Самаэль несет Джема на руках. Ему не нравится ни то, как того трясет, ни бледный оттенок, который приобрела его кожа. Ему необходим отдых и хорошая пища – всего понемногу. Вместо этого они идут дальше – и снова подвергаются воздействию стихий.
Напряжение сказывается и на Диаде. Она с трудом плетется позади остальных и злится на себя, что не способна на большее. Ругаясь сквозь зубы, она подгоняет себя как кнутом.
До Веспер то и дело долетают обрывки ее бормотания, и девочка закусывает губу. На ее спине беспрестанно гудит меч. Не требуется особенной чувствительности, чтобы понять почему.
Приближается Образина. Снова берет след. Его дети вопят и смеются, и эти звуки легко разносятся по пустошам. Орда инферналей слишком велика, чтобы с ними сражаться.
Они ускоряются, по нарастающим радостным звукам позади понимая, что преследователи их настигают.
Ночь вступает в свои права и играет шутки с человеческим зрением. Спотыкающиеся ноги подстерегают ямы, а камни так и норовят нырнуть прямо под неосторожные пальцы. Веспер держит Диаду за руку, обе часто оступаются, но все же не падают. Рядом гарцует козленок, дразня их своим изяществом.
Темноту пронзает новый запах – мерзкий, гнилой, тошнотворный.
– Что это? – спрашивает Веспер, дыша в сгиб локтя.
Тихий ответ Самаэля трудно расслышать за визгами инфернального скопища позади.
– Мы на окраинах Рухнувшего Дворца.
Твердая почва становится влажной и скользкой. С каждым шагом ногу засасывает, и из-за этого приходится прикладывать усилие, чтобы высвободиться из хлюпающего живого болота.
Ищейка начинает рычать, и Самаэль тут же останавливается.
Веспер врезается в его бронированную спину.
– Что такое?
– Включи свет и сама посмотри.
Диада подчиняется, луч ее забрала освещает серую грязь и ростки в палец толщиной. Там, где еще мгновения назад были какие-то пугливые создания, теперь рябь и отражения глаз, смотрящих из-под воды и моргающих на свет фонарика. Луч исследует пространство и находит еще больше глаз, скрытых в болоте. Все они – глаза полукровок.
Все как один, полукровки синхронно поднимаются и образуют живой забор, перекрывающий дальнейший путь. Это разномастное сборище мутантов с неправильно размещенными органами и дополнительными конечностями. Несмотря на это, их объединяют три признака: низкий рост, яркая отметина на личности, идентифицирующая ту часть, которая будет отдана их хозяину после их смерти, и возраст – по меркам Рухнувшего Дворца, все они старые.
На их фоне единственный узурпет позади них кажется огромной движущейся башней с рельефными мышцами. На его плечах – Вспятившая. У нее практически идеально сохранившееся тело, принадлежавшее девочке, если не считать слишком сильно повернутой вбок шеи, из-за которой инферналь всегда смотрит не туда. Со лба падает водопад волос и разливается по согнутым коленям, прикрывая лицо узурпета.
На самом деле узурпет – не что иное, как продолжение оболочки Вспятившей, это два тела, слившиеся в одно для создания оболочки достаточно просторной, чтобы вместить сущность инферналя, но большинство об этом забывает и воспринимает детское тело как хозяина положения.
Веспер смотрит на подступающие силы впереди – нет необходимости оглядываться на тех, кто наступает им на пятки. Смотрит на меч. Меч смотрит на нее.
Он хочет, чтобы его пустили в дело. Возможно, вместе у них появится шанс.
Мгновение она медлит. Что, если она попытается использовать силу меча и не сможет ее контролировать? Но чем обернется ее бездействие?
Она закрывает глаза и подчиняется.
Тянется рукой к плечу.
Серебряные крылья в нетерпении тянутся к ней.
Однако момент прерывает неожиданно близкий голос Самаэля.
– Подожди.
Веспер моргает, кончики пальцев зависают меньше чем в паре сантиметров от рукоятки.
– Что?
– Я соединюсь со Вспятившей. Если она не в союзе с Демагогом, то захочет узнать то, что знаю я.
– А если в союзе?
Самаэль протягивает Джема спутницам, и те вдвоем принимают его тело.
– Тогда ты применишь Злость.
Прибывают первые дети Образины. Зловонная почва значительно их замедляет, засасывая по грудь, но они движутся вперед на голом энтузиазме и останавливаются, лишь осознав, что Образина еще очень далеко.
Неожиданно Самаэль обнажает меч и салютует Веспер.
Она принужденно улыбается, несмотря на страх.
– Удачи.
Он кивает, целенаправленно двигаясь к Вспятившей и ее последышам.
Убирает меч обратно в ножны и стягивает шлем, аккуратно придерживая длинные волосы.
Ближайший полукровка уступает ему дорогу, и он обходит Вспятившую, пока не встает перед ее лицом. Тело девочки запрокидывается назад, голова склоняется к его голове, глаза пристально следят за ним.
Он кладет руки на окованные лезвиями плечи узурпета и приподнимается на пальцах.
Они нелепо наклоняются друг к другу, сближая головы. Затем Вспятившая открывает детский рот и лижет Самаэля в глаз.
Сущности соприкасаются, и физический мир отходит на второй план.
Смешение сущностей всегда несет в себе риск, что один подчинит себе другого, или что идеи передадутся подобно инфекции, или, что еще хуже, произойдет изменение личностей и оба станут бледными подобиями своих прошлых личностей. Самаэль часто касался сущности Очертания, но сейчас все иначе. Очертание – это контроль во плоти, способный удерживать свою истинную силу, способный на аккуратный контакт. Вспятившая же – чужак, которую едва ли понимают даже инфернали. Самаэль ощущает эту чужеродность как водоворот, засасывающий его сознание.
Он пытается сосредоточиться.
Его прерывают. Намерение поделиться событиями в Новом Горизонте исчезает. Он собирается показать союз Демагога и Образины, показать предательство Заусенца, но все это, весь он сметается другими потоками.
Его сущность подобна тонкому пузырю в руках Вспятившей. Ей ничего не стоит ее разрушить. Но вместо этого она начинает слой за слоем ее очищать.
Самаэля заставляют вспомнить, заставляют прожить всю свою жизнь в обратном порядке.
Вот он стоит перед Вспятившей.
Вот отступает, присоединяется к Веспер и Диаде и забирает у них Джема.
Вместе они гонят Образину и его детей на север, но догнать их не удается.
Видят на земле тело со сломанной ногой. Оболочку инферналя. Диада его пинает, и он снова поднимается, затем они гонят его к Новому Горизонту.
Затем он идет на север, пока не расходится с Веспер и Диадой, и возвращается в Новый Горизонт, чинит сломанный мост двумя ударами меча и мчится обратно, чтобы выставить Джема в качестве живого экспоната. Вбегает во двор Демагога как раз вовремя, чтобы увидеть, как Заусенец отбрасывает армию инферналей и надевает кожу на демоническую кошку.
Вскоре какая-то часть его начинает тревожиться, вспоминая, что именно это он и хотел показать Вспятившей. Прежде чем удается сформулировать вопрос, он уже движется дальше, назад и назад.
И воспоминания движутся вместе с ним, пролетая все быстрее.
Вот годы наблюдения за Разломом.
Вот его создатель, восставший из смертельной хватки Узурпатора. Их совместная жизнь задом наперед, вплоть до его рождения. До того момента, как сущность его создателя соединяется и смешивается с его собственной.
Но Вспятившая не останавливается. В запутанном клубке сущности Самаэля она находит две нити. Одна – это простой смертный рыбак, которого тоже зовут Самаэль. У которого есть надежды и мечты, сожаления и секреты. Вторая – его создатель, хаос во плоти.
На мгновение он с пугающей ясностью вспоминает свою старую жизнь, а затем его снова утягивает наследие инферналя и он тонет в чужих воспоминаниях.
Настоящее ускользает, с каждой секундой – все дальше. Он знает, что внутри него – фрагмент его создателя, а внутри этого фрагмента – фрагменты других существ, последние осколки Узурпатора и Нелюди. Начинает паниковать, не желая смотреть дальше. Вновь овладевая собственной волей, Самаэль умоляет его отпустить.
Но Вспятившая еще не закончила.
Глава двадцать пятая
Старые полукровки сталкиваются лицом к лицу с детьми Образины, ни одна сторона не хочет предпринимать какие-либо действия без приказа хозяев. Между ними в ловушку зажаты, по колено в болоте, Веспер, Диада и Джем, который приходит в сознание только для того, чтобы тут же об этом пожалеть.
Они наблюдают за тем, как Самаэль и Вспятившая застыли, склонившись друг к другу, и надеются на лучшее. Рядом сидит Ищейка. Полупес откидывает голову и воет, заставляя козленка подпрыгнуть, что вызывает взрыв смеха среди отродий Образины.
Пока Ищейка продолжает выть, меч продолжает гудеть, и инфернали нервничают. Противные стороны реагируют по-разному. Последователи Вспятившей готовятся к схватке и ожесточаются. Дети Образины, напротив, очень возбуждаются. Они не могут выместить свое разочарование на жертве и поэтому начинают пихать друг друга. Становящиеся все более жестокими удары сопровождает недовольное ворчанье, пока один невезучий не отлетает прямо к Диаде. Это человеческий ребенок с большими ушами и усаженным зубами лицом. Он летит вперед, пытаясь вновь обрести равновесие, и останавливается лишь в паре сантиметров от Диады.
Она смотрит вниз.
Он смотрит вверх.
Он улыбается – или обнажает зубы. По выражению лица сложно понять.
Диада отпускает Джема и резко обнажает меч, пока инферналь отползает назад по замедляющей его действия тягучей трясине.
После недолгого полета на поверхность болота с влажным шлепком приземляется ухо. Все как один, дрожа, дети Образины смотрят на плавающее ухо, прежде чем болото его поглотит. Все как один обращают свои глаза-бусинки на Диаду.
Обстановка накаляется, маленькие тельца напрягаются, готовясь к прыжку.
Диада начинает на них надвигаться, но Веспер ласково берет ее за руку.
– Погоди.
Она замирает, инфернали – тоже, привлеченные чем-то еще. Источник их коллективного внимания находится за спиной Диады, за застывшими в ожидании полукровками – они смотрят на беседующие фигуры. Потоки сущности меняются – процесс, едва ли ощутимый людьми или козленком, – и Самаэль мертвым грузом падает на землю.