— Ты хочешь сказать, что мы здесь занимаемся аморальным делом? — глухо спросила Вики.
Ник покачал головой:
— Я просто хочу разобраться — что же происходит на самом деле. Понимаешь: как там, наверху, никто ничего не знает, так и здесь с вами вряд ли делятся всей информацией. Эти бессмертные — если они действительно существуют — просто купили вас за кусочек этого псевдобессмертия и вовсю используют ваш талант, ваши знания в каких-то своих грязных целях.
— Ник! — Вики вдруг бросилась к нему на шею. — Я ведь только сейчас поняла: мне обещали мои двести лет, а ты… Ты…
По ее щекам покатились горячие слезы.
— Ты что, малышка! — удивленно воскликнул Ник. — Я и не думал об этом! Это мифическое бессмертие меня как-то не греет. А вот разворошить этот муравейник…
— Это ведь мой муравейник, — тихо сказала Вики, отстраняясь.
— Прости… — пробормотал Ник. — Я просто подумал: что, если проблема продления жизни — это не все, чем сейчас занимается «Андромеда»? Вдруг есть что-то другое, действительно опасное? Да я просто уверен — не зря же они так глубоко закопались!
— Это все? Все, что тебя беспокоит?
— В общем-то, да, — медленно кивнул Ник. — Я был бы рад убедиться, что все здесь так замечательно и скоро мы перестанем помирать, не дотянув и до сотни…
Вики резко села посреди смятой постели, решительно глядя на него. Сейчас она была похожа на дикую кошку, готовую к прыжку. Сказала твердо:
— Я помогу тебе узнать все, что ты хочешь.
Ник несколько опешил:
— Но ведь это опасно для тебя!
— Я просто уверена, что ты ошибаешься! — заявила Вики. — У тебя высокая степень доступа — я видела. Ты теперь доктор Палмер, так? Я видела его… еще живым.
Она запнулась, но тут же продолжила:
— Он посещал наши лаборатории. Я работаю в секторе Кацуми Танака…
— Той самой? — встрепенулся Ник.
— Той самой. Так вот: система пропускала его не только во внешний контур сектора, где идут основные работы, но и в закрытый контур. Если и есть у нас какие-то волнующие тебя тайны — то только там…
Договорить девушке Ник не дал: он просто сгреб ее в объятия.
Казалось, все слишком хорошо, чтобы быть правдой. И только раздраженный сигнал будильника нарушил короткое счастливое забытье.
3
Сектор Кацуми Танака начинался как раз в той имитации «здания», в котором произошла неожиданная встреча с Вики. Снова охранник на входе, снова вежливое и, как начинало казаться, несколько издевательское приветствие системы:
— Здравствуйте, доктор Палмер!
Вики шла впереди — ослепительно прекрасная в своем свежем белом халате, в красных туфлях на «шпильках», которые, наверное, надела специально для нового друга. Ник с трудом гнал фривольные мысли, напоминая себе, что идет не на экскурсию, а в то самое пресловутое вражье логово.
От всего услышанного и увиденного за последнее время в голове плескался противоестественный коктейль, в котором бурлили совершенно несочетаемые ингредиенты. В Корпорации и ее порождении — жутком, открывающем все новые тайны, как чудовищная матрешка, комплексе «Андромеда» — он давно уже видел не только объект промышленного шпионажа, но и личного врага. Однако новые открытия, словно обухом по голове, смещали в сознании простые и понятные полюса добра и зла: сначала здесь появляется Вики, а теперь не кто-то — а Кацуми Танака собственной персоной.
Кацуми Танака считалась легендой генной инженерии. Надо признать — легендой скандальной. Ее эксперименты с геномом человека в конечном итоге были запрещены специальной конвенцией ООН. Она была вынуждена уйти из своего института в окрестностях Кембриджа. И хоть уходила она под аплодисменты ведущих профессоров и академиков, с тех пор о ней ничего не слышали. Считалось, что она ушла на покой — уехала куда-то в Тибет, разочаровавшись в науке.
Оказывается — черта с два! Ни капли она не разочаровалась в деле всей своей жизни.
Хотя трудно сказать, что именно было делом ее жизни. Сам Ник, как биохимик, знал о ее работах лишь в общих чертах. Но ему были прекрасно известны два основных направления ее научной деятельности — те самые, что приводили в ужас священнослужителей всех религий. Первое — генная коррекция, то есть выведение идеальной в физическом плане человеческой особи. А ужасающим ответвлением этого направления было создание андроидов — биороботов, практически неотличимых от людей, но лишенных разума и, стало быть, каких-либо человеческих прав. Теоретически развитие второго направления вело к узакониванию рабства — сколько ни протестовала против такого определения передовая часть научной общественности.
Вторым направлением был скандально известный «ген бессмертия». Кроме того, термин «активный мутаген» вроде бы также был введен в употребление этой великой женщиной.
Что же до «гена бессмертия», то, как становилось ясно из рассказа Вики, он так и не был сконструирован — по крайней мере, в том виде, в котором его представляла себе сама Кацуми. Со слов Вики выходило, что бессмертие в его нынешнем виде, в проекте «Кронос», достигалось при мощной поддержке высокотехнологичной нанотехники — о чем и предупреждали оппоненты Кацуми Танака.
Изначально же «ген бессмертия» предполагал практическое бессмертие для всех: одна таблетка — и ты подобен греческому богу.
Но, видимо, владельцы Корпорации не желали ждать разрешения бесконечно сложной генной головоломки. Это вполне понятно: бессмертие не нужно мертвому. Оно нужно здесь и сейчас. А ученые пусть себе мудрят — сто, двести лет, сколько угодно. Бессмертный может себе позволить такое ожидание…
Коридоры офисного типа закончились шлюзом высшей биологической защиты: разумеется, работы в лабораториях велись по принципу «чистой комнаты» — ни единой пылинки, ни единой посторонней бактерии.
Надевая прозрачный комбинезон биологической защиты, Ник ощутил дежавю: ему показалось, что сейчас снова придется нырять в какие-нибудь жуткие мусорные баки и канализационные тоннели.
Вместо этого вокруг была стерильная белизна. Тонко гудели столь же белоснежные, теряющиеся на фоне стен приборы, бесшумно ступали сотрудники в одинаковых стерильных комбезах. Ник отметил про себя, что такое облачение очень даже кстати: в стерильной маске никто не заподозрит в нем самозванца. Системы «Андромеды» упорно величали его доктором Палмером, и Ник мысленно возносил благодарности предусмотрительному и далекому уже Берни: «Как ты там, дружище? Если бы ты только себе представлял — какие темные чудеса творятся в этой огромной паучьей банке…»
Прежде чем запустить в лабораторный сектор, их прогнали через многополосное стерилизующее облучение. И лишь после этого они ступили в святая святых генных исследований Корпорации.
— Здесь идут генные исследования клеточного уровня, — тихо говорила Вики. Теперь узнать ее можно было только по голосу. — В основном работает автоматика — мы только проверяем и фиксируем результаты.
— «Идеальная клетка?» — догадался Ник.
— Да, — кивнула Вики. — Пятьдесят процентов успеха в формировании каждого отдельного беса — это наши технологии.
— А остальные пятьдесят процентов?
— Всей картиной владеет только руководитель проекта. Есть еще сектор нанотехнологий. Там для каждого нового кандидата готовится собственный комплекс активных наноструктур, которые вводятся в организм и занимаются его постоянной поддержкой и очисткой. Возможно, есть и еще какие-то специальные сектора, но это уже вне нашей компетенции… А вот то, о чем я тебе говорила…
Вики таинственно скосила глаза на мощную дверь в конце коридора.
Таких дверей он еще не видел: огромная, круглого сечения, на мощных поперечных кронштейнах. Такие, наверное, защищают банковские хранилища.
У двери стояли двое — в том же биозащитном облачении. Но даже сквозь эту мешковатую, обливающую пластиком одежду было видно, что никакие это не ученые и даже не лаборанты. Это охрана.
Ник легонько сжал плечо Вики — словно прощаясь — и направился прямо к двери. Охранники двинулись было вперед, перекрывая ему путь, но мягкий голос автомата отчетливо произнес:
— Приветствую вас, доктор Палмер! Проходите, пожалуйста!
Глухо загрохотало — и дверь стала медленно выдвигаться из глубины стены. Охранники почтительно расступились.
«Все-таки важной персоной был этот Палмер! — снова подумал Ник. — И как он только очутился в том занюханном секторе? Надо сказать — очень удачно очутился. Вот вам и еще одна загадка…»
Пройдя через границу «закрытого контура», он снова оказался перед дверью — на этот раз стандартной. Снова приветствие — и снова шаг в неведомое.
За дверью дежурили еще двое. Ничего не скажешь: этот «закрытый контур» охранялся неплохо. Просто удивительно, что ему удалось столь легко проникнуть сюда. Невольно ощущался какой-то подвох. Но Ник гнал прочь трусливые мысли — и шел вперед.
Посреди пустого туннеля его встретил сотрудник во все той же биологической защите:
— Здравствуйте, доктор Палмер! Давно вы у нас не были! Я Билл Маккинли, вы принимали у меня объект в прошлый раз.
— Здравствуйте, Билл, — механически отозвался Ник. Интересно, о чем принято говорить при такой встрече?
Сотрудник сам помог ему:
— Вы к нам с инспекцией? Что желаете осмотреть?
Ай да сотрудник, ай да молодец! Он словно читает мысли.
— Желаю осмотреть все, — глухим бесцветным голосом отозвался Ник. Еще одно преимущество маски: все голоса кажутся одинаковыми. — Давайте по порядку.
Сотрудник на миг замер, очевидно прикидывая в голове маршрут посещений, и предложил:
— Тогда начнем с лабораторий биоконструкций, хорошо?
Ник молча кивнул.
Тоннель уходил дальше в темноту, а они свернули в широкий боковой проем. Потянулись бесконечные светлые галереи, заставленные аппаратурой, которую обслуживал все тот же безликий персонал.
Прошли мимо ряда высоких прозрачных емкостей, в которых за густым слоем воздушных пузырьков плавало что-то крупное, живое. Ник замедлил шаг, приблизившись к одной из емкостей, — и чуть не отпрянул в страхе.