Сперва послушайте ее, шеф. – Петерсон кивнул на уборщицу. – Она работает на седьмом этаже. – Он повернулся к женщине. – Расскажите капитану то, что рассказывали нам.
Женщина нервным жестом поправила передник.
– Я находилась в 709 номере, сэр. Сотрудники конторы рано ушли домой, и я была там одна. Вдруг открылась дверь и вбежала та самая рыжая лифтерша в плаще и шляпке. «Что случилось?» – спросила я. Но она, не ответив, скрылась в темной комнате. Я, конечно, удивилась и последовала за ней. Но лифтерша уже спускалась по пожарной лестнице. Она ни слова не произнесла, сэр. Просто исчезла в ночи.
– Пожарная лестница, – пробормотал Фланнери. – Я так и думал. Вы проверяли, Петерсон?
– Да, сэр. Еле заметный след на земле, вес-то небольшой.
– Ладно, – вздохнул Фланнери. – Но кто-то должен был видеть, как она шла по улице. Надо опросить свидетелей. – Он повернулся к уборщице. – Все, вы свободны.
Женщина удалилась в сопровождении одного из детективов. Второй обратился к Фланнери:
– И еще, капитан: парень из табачной лавки на углу заявил, что девушка в униформе Кирк-билдинга несколько минут назад звонила кому-то по телефону.
– Он слышал разговор?
– Нет, сэр. Она звонила из будки и говорила недолго, а потом торопливо. ушла.
– Тут что-то есть, – задумался Фланнери, – Подождите, подождите… Сперва я подниму всех по тревоге. Я пошлю людей на вокзалы и в аэропорты. Такую заметную даму я схвачу еще до полуночи…
– За что? – мягко поинтересовалась мисс Морроу.
– Ах да… ну, как свидетельницу. Правильно, я возьму ее как свидетельницу. Так будет лучше, я пока не хочу огласки. В крайнем случае, арестую по обвинению в воровстве. Ее униформа – ваша собственность, мистер Кирк?
– Да, но мне это не нравится.
– Но я же не всерьез. Нам надо просто облапошить газеты. А теперь… разрешите воспользоваться вашим телефоном?
Набрав номер, Фланнери заорал в трубку так, что хозяин сделал ему замечание. Капитана переполняла энергия.
– Я непременно возьму ее, – обещал он снова. – Она не могла далеко уйти.
– Но у нее накоплен немалый опыт в подобных делах, – напомнил Чан.
– Да, но сейчас не тот случай. От меня ей не скрыться. – и Фланнери удалился в сопровождении своего детектива.
Майор Даренд уныло сидел в кресле, инспектор Дафф курил трубку.
– Неудачно, – заметил он через некоторое время. – Но терпение – это основа нашей работы, не так ли, сержант?
Чарли Чан просиял.
– Наконец-то я встретил человека, с которым можно разговаривать на одном языке!
Поднявшись на ноги, Барри Кирк нажал кнопку звонка.
– Как насчет чая? – спросил он, потом подошел к окну и выглянул наружу. Сквозь туман слабо пробивался свет уличных фонарей, дул ветер, дождь колотил по стеклам – перед ним лежал мрачный город. – В такую ночь просто необходимо что-то теплое… – Он помолчал. – В такие ночи женщина убегает, чтобы ее больше не увидели.
На пороге появился привычно величавый Парадайз.
– Вы звонили, сэр? – промолвил он.
– Да, – ответил Кирк. – Принесите чаю, Парадайз, на пятерых… – Он остановился. Глаза смертельно побледневшего дворецкого были устремлены на Даффа. Наступила тишина.
– Здравствуйте, Парадайз! – наконец окликнул его Дафф.
Дворецкий пробормотал что-то невнятное и повернулся, намереваясь уйти.
– Одну минуту! – В голосе инспектора зазвучала сталь. – Какой сюрприз, мой милый, сюрприз для нас обоих. При нашей последней встрече вы сидели на скамье подсудимых в Олд-Бейли. – Парадайз нехотя склонил голову. – Возможно, я бы не возражал против того, чтобы вы удрали, при условии вашего хорошего поведения. Но вы вскрываете почту, не так ли, Парадайз? Вы взяли письмо, адресованное сэру Фредерику?
– Да, сэр. – Его почти не было слышно.
– Ну естественно, – кивнул Дафф и обратился к Барри Кирку: – Простите за причиненное беспокойство, мистер Кирк. Наверное, Парадайз – хороший слуга?
– Лучший из всех, что у меня были.
– Он всегда считался примерным слугой, – продолжал Дафф. – Насколько я помню, этот факт отмечали в Олд-Бейли. Великолепный слуга. У него отличные рекомендации. Но, к несчастью, несколько лет назад в Англии он подсыпал цианид в чай одной леди.
– Это явно неподходящее место для цианида, – заметил Кирк. – Правда, я не знаю, кем была указанная леди.
– Его женой, – объяснил Дафф. – И нам показалось, что он переступил границы привилегий мужа. Его судили…
Парадайз поднял голову.
– Ничего не было доказано, – твердо произнес он. – Меня оправдали.
– Да, мы потерпели крах, – согласился Дафф. – Такое не часто случается, мистер Кирк, но тогда случилось. Юридически его не могли признать виновным. Я имею в виду, по закону. В связи с этим я бы не стал упоминать о прошлом Парадайза, если бы не вскрытое им письмо. Скажите, Парадайз, вы знаете Еву Даренд?
– Я даже не слышал такого имени, сэр.
– Вам что-нибудь известно о давнишней трагедии в Эви-Плейсе? Об убийстве Хилари Галта?
– Ничего, сэр.
– Но вы распечатали конверт, адресованный сэру Фредерику Бргоссу, и сунули туда первую попавшуюся чистую бумагу. По-моему, вам лучше объяснить этот факт.
– Да, сэр, конечно. – Дворецкий повернулся к Барри Кирку. – Все это очень болезненно для меня, сэр. За два года работы у вас, сэр, я не совершил ни одного нечестного поступка. Этот джентльмен утверждает, будто я отравил свою жену. Скажу только, что имея ко мне некоторую предубежденность, поскольку сам проводил расследование, он испытал разочарование, когда суд меня оправдал. Естественно, чувство…
– Не болтайте ерунды, – резко оборвал его Дафф.
– Так или иначе, сэр, – продолжал дворецкий, обращаясь к Кирку, – я был оправдан по той простой причине, что никого не убивал. Но я понимаю, что, независимо от моей виновности или невиновности, такое сообщение вам неприятно.
– Да, новость не из радостных, – согласился Кирк.
– Наверное, нам лучше забыть о ней. Здесь у меня превосходное место, тут я был счастлив. Мне всегда нравились высокие этажи. И, когда приехал сэр Фредерик, я немного испугался. Нет, я не был с ним знаком, просто боялся, что он вспомнит меня по процессу. Так к несчастью и случилось. Мы немного поговорили в его комнате. Я заверил его, что не сделал ничего нечестного и живу, как порядочный человек. Потом попросил его хранить в тайне мое прошлое. Проявив истинную справедливость, сэр Фредерик ответил, что должен подумать. Я решил, что он собирается выяснить мнение обо мне Скотленд-Ярда. А ночью сэр Фредерик погиб.
– Ах вот как… – протянул Кирк. – Я начинаю понимать.
– Я не пытался вводить вас в заблуждение, сэр. Когда посыльный от Кука вручил мне корреспонденцию-, среди прочих писем оказалось послание сэру Фредерику из Скотленд-Ярда. Я просто хотел успокоиться, если можно так выразиться. Думал, что сэр Фредерик запросил обо мне Ярд и уже получил ответ. Я не желал, чтобы обо мне узнали в местной полиции…
– Однако ваше объяснение чересчур просто, – заметил Кирк.
– Но я должен был убедиться, сэр. Я считал, что в письме наверняка говорится обо мне. Я собирался положить его на место…
– Но оно к вам не относилось, Парадайз, – сказал Кирк.
– Только непосредственно, сэр. Однако в письме упоминался инспектор Дафф. Я уже имел… м-м… честь испытать на себе внимание инспектора Даффа и потому впал в панику. Местная полиция, ознакомившись с письмом, могла послать за ним, и все бы всплыло на поверхность. Поэтому я вложил в конверт чистый лист. Неуклюжая уловка, сэр, теперь я глубоко раскаиваюсь. Обман ранит меня, сэр. Он всегда меня удручал.
– Надеюсь.
– Возможно, я возьму на себя слишком много, сэр, если попрошу у вас прощения. Но я обещаю, что останусь преданным слугой, потому что я люблю вас, мистер Кирк. О, сэр!. Если бы наши отношения остались прежними…
Кирк засмеялся.
– Мне надо подумать над вашими словами. А вы уверены, что любите меня?
– Да, сэр.
– Давайте потом, – сказал Чан. – Пока я не решаюсь ничего говорить. Мое чувствительное сердце отлично понимает, какую рану мы можем нанести майору Даренду. Пускай он простит меня за грубость, но я попрошу его рассказать о той ночи, когда исчезла Ева Даренд.
Майор очнулся от своих размышлений.
– А, что? Ночь, когда Ева… О, это было так давно…
– Но ведь вы ничего не забыли, – заметил Чан.
Даренд печально улыбнулся.
– Конечно нет. Хотя и пытался. Мне казалось, что так будет лучше. Но… не вышло.
– Это случилось третьего мая 1913 года?
– Да. Мы жили в Пешаваре только шесть месяцев. Меня направили в полк из Англии через месяц после свадьбы. Пешавар – проклятое Богом место. Он не для такой женщины, как Ева, привыкшей к цивилизованной Англии. – Он помолчал, задумавшись. – Однако мы были очень молоды и счастливы. Еве исполнилось восемнадцать, мне двадцать четыре. Да, мы были молоды и счастливы в любви. Неудобства далекого гарнизона не значили для нас ровно ничего. Мы обожали друг друга.
– А та ночь? – настаивал Чан.
– Эту игру уже давно изобрели в гарнизоне. И Ева, конечно, принимала в ней участие. В тот вечер мы отправились на пикник к предгорьям. Выехали верхом на лошадях из города и по узкой тропинке поднялись на плато, чтобы-наблюдать оттуда за восходом луны над Пешаваром. План, безусловно, глупый. Горы кишмя кишели разбойниками, и я постоянно нервничал. Но дамы настаивали, вы же знаете, как они это умеют. Наша группа насчитывала пятерых вооруженных до зубов мужчин, и опасность казалась нереальной. – Он снова помолчал. – Ева надела жемчужное ожерелье, подарок дяди. Помню, я запротестовал, но она только рассмеялась. Иногда я думаю… но нет, глупости. Может, ее убили ради ожерелья и колец? Не исключено. Короче, мы запаслись едой и выехали из города. Все шло нормально, пока не наступило время возвращаться домой. Тут кто-то предложил поиграть в прятки…
– Вы не помните, кто именно? – заинтересовался Чан.
– Помню, Ева. Я возражал, но меня не послушали. Женщины прятались за кустами, исчезали в темноте, смеялись и болтали. Через полчаса мы отыскали всех, кроме одной. Ее так и не нашли.