Вот что означали эти слова — «обратная связь»…
Зря вы, доктор Грегори Стивенс, не послушали коллег. Обратная связь, оказывается, серьезная и презабавная штука: ты пытаешься контролировать объект, но при этом — даешь возможность объекту контролировать себя самого.
И тут уж вопрос только в том, чья воля сильнее…
У Злого почти не осталось воли. Но была заменившая волю ненависть.
И ненависть вспыхнула, заставив предупреждающе загореться красным биофизические показатели на мониторах, вынудив доктора Гордона предупреждающе вскрикнуть, потянуться к аварийному выключателю контроллера…
Поздно.
Его ненависть уже не остановить. И кого-то в этом тесном помещении она убьет.
Злой не знал, как все это работает. Он даже не пытался перехватить контроль над Грегом через эту странную эфемерную «вену». Он просто заставил через нее хлынуть потоком всю накопившуюся злобу.
И Грег закричал.
Закричал страшно, чужим голосом. Схватился за голову, упал — и принялся кататься по полу, дергаясь в конвульсиях.
Но поток ненависти не иссякал. Он ворвался в этот сложный прибор, призванный подчинить один разум другому, — и вырвался на свободу, сжигая по пути хрупкие микросхемы. Этой ненависти больше не были нужны посредники.
Что-то происходило — вокруг и внутри существа, некогда бывшего человеком. Существа, забывшего свое имя и знавшего теперь только то, что он — Злой.
Существа, сутью которого в этот момент была одна лишь всепоглощающая ненависть. Чувство, уже потерявшее собственную причину, ставшее самодостаточным и стремящимся притом захватить все окружающее пространство. Злой уже и сам потерял связь с этим чувством: он лишь отстраненно наблюдал, как корчится на полу Грег, как что-то подобное начинает происходить с другими сотрудниками, как нарастает все это безумие и лаборатория наполняется криками ужаса и боли.
Он спокойно смотрел, как один за другим падают навзничь доктора и лаборанты и их судьбе следуют несчастные существа из соседних клеток.
Последним рухнул он сам.
9
— Черт возьми, что же здесь произошло?
Старший офицер ВБ мрачно стоял в центре лаборатории, а бойцы обходили помещение, придерживая автоматы, с профессиональным интересом осматривая трупы.
— Внешних повреждений не обнаружено, — доложил медик. Он завершил осмотр тел и теперь складывал аппарат экспресс-диагностики, брезгливо стягивая с рук силиконовые перчатки. — Но смею предположить, что это похоже на кровоизлияние в мозг.
— У всех сразу?
— Это всего лишь предположение. Однозначный ответ можно дать только по результатам вскрытия.
— Никакого вскрытия не будет, — отрезал офицер. — Тела не покинут пределов лаборатории.
— Сэр! Этот еще жив, сэр! — раздался голос одного из бойцов.
— Ученый? Лаборант?
— Похоже, опытный образец…
Офицер вместе с медиком подошли к мощной решетке, вырастающей из плитки пола и врезающейся в белый потолок. На синтетическом покрытии вольера чуть вздрагивало изможденное тело.
— Попытаемся спасти? — предложил медик.
Офицер нахмурился и покачал головой:
— Он все равно ничего не расскажет. Это же просто безмозглое тело. И вообще — лучше здесь ничего не трогать. Внимание всем! — офицер повысил голос. — Ни к чему не прикасаться! Прямо отсюда все направятся в блок санации!
— Думаете, это инфекционное? — задумчиво спросил медик.
— Мы в закрытых лабораториях. Ничего нельзя исключать, — ответил офицер. И коснулся сенсора рации на виске. — Докладывает седьмой. Мы на месте. Так и есть — все мертвы… Да, подтверждаю. Все понял… Да, сэр.
Оглядев помещение, он сказал сухо и жестко:
— Никто из научного персонала не должен знать о случившемся. Нам все-таки придется здесь подчистить.
— И что же, разбираться никто не будет? — растерялся медик.
— У меня приказ, — отрезал офицер. — Вас он тоже касается. Никаких разговоров на эту тему. Нам только паники не хватало…
— Что делать с телами? — деловито спросил сержант. Он важно расхаживал среди трупов, словно фермер, любующийся обильным урожаем овощей.
— Главное — не трогать, — поморщился офицер. — Минут через пять прибудет команда дезинфекции. Наша задача — проследить, чтобы всех отправили в Утилизатор. Лабораторию опечатать, карантин высшего уровня!
— А с этим что делать? — кивнув на тело в клетке, спросил медик. — Ведь он еще жив.
— Всех — в Утилизатор! — сквозь зубы процедил офицер. — У меня приказ!
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯИЗНАНКА АДА
1
Первым чувством было удивление.
Он все еще жив.
Вторая мысль была менее позитивной: рядом кого-то едят. Едят шумно, с аппетитом, с какой-то болезненной жадностью.
Лишь после этого Злой решился открыть глаза. В следующий миг на него обрушился тяжелый, как свинцовый дождь, поток ощущений.
Во-первых, вонь. Страшный, обволакивающий, совершенно непередаваемый смрад.
Его вырвало. Рядом продолжали жрать. Краем глаза он увидел: жрали лаборанта, того самого — по имени Хью. Левая рука, левая половина туловища и головы были уже порядком обглоданы. Уцелевшая сторона лица выражала крайнее удивление.
Злого вновь вырвало. Как ни странно, стало легче. Особенно учитывая последние минуты из тех, что остались в памяти.
Над ним издевались, издевались изощренно, уничтожая не только тело, но и разум. Однако он жив, а его мучители — вот они, лежат вокруг, ждут своей очереди быть сожранными неведомыми трупоедами…
Глаза постепенно привыкали к странному полумраку. Не сразу стало понятно — отчего «странному».
Туман. Густой, как кисель, тошнотворный туман, пропитывал здесь все, ограничивая видимость и искажая расстояния. Здесь была неимоверная влажность, и тело покрывала испарина — столь же омерзительная, как и все в этом месте.
Злой огляделся. Невдалеке виднелась вертикальная, уходящая ввысь и теряющаяся в белесом мареве бетонная стена. Под ногами и вокруг, насколько хватало глаз, были кости. Самых всевозможных видов, размеров и цветовых оттенков: от узких ребер с остатками сгнившей плоти до огромных, сверкающе-белых, точно отполированных бедренных костей. Были и черепа — в основном раздробленные…
Самый эффектный череп пялился на Злого изломанными темными провалами глазниц. Уродливый, с вытянутыми челюстями, узкими прорезями ноздрей и страшными острыми зубами, он был водружен на длинный шест, сооруженный из нескольких реберных костей. Череп — дорожный знак, означавший здесь нечто вроде «добро пожаловать!».
Над головой раздался тоскливый металлический скрежет и следом — низкий гул гидравлических приводов. Злой задрал голову: в туман медленно уплывал гофрированный пластиковый рукав полутораметрового сечения, с которого обильно капала какая-то жижа. Стандартный автоматический мусоропровод.
Злого внезапно охватил приступ совершенно неуместного веселья.
Он только что родился заново. Вышел в этот новый чудный мир из теплого лона мусоросбрасывателя!
Только теперь до него дошло, где он находится.
Утилизатор.
Самое кошмарное место на Земле, куда сливается все, что отрыгнула человеческая цивилизация, все, что не желают видеть не только простые люди, но даже болезненно любопытные ученые.
Кто бы мог подумать?
Злой хохотал — страшным, нечеловеческим смехом, в котором не было ни капли веселья. Жадные твари, пожиравшие Хью, зарычали и в страхе попятились. А Злой хохотал — и не мог остановиться.
Он больше не желал держать себя в рамках. Он знал, что прибыл сюда, чтобы сдохнуть. Ведь все, что сливается сюда, должно сдохнуть. Для того и создано это место. Итак, он закончил свое погружение в лоно передовой научной мысли — суперсекретный комплекс «Андромеда». И вот достойный финал: он на дне. На самом дне.
А значит, можно считать себя свободным от всего. Даже от самой жизни. Что ж, вот он и дома. В аду.
Злой встал. Вокруг, в тумане, ощущалось движение. Здесь, в этом обиталище смерти, как ни странно, было полно жизни. Странной, болезненной, отвратительной, но все же жизни.
Клубы тумана сгустились в одном месте — там было что-то большое. Страшное. И оно смотрело на него.
— Ну, ты, тварь! — с усмешкой выкрикнул Злой. — Иди сюда! Вот он я! Иди и сожри меня!
Рваные лохмотья тумана подались в сторону. И оно вышло.
В лицо ударило смрадным дыханием. Сгорбленное косматое чудовище двухметрового роста вышло и остановилось в метре от Злого. Низко зарычало и протянуло к нему непропорционально длинные, с дюймовыми когтями лапы.
Сейчас оно разорвет его. И будет в своем праве.
— Давай же, — оскалился Злой. — Убей меня!
Монстр вздрогнул — и вдруг попятился в туманную гущу.
— Куда же ты? — почти разочарованно крикнул Злой. — Эй!
Но монстр уже растворился в тумане. Будто что-то испугало его. Что-то или кто-то? В это было трудно поверить, но, похоже, монстр испугался собственной жертвы.
Злой спокойно воспринял и появление, и уход чудища. Ему уже было наплевать на сам факт жизни. Пытливые ученые все-таки что-то сотворили с его телом и разумом. Иначе как объяснить, что его совершенно не пугает окружающий пейзаж, не страшит перспектива гибели, у него напрочь исчезли нормальные инстинкты самосохранения и элементарной брезгливости? Даже эта всепроникающая вонь больше не волновала его.
Злой подошел к телам своих недавних мучителей. Во все стороны прыснули многочисленные мелкие твари.
Как же все получилось? Неужто это был не сон, не последний в жизни кошмар? Неужто он и впрямь убил их всех силой одной своей неуемной злобы? Или все дело в самонадеянности этого идиота Грега, банально перепутавшего контакты?
Нет, это он. Злой. Именно он это сделал. Он захотел, чтобы они сдохли, — и вот они мертвы. Злой ощутил, как лицо расплывается в странной, похожей на оскал улыбке. Он — чудовище, порожденное человеческим любопытством, смешанным с человеческой же жестокостью. И это чудовище с удовольствием убило бы еще множество любознательных подонков в белых халатах…