– Рада за твою мать. У нее растет очень музыкальный ребенок.
– Вы не смейтесь. Такой барабан, который в соседнем племени был бы слышен, за много километров, ну очень громкий.
– Я думаю, такая веешь всегда в хозяйстве пригодиться, – сдерживая улыбку, сказала я.
Глава 16
Но до деревни ремесленников мы должны были еще посетить Королевскую бухту. Мишель пообещала Саньке, да и всем остальным – Санька так пропиарил деревню, что публика всем сердцем рвались туда, – что долго в Королевской бухте мы не задержимся – максимум час.
На этот раз я подсела к Зое Александровой. Она сидела через проход от Коломийца. Разрешения не спрашивала, села – и все. Девушка на меня косо посмотрела, но ничего не сказала. Мне почему-то показалось, что попроси я разрешение, она бы мне отказала.
«Действительно странная особа, – с раздражением подумала я о соседке. Должно быть, ее взгляд меня разозлил. – Вокруг солнце, пальмы, все радуется жизни, а она в серой нелепой блузе, в таких же серых и идиотских штанах до щиколоток. Кстати, судя по ярлычкам, вещи фирменные и куплены в дорогом магазине. Ну да разве не могут быть и дорогие вещи идиотскими?»
Сколько раз удивлялась, гуляя по фирменным магазинам, тем, кто покупает эту спецодежду: платья, пошитые в стиле медицинских белых халатов, и серые халаты по виду – для уборщиц. Да, хлопок, да, натурпродукт. Но этого хлопка у нас раньше было завались! Ничего не было, а хлопок был! И пуговки я эти помню – пуговки для наволочек.
Странная девушка – ничего не скажешь.
– Зоя, вам нравится на Сейшелах? – спросила я, придав голосу доброжелательные нотки.
– Да, – скупо ответила она.
«Хороший ответ. Да – и не более. Хотя бы объяснила, почему ей здесь нравится».
– Мне тоже. Природа красивая, море теплое… Отель неплохой, кухня изысканная…
«Чем бы еще дополнить список?» – лихорадочно искала я, что еще сказать.
Зоя упорно не желала поддерживать беседу. Она даже отвернулась к окну, чтобы мне не отвечать.
– Комфорт расслабляет, правда? Лежал бы на пляже и лежал бы. Ну еще на экскурсии можно поехать, чтобы косточки размять – тебя возят, все показывают. Райский уголок, – тарахтела я, периодически посматривая на соседку, не оживилось ли ее лицо. – Птички поют, бабочки порхают, цикады стрекочут. А на днях мы нашли рядом с бунгало зверька, очень похожего на нашего ежика. Как же его зовут… Тенрек! Не видели?
Она как будто меня и не слушала. Я коснулась ее руки.
– Что? – вздрогнула она.
– Я к тому, что бдительность не надо терять, – сорвалось с языка.
– Вы о чем?
– Я о том, что люди расслабляются, теряют бдительность, а потом умирают.
– И что?
– А ничего! Не поймешь, что происходит: то ли они сами на тот свет отправились, то ли им помогли, – буркнула я.
– Это их проблемы. Я бдительности не теряю. У меня добротная обувь и со здоровьем все в порядке. Я всегда все держу под контролем.
– Это хорошо, что вы такая благоразумная. Зоя, а кем вы работаете? – полюбопытствовала я.
Должно быть, в моем голосе прозвучало слишком много ехидства, потому что она дерзко ответила:
– Разве вас должно это интересовать?
Я поняла, что меня послали.
– Допустим, учительница.
«Не приведи господи, своим детям такую учительницу», – поежилась я от одной только мысли.
Разговор зашел в тупик. На этот раз я отвернулась к окну.
Когда до Виктории оставалось всего ничего – восемнадцать километров, – дорога свернула к Королевской бухте.
– Самая красивая бухта в этой части острова, – оповестила нас Мишель. – Этот пляж весьма любим коренным населением и туристами, хотя и находится очень далеко от Виктории.
– По местным меркам, – хмыкнул кто-то не из нашего отеля. – То-то здесь народа полно. Наверное, пешком из столицы дошли.
Мы вышли из автобуса. Вдоль воды «росли» огромные валуны, как будто их специально вставили в песок хитрые сейшельцы, чтобы удивить туристов – а то удивлять уже нечем!
– Это что? – Санька махнул рукой на камни.
– Гранитные глыбы, – пояснила Мишель. – Не думайте, что их сюда привезли. Они здесь стояли всегда. Остров вулканического происхождения – камни натуральные. А еще в этом месте большой коралловый риф. Наверное, потому это место столь популярно. А теперь пройдемте в Королевский сад, – пригласила нас Мишель.
Пройти мимо Королевского сада не представлялось возможным: на каждом шагу пляжные указатели приглашали нас в знаменитый сад специй.
В далекие времена специи ценились очень дорого. Идея выращивать специи, чтобы поставлять их на европейский рынок, возникла у французских поселенцев еще в 1772 году, тогда же были засеяны первые плантации. Правда, всего через несколько лет мимо Маэ стали, время от времени, как бы «случайно», проплывать английские корабли, и плантации на всякий случай сожгли, чтобы они не попали в руки врагу.
В прошлом веке территорию в районе Королевской бухты выкупили. Новые хозяева отреставрировали усадьбу в центре участка, возродили сад. Сад небольшой. Мишель оказалась права, мы обошли его меньше, чем за час, но сюда стоило приехать. Воздух в саду настолько был пропитан изысканными пряными ароматами, что от него закружилась голова, и в нее полезли бредовые мысли: «А что если остаться здесь навсегда?»
Дети потащили меня к усадьбе. В ней был открыт небольшой ресторанчик с креольской кухней и сувенирная лавка, в которой я купила несколько пахучих мешочков со специями и ароматическую свечку, которая, как меня заверили, сделана вручную. Две комнаты усадьбы были отведены под музей быта Сейшельских плантаторов девятнадцатого века. Особой роскоши я не отметила.
Прежде чем мы покинули усадьбу, к нам подошла женщина средних лет. Радушно улыбаясь, она протянула нам несколько корней.
– Что это? – спросила Аня, не торопясь принять из рук женщины корешки.
На помощь пришла Мишель, которая очень кстати оказалась рядом.
– Это такая традиция, одаривать гостей проросшими корешками. Как будто вместе с этими корнями вы увозите с собой часть Сейшельских островов, которые будете вспоминать до конца своих дней. Вот это, например, проросший корень авокадо, это мускатное дерево, это ванильное, это пачули.
– А это имбирь! – радостно воскликнула Анюта. – Я его узнала! В нашем супермаркете его продают. А что, если эти корешки высадить в землю, они прорастут?
– Попробуйте, – пожала плечами Мишель.
– Тогда я возьму пачули, коричное и гвоздичное дерево, – сказала Аня.
– Я все остальное! – быстро сообразил Санька. – Часть корешков подарю биологичке. Она мне за такой подарок высший бал поставит в четверти, нет, за год. А остальные посажу на даче – вдруг приживутся.
Остальным гостям усадьбы корешков не досталось. Зато мои дети сели в автобус с увесистым полиэтиленовым пакетом. В нагрузку к корешкам они попросили хозяйку отсыпать родной землицы, чтобы корешки принялись наверняка.
Мы проехали еще немного на север. Автобус остановился. Мишель улыбнулась Сане и Ане:
– Приехали. Пляж О Кэп!
– А мы не на пляж ехали! – возмутился Санька. – Пляж у нас и в отеле имеется.
– Вы меня неправильно поняли. Здесь находится деревня ремесленников, она открыта специально, чтобы познакомить туриста с креольскими традиционными ремеслами, архитектурой и кулинарией. Прошу на выход.
К тому времени, когда Мишель произнесла последнюю фразу, Саня и Аня уже находились за пределами автобуса, им приглашения не требовалось.
Деревушка представляла собой ансамбль из большого дома-усадьбы и двенадцати хижин. Дом был построен в семидесятых годах девятнадцатого столетия в колониальном стиле. О том, жили ли в хижинах люди, Мишель ничего не сказала. На момент открытия музейного комплекса они были переделаны под мастерские, вернее, в сувенирные лавки. В одной продавали исторически достоверные модели шхун и фрегатов, в другой – картины, в третьей – всевозможные поделки из кокоса: шляпы, рамочки для фотографий, фигурки и другую ерунду. Что интересно, Санька таки нашел в одной из хижин маску из жесткой кожи буйвола. Стоила она недешево. Не уверенна, что Алина купила бы сыну такую маску, но он так просил одолжить ему на нее денег, что я одолжила.
– Кто не торопится в отель, может остаться поужинать в местном ресторанчике креольской кухни, – предложила Мишель. – Он известен тем, что в нем обедал президент Франции Франсуа Миттеран во время своего визита на Сейшелы. Президент, говорят, остался всем очень доволен. Средний счет в ресторане сто-двести сейшельских рупий.
«Если Коломиец или Зоя останется, останемся и мы», – про себя решила я.
Наверное, дурную службу ресторану сослужила названная Мишель цена среднего счета, к которой надо было еще приплюсовать счет за поездку на такси, чтобы вернуться в отель. Большинство туристов развернулись и пошли к автобусу. В рядах решивших поужинать в отеле были Илья Кузьмич и Зоя.
Коломиец нес в руках бумажный пакет, на дне которого тарахтели, ударяясь друг о дружку, сувенирные поделки. Зоя шла налегке, из ее сумочки лишь торчала свернутая в рулончик репродукция, которая была куплена в магазинчике при мастерской Майкла Адамса. К слову, цены на сувенирную продукцию в деревне ремесленников совсем не отличались от рыночных цен. Ни о какой скидке в конце дня не было и речи. Получается, Санька всех обманул.
– Мам, – дернула меня за рукав Аня, – а мы останемся в ресторане?
– Нет, мы возвращаемся в отель.
– А как же креольская кухня?
– А в нашем ресторане, чем, по-вашему, кормят? Той же креольской кухней. К тому же Алина будет волноваться: все вернулись, нас нет. Все что угодно ей может в голову прийти. Едем домой.
Похоже, дети на меня обиделись. Они прошли мимо меня в автобус, не проронив ни слова.
Когда все сидели на своих местах, Мишель обратила наше внимание на еще одно старинное здание, окруженное буйно цветущей растительностью. Здание имело два этажа. Вдоль фасада шла ажурная колоннада, выкрашенная белой краской.