом. Пайн казался нескладным из-за того, что у него были непомерное большие ладони и стопы. Может быть, поэтому одежда, опрятная и выглаженная, висела на нем мешком. Несмотря на свою не слишком привлекательную внешность, он производил впечатление человека знающего и прилежно выполняющего свои обязанности.
— Значит, вы и есть дворецкий Диллара? — уточнил Маркхэм. — И сколько же времени вы ему служите?
— Десять лет, сэр.
— То есть вы появились у него в доме уже после того, как он перестал работать в университете?
— Вероятно, так, — отвечал Пайн громким раскатистым голосом.
— Что вам известно о той трагедии, которая разыгралась здесь сегодня?
Хотя этот вопрос прозвучал неожиданно, Пайн, стойко выдержав натиск прокурора, спокойно ответил:
— Ровным счетом ничего, сэр. Я ничего об этом не знал, пока профессор Диллар не позвал меня из библиотеки и не попросил найти Сперлинга.
— И тогда он рассказал вам о трагедии?
— Он сказал мне: «Мистера Робина убили, и я хочу, чтобы ты нашел мне мистера Сперлинга». Это все, сэр.
— Вы уверены, что он сказал: «убили»? — вмешался Вэнс.
Дворецкий на секунду задумался, но затем уверенно повторил:
— Да, сэр, я в этом уверен.
— А вы видели тело мистера Робина, когда искали Сперлинга? — продолжал Вэнс.
И снова сомнение во взгляде.
— Да, сэр. Я открыл дверь подвала, чтобы осмотреть стрельбище, и в этот момент увидел несчастного джентльмена…
— Наверное, вы были потрясены, Пайн, — сухо заметил Вэнс. — А вы, случайно, не притрагивались к телу? Или, может быть, к стреле или луку?
Водянистые глаза Пайна блеснули и тут же потухли.
— Нет, сэр, конечно же, нет. Зачем мне это?
— Действительно, незачем, — уныло отозвался Вэнс. — Но вы же видели сам лук?
Старик прищурился, словно пытаясь себе представить злосчастное оружие.
— Не могу точно сказать вам, сэр. Может, да, а может, и нет. Я точно не помню.
Фило потерял к дворецкому всякий интерес, и допрос продолжал прокурор:
— Как я понял, Пайн, мистер Драккер заходил в дом сегодня утром, примерно в половине десятого. Вы его видели?
— Да, сэр. Он всегда пользуется дверью в подвале. Когда мистер Драккер проходил мимо буфетной, то поздоровался со мной.
— Скажите-ка, а вышел он таким же образом?
— Думаю, что да, сэр. Хотя, когда он уходил, я был наверху. А живет он с нами по соседству.
— Я знаю, — произнес Маркхэм, подавшись вперед. — Я полагаю, что именно вы впустили сегодня утром в дом мистера Робина и мистера Сперлинга, да?
— Да, сэр, они пришли около десяти часов.
— А что было потом? Вы их еще видели или, может быть, слышали обрывки их разговора, пока они находились в доме?
— Нет, сэр. Почти все это время я был в комнате мистера Арнессона и наводил там порядок.
— Ах, вот оно что! Это на втором этаже, верно? Вы имеете в виду комнату с балконом?
— Да, сэр.
— Очень интересно… Именно с этого балкона профессор Диллар как раз и увидел тело мистера Робина, — встрепенулся Вэнс. — Как же он прошел в комнату, что вы его не заметили? Вы же сами сказали, что узнали о случившемся уже потом, когда профессор позвал вас в библиотеку и попросил разыскать мистера Сперлинга.
Дворецкий побледнел, и я заметил, как он принялся нервно выкручивать себе пальцы.
— Наверное, я на минутку отошел из комнаты мистера Арнессона, — нерешительно произнес Пайн. — Да, это возможно. Да-да, сэр, теперь я припоминаю, что мне понадобилось зайти в кладовку.
— Ну, разумеется, — кивнул Вэнс и снова надолго замолчал.
— Послушайте, Пайн, а больше этим утром к вам никто не заходил? — поинтересовался Маркхэм.
— Никто, сэр.
— А у вас самого нет никакого объяснения случившемуся?
Дворецкий отрицательно покачал головой и проговорил:
— Нет, сэр. Мистер Робин казался мне приятным молодым человеком, и его все любили. Он был не из тех, кто способен спровоцировать убийство… Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
— Не совсем. Мне, например, непонятно, Пайн, откуда тебе известно, что это было именно убийство, а не просто несчастный случай.
— Я этого не утверждал, сэр, — невозмутимо напомнил дворецкий. — Но я немного разбираюсь в стрельбе из лука, и я сразу понял, что мистер Робин убит охотничьей стрелой, а не спортивной.
— Вы весьма наблюдательны, Пайн, — подметил Вэнс. — И ваше замечание совершенно справедливо.
Всем стало понятно, что никакой ценной информации от дворецкого не добиться, и Маркхэм отпустил старика, велев Хиту позвать кухарку.
Как только она вошла в комнату, я сразу отметил удивительное сходство этой сорокалетней женщины с отцом. Она была такая же худощавая и нескладная, с огромными ручищами и такими же непропорциональными по отношению к туловищу ногами. Видимо, такое строение передавалось у Пайнов из поколения в поколение.
Задав кухарке несколько вопросов, мы выяснили, что ее звали Бидл, что она была вдовой и что ее муж умер пять лет назад, после чего она и устроилась в кухарки по рекомендации Пайна.
— В котором часу вы сегодня ушли из дома, Бидл? — поинтересовался Маркхэм.
— В половине десятого, — сразу же ответила женщина, но по ее голосу было понятно, что она нервничает.
— А когда вернулись?
— В половине первого. Вот он и впустил меня, — и она с неприязнью посмотрела на Хита, — и при этом обращался со мной так, будто я преступница.
Хит, усмехнувшись, ответил:
— Я все сделал правильно, мистер Маркхэм. Она хотела пройти в подвал, а я ее туда не пустил.
Маркхэм одобрительно кивнул.
— Вы что-нибудь знаете о том, что произошло сегодня в доме? — продолжал прокурор, не сводя глаз с женщины.
— Откуда ж мне знать, если я на рынке была?
— Вы видели сегодня мистера Робина или мистера Сперлинга?
— Они прошли в подвал мимо кухни как раз незадолго до того, как я отправилась на рынок.
— Может быть, вы слышали, о чем они разговаривали?
— Я не имею привычки подслушивать у замочной скважины.
Маркхэм нахмурился и хотел сказать что-то резкое, но его опередил Вэнс, учтиво заметив:
— Окружной прокурор не это имел в виду. Он просто интересуется, не осталась ли случайно дверь в подвал открытой, так что вы, сами того не желая, смогли услышать несколько слов из беседы молодых людей.
— Может, дверь и была открыта, но я ровным счетом ничего не слышала, — сердито буркнула кухарка.
— Тогда вы, наверное, не сможете сказать, был ли в клубе, кроме этих двоих, еще кто-нибудь третий?