Я очень проголодалась и делаю себе бутерброд из лепешек и сыра. Потом съедаю второй и запиваю их тремя чашками горячего чая, после чего чувствую себя уверенней.
– Маскарад завтра, – говорит Кардан. – В честь лорда Ройбена из Двора термитов. Он проделал долгий путь, чтобы накричать на меня, так что мы должны позволить ему это. Если он не успеет убить Балекина, тем лучше. – Король поворачивается к Таракану: – Если сумеешь убрать Гримсена куда-нибудь, чтобы он не доставлял неприятностей, это будет весьма полезно. Пора ему выбрать сторону и преклонить колени перед одним из участников этой игры. Но я не хочу смерти Балекина.
Таракан делает глоток чая и поднимает кустистую бровь. Бомба шумно вздыхает.
Кардан смотрит на меня:
– После того как ты пропала, я просмотрел все, что смог найти, по истории отношений суши и моря. С тех пор как первая Верховная Королева Мэб подняла острова Эльфхейма из морских глубин, наши народы периодически вступали в схватку, но если говорить начистоту, совершенно ясно, что победителя здесь быть не может. Ты сказала, что королева Орлаг ждет выгодного момента для объявления войны. А я считаю, что она думает о новом правителе – таком, которым сможет манипулировать, а в случае необходимости сменить другим, чем-то ей обязанным. Она считает, что я молод и беспомощен, и хочет проверить, на что я гожусь.
– Значит, что, – спрашиваю я, – наш выбор – терпеть ее игру, какой бы опасной она ни была, или ввязаться в войну, в которой мы не можем победить?
Кардан качает головой и выпивает еще чашку чая.
– Мы ей покажем, что я не беспомощный Верховный Король.
– И как мы это сделаем? – интересуюсь я.
– С большим трудом, – отвечает он. – Потому что, боюсь, она права.
Глава 27
Забрать платье из моих собственных покоев было бы несложно, но я не хочу, чтобы Балекин догадался, что я посещала дворец. Вместо этого отправляюсь на Мандрагоровый рынок на оконечности Инсмура в поисках чего-нибудь подходящего для маскарада.
Раньше я дважды посещала этот рынок, давным-давно, и оба раза в компании с Мадоком. Как раз от таких мест нас с Тарин предостерегала Ориана. Рынок кишмя кишит народом, жаждущим заключать сделки. Открыт рынок только по утрам, когда стоит туман и большая часть Эльфхейма еще спит. Но если я не успею купить платье и маску там, то придется украсть их из шкафа какой-нибудь придворной дамы.
Пробираюсь мимо прилавков, и меня слегка тошнит от запаха устриц, коптящихся на водорослях; эта вонь против воли напоминает о подводном плене. Вижу на лотках леденцы в форме животных, шляпки желудей, наполненные вином, гротескные фигурки из рога. За одним прилавком согбенная женщина кисточкой наносит чары на подошвы башмаков. Приходится побродить, но, наконец, нахожу собрание скульптурных масок из кожи, приколотых к стене. Маскам искусно придана форма ликов странных животных, гоблинов или хамоватых смертных. Они раскрашены в золотой, зеленый и прочие всевозможные цвета.
Нахожу одну с неулыбчивым человеческим лицом.
– Эту, – говорю я хозяйке, высокой женщине с впалой спиной. Она ослепительно мне улыбается.
– Сенешаль, – приветствует она, и глаза радостно светятся. – Пусть это будет мой тебе подарок.
– Ты очень добра, – настороженно отвечаю я. Все подарки чего-то стоят, а я уже замучилась отдавать долги. – Но я бы предпочла…
Она подмигивает:
– А когда Верховный Король похвалит твою маску, ты разрешишь мне сделать одну для него. – Облегченно киваю, потому что желание у нее простое. Женщина забирает у меня маску, кладет на стол и достает из-под прилавка горшочек с краской. – Позволь внести небольшое изменение.
– Что ты хочешь сделать?
Она берется за кисть.
– Так больше похоже на тебя. – Несколько взмахов кисти, и маска действительно обретает мои черты. Смотрю на нее и вижу Тарин.
– Я не забуду твоей доброты, – говорю я, пока хозяйка заворачивает покупку.
Отойдя от прилавка, высматриваю вывеску с куском развевающейся ткани, обозначающую магазин, торгующий платьями. Нахожу мастерскую кружевницы и попадаю в ряд составителей снадобий и предсказателей судьбы. Пытаясь выбраться назад, прохожу мимо торгового места, на котором разложен небольшой костер. Возле огня на низенькой скамейке сидит ведьма, помешивая в горшке, от которого идет аромат тушеных овощей. Когда ведьма бросает взгляд в мою сторону, я узнаю Матушку Мэрроу.
– Иди, присядь возле моего огня, – зовет она.
Я колеблюсь. В Фейриленде не принято проявлять грубость, высший закон здесь – правила учтивости, но я спешу.
– Боюсь, что…
– Съешь немного супа, – предлагает ведьма, доставая чашку и тыча ею в мою сторону. – В нем только самое полезное.
– Тогда зачем предлагать мне его? – спрашиваю я.
Она довольно смеется.
– Если бы ты не загубила мечты моей дочки, то могла бы мне понравиться. Садись. Ешь. Расскажи мне, зачем пришла на Мандрагоровый рынок?
– За платьем, – отвечаю я, присаживаясь у костра. Беру чашку, наполненную неаппетитной бурой жижей. – Ты могла бы догадаться, что твоей дочери не понравится такая соперница, как морская принцесса. По крайней мере от этого я ее избавила.
Матушка Мэрроу смотрит на меня оценивающе.
– Тебя она избавила от еще больших хлопот.
– Можно сказать, это была ответная услуга, – говорю я ей.
Она кивает на суп; я не могу позволить себе роскошь заводить новых врагов и подношу чашку к губам. Вкус вызывает массу воспоминаний, которым я сначала не нахожу места, – теплые вечера, беготня босиком по лужам, пластиковые игрушки, которые я пинаю на порыжевшей от зноя летней лужайке. У меня на глазах выступают слезы.
Хочется выплеснуть все содержимое чашки в грязь.
И хочется выпить ее до дна.
– Это приведет тебя в порядок, – говорит ведьма, когда я справляюсь с нахлынувшими чувствами и смотрю на нее. – Теперь о платье. Что бы ты мне за него дала?
Я снимаю пару жемчужных сережек из Подводного Королевства.
– Как насчет этого? За платье и за суп. – Они стоят десяти платьев, но я не хочу больше торговаться, особенно с Матушкой Мэрроу.
Она берет их, проводит перламутром по зубам и убирает в карман.
– Вполне достаточно. – Из другого кармана ведьма вынимает грецкий орех и протягивает мне.
Я поднимаю брови от удивления.
– Ты мне не доверяешь, девочка? – спрашивает ведьма.
– Не до такой степени, чтобы отказаться, – отвечаю я, и она снова довольно хихикает.
В орехе, однако, что-то есть, и это, вероятно, какое-то платье, иначе она нарушит условия сделки. А я не собираюсь разыгрывать из себя наивную смертную и спрашивать, как все это работает. С этой мыслью я встаю.
– Ты мне не больно нравишься, – говорит ведьма, чему я не очень удивляюсь, хотя и неприятно. – Но морской народ мне нравится гораздо меньше.
После такого напутствия забираю орех и маску и держу путь на Инсмир, в Холлоу-Холл. Смотрю на окружающие нас со всех сторон беспокойные, неустанно вздымающиеся волны с белыми барашками на гребнях, на необъятную ширь океана, простирающегося во всех направлениях. Набираю в грудь воздуха, и соленые брызги впиваются в горло. Я старательно обхожу широкие лужи заводей, в которых шевелятся маленькие крабы.
Борьба с чем-то настолько огромным выглядит безнадежным делом. И даже сама мысль о победе кажется нелепой.
Когда я вхожу в Холлоу-Холл, Балекин сидит в кресле у лестницы.
– И где ты провела ночь? – спрашивает он с подозрением в голосе.
Показываю свою новую маску:
– Искала костюм.
Он кивает и со скучающим видом машет рукой на звезды:
– Можешь собираться.
Поднимаюсь наверх. Не знаю, какую комнату он намеревался отвести для меня, и иду в спальню Кардана. Там сажусь на ковер перед холодным камином и по трещинке вскрываю скорлупу грецкого ореха. Из него пенящейся массой валится светло-абрикосовый муслин. Встряхиваю платье. Завышенная талия в стиле ампир, рукава, начинающиеся чуть выше локтя, так что плечи обнажены. Подол складками спускается до самого пола.
Надев его, отмечаю, как прекрасно материя оттеняет цвет лица, хотя все усилия не выглядеть исхудавшей напрасны. Очень лестно появиться на балу в таком наряде, но не могу отделаться от ощущения, что состояние моей кожи ему не соответствует. Ладно, для ночного времени сойдет.
Расправляя складки, обнаруживаю в платье несколько хитрых потайных карманов. В один кладу яд. В другой – самый маленький из ножей.
Потом пробую придать себе презентабельный вид. Среди вещей Кардана нахожу гребень и пытаюсь собрать волосы в прическу. Заколоть нечем, поэтому свободно распускаю их по плечам. Полощу рот. Потом, надев маску, направляюсь туда, где ждет Балекин.
Вблизи знакомые скорее всего меня узнают, но в большой толпе я надеюсь остаться незамеченной.
При моем появлении на лице Балекина не заметно никакой реакции, кроме нетерпения. Он встает:
– Ты знаешь, что делать?
Иногда возможность солгать доставляет истинное удовольствие.
Достаю из кармана закупоренную бутылочку.
– Я служила шпионкой у принца Даина. Входила в состав Двора теней. Можете доверить мне убийство вашего брата.
Это заявление вызывает у него улыбку.
– Кардан оказался неблагодарным ребенком и заключил меня в тюрьму, а должен был поставить меня возле себя. Должен был сделать своим сенешалем. На самом деле ему надлежало передать корону мне.
Ничего не говорю. Думаю про мальчика, которого видела в хрустальном шаре. Мальчика, который до сих пор надеется, что его можно полюбить. Признание Кардана все еще преследует меня: «Если он думал, что я плох, я старался стать еще хуже».
Как хорошо мне знакомо это чувство!
– Я буду оплакивать своего младшего брата, – говорит Балекин, на глазах веселея от этой мысли. – Других, может, и не стану, а в память о нем велю сложить песни. Помнить будут только о нем.
Думаю про поручение Дулкамары убить принца Балекина, потому что он приказал напасть на Двор термитов. Возможно, он даже несет ответственность за подрыв Призраком Двора теней. Вспоминаю, как он вел себя на дне моря, упивался властью. Размышляю обо всем, что он сделал, обо всем, что намерен сделать, и радуюсь, что я в маске.