«Придешь в Холлоу-Холл, когда сможешь», – сказал мне Балекин. Сейчас самое подходящее время.
Заставляю себя отправиться в путь, хотя тропа через Молочный лес извилиста и проходит, как мне представляется, слишком близко от моря. Когда смотрю на волны, по телу пробегает дрожь. Нелегко будет жить на острове, если меня так пугают волны.
Прохожу мимо Озера масок. Смотрю в него и вижу трех пикси, наблюдающих за мной с явной озабоченностью. Погружаю ладони в озеро и ополаскиваю лицо свежей водой. Даже выпиваю немного, хотя она может оказаться волшебной, и я не вполне уверена, что эта вода безопасна. Но я теперь слишком дорожу пресной водой, чтобы пройти мимо, упустив такую возможность.
Когда показывается Холлоу-Холл, ненадолго останавливаюсь перевести дух и набраться храбрости.
Подхожу к двери, стараясь держаться как можно уверенней. Дверной молоток в виде кольца, продетого сквозь нос зловещей физиономии. Поднимаю руку, чтобы взяться за кольцо, и глаза маски открываются.
– Я тебя помню, – говорит дверь. – Ты дама моего принца.
– Ты ошибаешься, – возражаю ей.
– Редко. – Дверь с легким скрипом открывается – очевидно, ею не часто пользуются. – Привет и добро пожаловать.
В Холлоу-Холле нет ни слуг, ни стражников. Сомнений нет – принцу Балекину не удалось заманить кого-нибудь из народа к себе на службу, потому что он – открытый сторонник Королевы моря. И я эффективно пресекла его возможности обманом завлекать смертных в рабство, в чем он был весьма заинтересован. Прохожу по пустым гулким залам в гостиную, где Балекин пьет вино в окружении дюжины толстых, как колонны, свечей. Над его головой вьются красные мотыльки. В море они оставили его, а сейчас вернулись и кружат над головой, как возле пламени свечи.
– Тебя кто-нибудь видел? – спрашивает он.
– Не думаю, – отвечаю я, делая книксен.
Балекин встает, идет к длинному столу на козлах и поднимает маленькую пузатую бутылочку из стекла.
– Полагаю, ты пока не сумела убить моего брата?
– Мадок запретил пускать меня во дворец, – отвечаю я. – Думаю, он опасается моего влияния на Верховного Короля. Я ничего не сумею сделать с Карданом, если мне не позволят увидеться с ним.
Принц Балекин отхлебывает вина и подходит ко мне:
– Во дворце состоится бал-маскарад в честь одного лорда из Нижних Дворов. Это будет завтра, и теперь, коли тебе удалось сбежать от Мадока, я найду способ провести тебя во дворец. Сможешь сама найти костюм и маску или тебе нужна моя помощь?
– Сама найду, – заверяю я его.
– Хорошо. – Он поднимает бутылочку. – При таком скоплении народа было бы весьма эффектно заколоть его, но отравить куда проще. Я хочу, чтобы ты носила это с собой, а когда останешься с ним наедине, незаметно добавишь ему в вино.
– Так и сделаю, – обещаю я.
Балекин берет меня за подбородок и говорит голосом, в котором слышатся чары:
– Скажи, что ты моя, Джуд.
Принц вкладывает бутылочку мне в ладонь, и я сжимаю пальцы.
– Я ваше творение, принц Балекин, – говорю я, глядя ему в глаза. Лгу от всего своего разбитого сердца. – Делайте со мной все, что пожелаете. Я ваша.
Глава 26
Уже собираюсь покинуть Холлоу-Холл, когда меня накрывает волна смертельной усталости. Голова кружится, и я опускаюсь на ступеньки в надежде, что слабость быстро пройдет. В голове складывается план. План, требующий покрова темноты, хорошего отдыха и соответствующей экипировки.
Можно пойти домой к Тарин, но там будет Локк, а он уже один раз пытался меня убить.
Можно вернуться к Мадоку, но слуги наверняка получили приказ завернуть меня в пушистые одеяла, обложить подушками и держать в заточении, пока Кардан полностью не выйдет из-под моей воли и не поклянется повиноваться собственному Главному генералу.
Задаю себе вопрос, не лучше ли будет остаться здесь, и сама его пугаюсь. Слуг нет, потревожить меня может только Балекин, но он занят. Сомневаюсь, что в этом громадном гулком доме он вообще заметит мое присутствие.
Хочется принять практичное решение, но это достаточно трудно, потому что приходится подавлять инстинктивное стремление убежать от Балекина как можно дальше. Но я уже обессилела.
Прежде я достаточно часто проникала в Холлоу-Холл и знаю, как пройти на кухню. Возле нее напиваюсь воды из колодца, потому что меня до сих пор мучает сильнейшая жажда. Потом поднимаюсь в комнату, где некогда спал Кардан. Стены голые, такими я их и запомнила, большую часть комнаты занимает кровать под балдахином с резными изображениями полуголых танцующих девушек-кошек.
Раньше у Кардана были книги и свитки; теперь их нет, но шкаф до сих пор заполнен разными нелепыми нарядами, которые он носил. Думаю, они недостаточно экстравагантны для Верховного Короля. Здесь хватает одежды, черной как ночь, и есть рейтузы, которые мне подойдут. Забираюсь в кровать Кардана; ожидаю, что буду вертеться и долго не смогу заснуть из-за множества переживаний, но, к своему удивлению, немедленно соскальзываю в глубокий сон без сновидений.
Просыпаюсь уже при свете луны и сразу направляюсь к шкафу. Одеваюсь в самую простую его одежду – бархатный камзол, с которого приходится оборвать жемчуга, украшающие ворот и манжеты, и в простые мягкие лосины.
Чувствую себя уже более уверенно и двигаюсь к выходу. Пошарив на кухне, из еды ничего не обнаруживаю, попадается только краюха черствого хлеба, которую, пробираясь в темноте, я и грызу.
Дворец Эльфхейма – массивный курган; большая часть его помещений, включая просторный тронный зал, расположена под землей. На макушке крутого холма растет дерево; его корни проникают вглубь настолько далеко, что это можно объяснить только магией. Прямо под деревом находятся несколько комнат, свет в которые проникает через забранные хрусталем оконные панели. Эти комнаты не востребованы, как и та, в которой Кардан разложил на полу костер и где Никасия стреляла в него из стенного шкафа.
Сейчас это помещение опечатано, двойные двери закрыты, и проход через них запрещен, так что доступа в королевские покои нет. Из дворца попасть в эту комнату невозможно.
Но я собираюсь забраться на холм.
Потихоньку, крадучись, подхожу к холму и вонзаю оба ножа в грунт, подтягиваюсь и ищу между камней и корней опору для ног, потом снова вонзаю ножи. Поднимаюсь все выше и выше. Над головой кружатся летучие мыши. Замираю в надежде, что это не чьи-нибудь соглядатаи. В ветвях дерева ухает филин, и я понимаю, что за мною может следить множество глаз. Остается только быстрее двигаться. Я уже близко от первого ряда окон, когда меня настигает приступ слабости.
Стискиваю зубы и стараюсь не обращать внимания на дрожь в руках, на подгибающиеся ноги. Дыхание слишком учащенное, и все, чего мне хочется, – дать себе отдых. Но я знаю, что если пойду на уступку, то мышцы одеревенеют и я не смогу продолжить подъем. Продолжаю карабкаться, хотя все тело болит.
Всаживаю один из ножей в склон, пытаюсь подтянуть тело, но рука слишком ослабла. Не могу. Смотрю вниз, на крутой каменистый скат холма, на огоньки, мерцающие вокруг входа в курган. В какой-то момент все перед глазами плывет, и я гадаю – что будет, если я просто свалюсь.
Глупая мысль. Что будет, если я скачусь по склону холма, разобью себе голову и получу действительно серьезные повреждения?
Продолжаю подъем; оконные рамы уже близко. Я не раз видела планы дворца; достаточно просто заглянуть в три окошка, чтобы найти нужное. Внутри только темнота, но я принимаюсь за работу, тыча в хрусталь острием ножа до тех пор, пока не образуется трещина.
Натягиваю на кулак рукав камзола и разбиваю хрусталь на кусочки. Потом прыгаю в темную комнату, которую покинул Кардан. Стены и мебель все еще пахнут гарью и прокисшим вином. На ощупь пробираюсь к шкафу.
Оттуда уже легко проникнуть в тайный ход, потом спуститься по спиральной лестнице в королевские покои.
Проскальзываю в спальню Кардана. Мне везет, хотя до рассвета еще далеко – в помещении никакой пирушки. На подушках и в королевской кровати не лежат придворные. Подхожу к спящему Кардану и зажимаю его рот ладонью.
Он просыпается, хватает меня за руку. Надавливаю так сильно, что кожей чувствую его зубы.
Кардан вцепляется мне в горло, и на секунду я пугаюсь, что мне не хватит сил, что я недостаточно подготовлена. Потом его тело полностью расслабляется, будто до него доходит, кто я.
Не нужно ему так уж расслабляться.
– Он послал меня убить тебя, – шепчу я ему в ухо.
По его телу пробегает дрожь, рука тянется к моей талии, но вместо того, чтобы оттолкнуть, он затаскивает меня к себе в кровать и перекатывает через себя на богато расшитые покрывала.
Моя ладонь соскальзывает с его рта; чувствую себя неуютно в той самой кровати, на которой стеснялась лежать из-за того, что я человек. И рядом тот, кто пугает меня тем сильнее, чем глубже чувства, которые я к нему испытываю.
– Балекин и Орлаг планируют твое убийство, – говорю я взволнованно.
– Да, – лениво соглашается он. – Тогда почему я вообще проснулся?
Я смущаюсь его физической близости, того мгновения, когда он, едва проснувшись, затащил меня на себя.
– Потому что меня трудно заколдовать, – объясняю ему.
Эти слова вызывают у него негромкий смех. Кардан протягивает руку, касается моих волос, проводит пальцами по щеке.
– Нужно было сказать об этом брату, – говорит он с нежностью, которой я от него совсем не ожидала.
– Если бы ты не позволил Мадоку не пускать меня к тебе, я могла бы сообщить все это гораздо раньше. У меня информация, которая не может ждать.
Кардан качает головой:
– Не знаю, о чем ты говоришь. Мадок сказал, что ты набираешься сил и мы должны дать тебе время на исцеление.
Я мрачнею:
– Понятно. А Мадок тем временем займет мое место советника возле тебя. Он приказал твоим стражникам не пускать меня во дворец.
– Он получит другие приказания, – заверяет Кардан и садится в постели. Он по пояс голый, кожа его серебрится в мягком сиянии волшебных огоньков. Смотрит на меня все так же странно, словно никогда раньше не видел или думает, что не увидит больше никогда.