Это налоги, отчисления в казну, бюджетообразующее направление. Это наши зарплаты, пособия, пенсии. Это наши рабочие места, в конце концов! Если бы не они, больницу можно было бы смело сократить коек на 200. 10 врачебных должностей на биржу труда. А сёстры, санитарки? Представляете, что будет, если все бросят пить? Любите алкашей, лелейте их, лечите! Они держат всё это на своих слабеющих плечах.
Когда мы снимали квартиру, этажом выше жил мужичок, тихий, вежливый такой. Соседи быстро просветили, что он давно на учёте в ПНД, периодически впадает в буйство, но бдительная мама моментально вызывает бригаду и госпитализирует сыночку. Через месяцок-другой он выписывается и до следующего приступа всё у них ОК. Как-то вечером звонок в дверь, открываю – на пороге тот самый мужичок. Вежливо просит у меня «топорик ненадолго». Дома только я и годовалая дочка. Я от ужаса метнулась к стоящей в коридоре коляске, вытащила оттуда «Набор песочный» и сунула ему в руки, выкрикнув: «Извините, у нас нет топорика, у нас только грабельки!» Ушёл в недоумении. Через полчаса приехала бригада. Соседи сказали, его так и увезли – с ведёрком, совочком и грабельками.
Спустя недолгое время поняла, что сидеть на сайтах и форумах, в названии которых фигурируют слова «baby» и «мама», крайне вредно как для меня, так и для будущего потомства. Головной мозг размягчается от этого, судя по всему. Оказалось, я не беременная, я беременюшечка. А до этого я была овуляшечкой. В удачное время мы с моим пусиком удачно так запузырились и в положенное время монстрики не начались. Замочив тестик, я узнала, что заполосатилась. А это значит, что в моём пузике завелся пузожитель. Ну как, страшно? Это еще не всё. Рано пока пугаться.
Самое страшное будет, когда я этого пузожителя рожу (и во время этого процесса, возможно, стану кесарюшечкой). Оказывается, рождённое мною существо будет называться не ребёнок, а деть. Как вариант – масик. Согласно рекомендациям тех же форумов, кушать он будет молочную сисю. Это же такая няшка. От съеденного у детя будут пропердольки. Что, опять теряетесь в догадках? Да это же покаки. Какульки то есть, для совсем уж непонятливых. А ещё детю очень полезно голопопить, от этого годовасики превращаются в здоровеньких таких шилопопов. Впечатляет? Образ будущей матери, изъясняющейся с себе подобными на таком вот прелестном наречии, в вашем богатом воображении уже нарисовался.
Ребёнок, 14 дней. Поступает в приёмный покой в агонии, умирает в лифте, даже не доехав до реанимации. Родители рыдают и обещают умертвить врачей роддома (за то, что выписали «слишком рано»), участкового педиатра (за то, что не заметила признаков болезни, проводя патронаж накануне вечером), скоровиков (за то, что долго ехали) и, конечно же, всех врачей стационара. На вскрытии – обширное кровоизлияние в мозг. Что было: бабушка решила, что у ребёнка кривые ножки, натопила жаркую баню и в этой бане ему ножки «выправила». С согласия родителей, разумеется. Сосуды у младенца не выдержали.
У нас в стране есть только одна категория граждан для которых существует презумпция ВИНОВНОСТИ, и эти граждане мы – врачи.
Любая бредовая, необоснованная и нелепая жалоба хамов, скандалистов, шизофреников, сутяжников и психопатов воспринимается начальством, минздравом и обществом обоснованной.
В любом конфликте и разбирательстве виновными априори выставляют врачей; врачи приравнены к холопам. Главный принцип современной российской этики и деонтологии – врач всегда неправ, пациент всегда прав, врач обязан уважать пациента (а также пресмыкаться и унижаться перед пациентом), пациент имеет право не уважать врача, хамить, скандалить, ругаться матом и даже избить врача. Если врача оскорбил и унизил пациент – врач обязан извиниться перед пациентом за то, что его оскорбили, а также получить выговор от начальства за то, что… а, собственно говоря, за что? Да ни за что. Вот почему так?
Так вышло, что в качестве пациентки мне пришлось провести некоторое время в Германии. И знаете, несмотря на то что я иностранка и была там в роли пациентки, – все окружающие, знающие, кто я по профессии (медики, пациенты и просто знакомые, соседи по гостинице), относились ко мне с большим уважением и часто даже с почтением, просто потому что я врач.
Ну а немецкие врачи в глазах немцев – это вообще элита и зачастую самые уважаемые люди в обществе. Уехала с завистью к их положению в обществе, а не к их зарплатам.
Работаю хирургом в поликлинике.
Четверг, конец рабочего дня, заходит бабушка-божий одуванчик и тихонечко спрашивает:
– Доктор, я в поле с дочкой убирала «ботву», и меня что-то или кто-то укусил. Болит ужасно! Мы зелёнкой намазали, но оно не проходит.
– Укусил куда?
– В маню!
– Куда?
– Ну что вы? Говорю же, в маню!
Я никак не пойму это куда. Я уже числа путал в тот момент. Я всё в недоумении, говорю:
– Ну показывайте, где и что.
– Прямо здесь? Я была у «женского», он меня к вам направил.
Тут я начинаю понимать, что к чему. Читаю запись гинеколога: «фурункул половой губы» – и становлюсь в ступор.
Гинекологи совсем офонарели. Ну ладно. Завожу бабулю в перевязку. Думал бартолинит, а как посмотрел, то понял, что там атерома абсцедирующая большой половой губы. – Доктор, кто ж меня там укусил?
– Это у вас укус бешеного шмеля.
– Ой, доктор, бросьте, мой шмель уж как 15 лет назад от инфаркту помер!
У меня аж слёзы потекли! Еле успокоился. На следующий день бабуля принесла пакет яблок и шоколадку – не болит же.
Пришёл на дежурство. Читаю историю: больной, 24 года, в анамнезе употребление курительных смесей с 16 лет, последние 4 года принимает наркотическое вещество «соль» внутривенно регулярно, 3 раза в неделю.
Двусторонняя тотальная пневмония, находился в терапевтическом отделении, переведён в урологию. Прооперирован по поводу орхоэпидимита, попутно левая нефрэктомия, тромбоз почечных артерий, ВИЧ, гепатит С, цирроз со всеми вытекающими.
И после всего этого красочного букета, напомню – ему всего 24 года, как контрольный выстрел: ЖЕНАТ!
Просто я в шоке, нормальные, работающие парни, ведущие нормальный образ жизни, и не женаты… Девушки, вот чем вы руководствуетесь, когда выбираете своего спутника жизни?!
Привезли политравму, почти сразу в оперблок, там через 2 часа возвращают труп (за нами числится).
Поставили на каталке к стеночке, рядом с гнойным постом, в коридоре, под кварц (вывозить решили под утро). Я на чистом работала с ещё двумя м/с.
На посту тихо, врачи спать легли. Приходит м/с с гнойного и говорит:
– Там труп на каталке скачет.
Я ей, успокаивающе:
– Леночка, у нас всё спокойно, я у девок отпрошусь, тебя поспать отпущу на 3 часика, побуду на гнойном.
Она:
– Со мной всё в порядке, я с ума не сошла, пойди, посмотри.
Подхожу, и правда: завёрнутый в пелёнку труп со связанными руками и ногами слегка подпрыгивает и каталка бьётся о стенку.
Сказать, что по мне побежали мурашки и сосредоточились где-то в жопе, – ничего не сказать! Я к тому времени уже много чего повидала… но ТАКОГО?!
Все сбежались посмотреть, врачей разбудили.
Оказалось, что в него столько вазопрессоров влили в операционной, что мышцы сокращались ещё какое-то время, минут двадцать.
Мне страшно выходить из кабинета во время приёма, они же набрасываются толпой, а я-то поссать пытаюсь выйти!!!
Слава богу, туалет по соседству с нашим кабинетом – видят, что ухожу явно не чай пить.
Но некоторые сопровождают аж до толчка, ещё и спрашивают:
– Вы надолго?
Навсегда, бл*дь!
Решил немного убрать пузо. Ну, думаю, вместо ужина буду фрукты жрать, купил после работы груш.
Съел штуки три и живот прихватило – прям невмоготу, режет ужасно, двинуться не могу. Жена сразу давай паниковать. Звонит вся истеричная в скорую:
– Алло, скорая!? У меня муж объелся груш! – тут она запинается и давай ржать в трубку.
На том конце, видать, не в духе были. Говорят:
– У кошки болит, у собачки болит, у мужа не болит, – и отбой.
Просидел полночи на туалете, полегчало.
– Почему не аборт? – сдерживая ненависть, спросил я.
– Я против абортов, – сказала причина моей злости.
Не потому что был пятый час утра и повод «температура, кашель». Дело было в другом.
Я был в этой квартире полтора года назад. Тот запах, те, кто были в таком месте, поймут, о чём я говорю, тогда я забирал оттуда наркомана 31 года, для того, чтобы ему наконец-то уже отрезали его сгнившую от метадона ногу по самую жопу.
– Я смогу уйти, когда захочу? – спросил он.
– Попробуй, – мне нечего было ему ответить.
И вот снова, полтора года спустя, а может и чуть больше, я опять там, сижу на кухне в окружении бутылок, хлама и пыли как и в прошлый раз.
– Что случилось?
– Температура 41 и кашель, – сказала мне женщина с такими, я не знаю, это даже заедами не назвать, просто огромные линии от уголков рта красного цвета лопающаяся кожа чуть ли не до ушей… Стоматит. На ногах следы от инъекций.
– ВИЧ, гепатит, давно?
– Ага, лет десять где-то, как обнаружили.
– Наблюдаешься? На обводном? В поликлинике?
– Нет, зачем?
В поисках паспорта мы добрались до комнаты, где лежал мой старый знакомый, без ноги и гниющей второй. На зассаном матраце кровати лежал ребёнок. И это был финал этого вызова для меня… Человек и без медобразования поймёт – с ним что-то не так.
– Он ВИЧ-инфицирован?
– Да, – между делом сказала эта тварь (мать), пока искала в говне свой паспорт. Жалко ребёнка, надеюсь его ждёт быстрая смерть, а не мучения. Так как в последствии и это неизбежно… Подохнут его родители… От передоза, пневмоцистной пневмонии, интоксикации – мне насрать.