Пока капитан подбирал слова, чтобы нашипеть на Анатолия (орать не получится — больно!), зароптали и остальные.
— Верно говорит Тоха!
— Пусть он остаётся, а вы, тащ капитан, ехайте с нами.
— И нечего за кобуру хвататься! Надо будет, мы вас силой скрутим и увезём.
Ну, это ещё бабка надвое сказала, удастся им его скрутить, даже толпой, и когда он в таком состоянии. Но очень уж не хочется против своих же применять силу.
— Бунт на корабле, значит? Ну, доберёмся мы до дома, ну, устрою я вам там!
— Да пофиг, таш капитан, устраивайте. Только добраться бы вам туда. А ну, ребята, пошли барахло из прицепа в прицеп перетаскивать.
Можно было бы как-нибудь извратиться и постараться изобразить «автопоезд», прицепив один прицеп к другому, но это время. К тому же, не факт, что сделанная «на коленке» сцепка дотянет до конечного пункта назначения, не перетрётся, и не придётся где-то на полдороге снова извращаться, занимаясь ремонтом уже прицепов.
С крепостью связались по радио, как только добрались до зоны уверенного приёма. Поэтому у ворот их уже встречала целая делегация, включая Луизу со смугленьким малышом на руках. Правда, тот не узнал папу с повязкой на лице. И никакого полноценного доклада сделать не удалось, поскольку доктор, поглядев на состояние Беспалых, тут же потащил его в операционную.
Очень больно было переносить уколы местной анестезии перед тем, как «заморозка» начала действовать. Потом, конечно, полегчало, и всё время, пока док ковырялся, очищая рану, капитан пролежал на операционном столе с закрытыми глазами, не проронив ни единого звука, чтобы не мешать работе сокращениями уцелевших лицевых мышц.
— Порадовать вас, Сергей Николаевич, мне особо нечем. Шрам будет большой и грубый. Если бы вы попали в мои руки сразу после ранения, ещё можно было бы как-то это исправить. Но хуже то, что, во-первых, рассечены некоторые мышцы, а во-вторых, повреждён лицевой нерв. Так что мимику восстановить не получится, лицо будет искажено. Ну, и, соответственно, изменится дикция. Вы уж извините, но я не пластический хирург, и сделал то, что мог сделать. Всё остальное, как и при любых других ранениях: перевязки, приём антибиотиков и противогрибковых препаратов, в первые два дня — обезболивающих.
По тому, как «коновал» вздохнул после упоминания антибиотиков и противогрибковых, Беспалых понял, что с этими лекарствами у них ситуация… не очень хорошая. А что будет дальше, когда добьют и эти запасы? Когда их формировали, рассчитывали ведь на то, что будет продолжать действовать «дыра», и запасы при нужде можно будет восполнить. Может быть, удалось бы растянуть «заначку» на более длительный срок, если бы не раненые «местные», «привалившие» с началом вторжения монголов.
Никакого доклада начальству делать доктор не разрешил.
— Отлёживайтесь дома и как можно меньше разговаривайте. А ещё лучше — спите: поговорка «сон — лучший лекарь» не на пустом месте придумана.
В общем-то, Серый так и поступил: вечер уже, и операция по эвакуации сломавшейся боевой машины пехоты начнётся только завтра. В том числе, и потому, что нужно обслужить и подготовить к «дальнему походу» гусеничный трактор, которым потащат БМД. Об этом Минкин, которому доложили о происшествии ещё по радио, заявил сразу. Впрочем, такой вариант рассматривался как наиболее вероятный, ещё пока занимались перегрузкой миномёта и походных вещей из прицепа в прицеп. Ребята, остающиеся караулить машину, не зря оставили себе спальные мешки.
Даже в общении с женой пришлось ограничиться жестами, кивками и односложными словами: «угу» и «нет». Правда, проснувшись и почувствовав прижимающееся к нему женское тело, Сергей не отказал себе в удовольствии «утешить» соскучившуюся по мужской ласке за время его отсутствия Луизу: лицевые мышцы в этом деле не участвуют, а женщине и без того предстоит немало расстройств из-за его внешности, когда снимут повязку…
Тем не менее, несмотря на ворчание встретившегося ему врача, Беспалых «с ранья» помчался провожать ребят, отправляющихся в путь. Поехал бы сам, если бы не врач и «вставшие на дыбы» товарищи по «Совету»: «дэтэшке» только в один конец тащиться часов семь-восемь, да часов девять-десять обратно. Именно поэтому капитан очень не завидовал ребятам, едущим в качестве охраны: кабина трактора двухместная, третьему человеку придётся всю дорогу туда ютиться на топливном баке, торчащем слева от кабины, очень неудобном в качестве сиденья. Но придётся ютиться, поскольку три «ствола» при нежелательных встречах в пути намного лучше, чем два. Пусть никаких встречных-поперечных по дороге домой вчера не попалось, но кто знает, как в бескрайней степи всё сложится сегодня. Ну, не совсем в степи, а в лесо-степи, но хрен не настолько уж слаще редьки, чтобы уловить эту разницу.
22
Механик-водитель Мишка с позывным «Мазута» всё никак не мог успокоиться из-за поломки, всё хлопал крыльями «да как же так?». Пока Анатолию это не надоело.
— Слышал же, что Сергей Николаевич сказа? Машина не новая, долго на хранении стояла, так что могла проявиться какая-нибудь усталость металла. Притащим её домой и разберёмся.
— А ты хоть раз пробовал двигатель БМД перебирать?
— Да какая разница? БМД, трактор, навороченная тачка. Это же не авиамотор, с которыми я действительно никогда не сталкивался, все по одному принципу устроены: поршня, шатуны, коленвал, клапана. Если его кто-то собрал, то есть возможность перебрать. Тем более, это советская техника, рассчитанная на советских механиков. Если мы у Минкина в мастерской иномарки ремонтировали, то эту телегу уж точно оживим.
— Хорошо бы. Видел же, сколько монголов там, под Козельском было. А ну, как все к нам припрутся?
— Все точно не припрутся. Я читал, что основная масса уйдёт на Волгу, а по дороге ещё разок по Рязанским землям гребнем частым гребней пройдутся. Потому наши и не хотят Коловрата отпускать, чтобы тот не сгинул: дружина его пока маловата для того, чтобы рубиться даже с небольшими татарскими отрядами. Вот прогоним татар от Серой крепости, тогда и пусть возвращается под Рязань, набирает свою дружину.
— Если прогоним… Стрёмновато как-то.
Всегда спокойный и уравновешенный Жилин даже психанул немного.
— Хорош ссать раньше времени! Мы только двумя миномётами да двумя БМД накрошили их под Козельском тысяч семь-восемь. Думаешь, меньше перебьём, когда они сунутся к нам? Я слышал, им столько сюрпризов готовят, что мало не покажется. Даже электричество собираются задействовать.
— Это как?
— Да просто. Повышающий трансформатор до нескольких киловольт, два провода в землю и включить рубильник. Правда, сработает это только после дождя или по росе. А так придётся больше на пулемёты, автоматы да арбалеты с луками надеяться. Ну, и артиллерию, пока к ней есть боеприпасы.
Это Толик верно подметил. Гранат к пушкам «Гром», стоящим на боевых машинах десанта, осталось не так уж и много, буквально пара боекомплектов. Да и миномётных мин Панкрат когда-то отвалил далеко не вагон. По расчётам начальства отразить пару осад должно хватить, но больше — никаких вылазок на помощь местным. Иначе просто нечем будет защищаться. Фофан, вон, уже который месяц тыкву чешет, как из подручных средств изобразить порох или его заменитель. Или какую-нибудь взрывчатку: мину ведь можно швырнуть не только пороховым зарядом, но и, например, сжатым воздухом. Да, в общем-то, даже какой-нибудь катапультой можно. Автомобильный стартер приспособить для натягивания через редуктор троса-тетивы, и пару тонн натяжения лука вполне можно добиться. И та мина полетит не хуже, чем из миномёта. Было бы что швырять.
Первое время, как свои уехали, как-то одиноко стало: место открытое, только пара рощиц поблизости. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Если сможешь уволочь семитонную БМД или прицеп, тянущий на пару сотен «кэгэ». Да только тут из-за близости половцев людей мало живёт. Вон, даже неподалёку от Серой крепости какую-то деревушку несколько лет сожгли, и никто на том месте больше так и не поселился. Но потом как-то обвыкли, вдвоём прогулялись до ближайшей рощицы, чтобы дров для костра набрать. Не ради того, чтобы ночь у него коротать — нафиг-нафиг его отблесками привлекать к себе внимание тех, кто может поблизости оказаться — а чтобы еду приготовить. И именно засветло, хоть, по старой привычке и разводили тот костерок в вырытой ямке. Хреново, что никакого ручейка поблизости нет, приходится пользоваться «возимыми» запасами воды.
Ночь прошла спокойно. Ну, бегало какое-то зверьё вокруг боевой машины, даже кто-то в громыхающий при каждом толчке прицеп запрыгивал из любопытства. Да только Анатолий и Михаил был «в танке», где не только на мелкое зверьё, но и на людей, буде они припрутся, наплевать: попробуй их выковырять из металлической коробки, которую даже ломиком со всей дури не пробить. Дрыхнуть было, конечно, неудобно, но всё равно получилось.
Это ночью можно закрыться внутри боевой машины и в ус не дуть. Днём же солнышко выглянуло и довольно быстро нагрело алюминиевую коробку. Даже несмотря на то, что краски на ней после попадания тысяч стрел почти не осталось, один белый металл. Так что пришлось коротать время снаружи, забравшись в тень, и лишь время от времени карабкаться на крышу башни, чтобы в бинокль обозреть окрестности.
Весна, деревья зазеленели, свежая травка пробивается, птички всякие щебечут. Даже не верится в то, что скоро по этим местам прокатится орда, несущая смерть и разрушения…
Сидели, сидели, так ведь высидели же!
— Миха, не делай резких движений, — пробухтел под нос Жилин, валяющийся на животе. — Просто аккуратно подтяни к себе оружие, сними с предохранителя и передёрни затвор.
— А что такое? — всполошился Мазута.
— Подкрадываются к нам.
— Кто?
— А хрен их знает. Хмыри какие-то в лохмотьях.
— Так все тут в лохмотьях ходят. Даже, казалось бы, вполне приличные люди.
— Эти — даже в сравнении с ними в лохмотьях. На счёт «три» вскакиваем, оббегаем БМД, ты с носа, я с кормы, и лупим по короткой очереди перед кем-нибудь. На нас кинутся — мочи на глушняк. Раз, два, три!