Чан улыбнулся.
– Вы очень любезны. Но почтальон и по праздникам ходит, пока не устанут ноги. Даже если он берет отпуск, все равно встречаются непредвиденные обстоятельства.
– Не сомневаюсь, – кивнул Дафф, – Мистер Кирк, я рад был познакомиться с вами. До свидания, и желаю вам обоим счастья.
Кирк вышел проводить его. Когда он вернулся, Чарли Чан стоял у окна и смотрел на город.
– Теперь я отправлюсь к себе собирать вещи, – произнес он.
– Но у вас еще пять дней на сборы, – удивился Кирк.
Чан покачал головой.
– Гость, который задерживается надолго, портится, как недожаренная рыба. Вы так добры, что мне неловко злоупотреблять вашим гостеприимством. Теперь я удаляюсь.
– О нет! – закричал Кирк. – Старый добрый Пара-дайз через несколько минут приготовит обед.
– Пожалуйста, мистер Кирк, позвольте мне сделать намеченное, – проговорил Чан.
Он зашел в спальню и вернулся поразительно быстро.
– Мой багаж готов, – объявил он и опять поглядел в окно. – Над Гонолулу встает яркая луна. Я думаю о тех, кто сидит дома, кто ведет неторопливую беседу, пьет чай, спит и видит мирные сны. – Он направился в холл, но внезапно вернулся. – Невероятно, как много слов требуется для того, чтобы выразить свои чувства. Ваша доброта…
Резкий звонок в дверь прервал его монолог. Чарли поспешно шагнул в спальню. Кирк впустил в комнату Билла Ренкина.
– Где Чарли Чан? – заторопился тот.
– У себя, – ответил Кирк. – Он сейчас выйдет.
– Я хочу поблагодарить его, – громко заявил Рен-кин. – Он доставил мне огромное удовольствие. А теперь у меня для него новость: в Оукленде при странных обстоятельствах убита женщина. Весьма загадочно, а он свободен до следующей недели…
Кирк засмеялся.
– Скажите ему об этом сами.
Они немного подождали, потом Кирк вошел в спальню и негромко вскрикнул от удивления. Комната была пуста, а дверь, ведущая в коридор, открыта, дверь на лестницу тоже.
– Ренкин, – позвал он, – идите, пожалуйста, сюда.
На пороге появился Ренкин.
– Где же он… почему… зачем… где…
Они спустились вниз. В конторе было темно, и Кирк зажег свет. Ближайшее к пожарной лестнице окно было распахнуто.
– Почтальон наотрез отказывается сделать последний заход, – заметил Кирк.
– Он, как Ева Даренд, удрал от. нас! – воскликнул Ренкин. – Ничего, я его догоню!
Кирк засмеялся.
– Я знаю, где его можно будет найти… в следующую среду.
Для проверки своего предсказания Барри Кирк появился в кабинете мисс Морроу в одиннадцать часов следующей среды. Он успел купить огромный букет орхидей и с ним предстал перед заместителем окружного прокурора.
– Что это такое? – удивилась мисс Морроу.
– Пойдемте, – сказал Кирк. – В такой хороший день приятно посмотреть на отплывающие корабли. А цветы я отдам отъезжающему.
– Но я же остаюсь, – улыбнулась мисс Морроу.
– А мы сделаем вид, будто наоборот. Собирайтесь!
– Ладно.
Девушка оделась, и они отправились на улицу.
– Вы слышали что-нибудь о Чарли Чане с тех пор? – спросила она.
– Ни слова, – вздохнул Кирк, – Чарли не упускает шансов, мы найдем его уже на борту. Ставлю на это все, что у меня есть.
Они сели в машину и покатили в порт.
– Какое утро! – воскликнул Кирк. – И чего вы сидите в душном кабинете, леди, ведь весна на дворе!
– Похоже на то. Кстати, вы знаете, что прошлой ночью полковник Битхэм отплыл в Китай?
– Да. А что Ева Даренд?
– Завтра она отправляется в Англию. Дядя прислал ей телеграмму, в которой просит, чтобы она осталась с ним. Полковник проведет год в пустыне Гоби, а потом тоже вернется в Англию. В Девоншире уже будет весна… Весна любви.
Кирк с улыбкой кивнул.
– Великолепно. Но ждать целый год… слишком утомительно. Пропадает радость от возрождения природы.
Он затормозил возле здания порта. Еще один день прощаний и волнений. Сколько туристов!
Мисс Морроу и Кирк поднялись по трапу на палубу большого белого парохода.
– Постойте немного у борта, – попросил он, – и подержите орхидеи.
– Для чего?
– Я хочу поглядеть, как вы выглядите в этой роли. Я скоро.
А когда он вернулся, перед девушкой стоял Чарли Чан. Лицо детектива выражало удовольствие, которое он не мог скрыть.
– Вас необычайно приятно видеть, – говорил он мисс Морроу.
– Где же вы были все это время? – восклицала та. – Мы вас обыскались.
Он усмехнулся.
– Скрывался от соблазна.
– Но капитану Фланнери досталась вся слава, которую заслужили только вы. Это нечестно.
Чан пожал плечами.
– Во-первых, мой вклад в дело совершенно незначителен. А во-вторых, зачем мне чужой триумф? Могу я прибавить, что вы очаровательны?
– Кого она вам напоминает, Чарли, – вмешался Кирк, – когда стоит у борта с цветами?
– Невесту, – улыбнулся Чарли. – Новобрачную, готовящуюся провести медовый месяц с горячо любимым мужем.
– Точно, – откликнулся Кирк. – А ведь она репетирует.
– Впервые слышу, – засмеялась мисс Морроу.
– Мудрец сказал: «Даже самая прекрасная птица попадает в клетку», – заметил Чан. – Так что не пытайтесь убежать.
Девушка протянула ему небольшой сверток.
– Это для маленького Барри. С моими наилучшими пожеланиями и огромной любовью.
– Сердечно благодарю вас. Он будет гордиться вшим подарком. Только не дарите ему свою любовь, она нужнее его взрослому тезке. Китайцы – чуткие люди, и я не ошибся, правда?
Мисс Морроу весело расхохоталась.
– Боюсь, что вы всегда правы.
– В таком случае, сегодня для меня самый счастливый день, – улыбнулся Чарли.
– И для меня! – вскричал Кирк, извлекая из кармана конверт. – А это тоже для маленького Барри. Передайте ему, пожалуйста.
Чарли принял конверт, тяжелый от золота.
– Мое сердце навсегда останется с вами, – растроганно пробормотал он. – И сынишка мой будет счастлив поблагодарить вас, когда вы приедете к нам в Гонолулу в свадебное путешествие…
– К тому времени он научится говорить, – заметил Кирк. – С таким отцом, как вы…
Прозвучал последний удар гонга. Они попрощались с Чаном и сошли на берег. По трапу им навстречу бежали последние пассажиры.
Кирк наклонился и быстро поцеловал мисс Морроу.
– Ох, как вы смеете! – воскликнула она.
– Простите, но мне показалось, что и вам того же захотелось.
– Ошибаетесь, – произнесла она, но взгляд ее блестевших глаз говорил совсем другое.
Они махали Чану, тот в ответ посылал им воздушные поцелуи. Кирк счастливо улыбался.
– Если бы мне две недели назад сказали, что я буду с таким удовольствием целовать юриста… – Его слова прервал гудок парохода.
Судно медленно отвалило от причала. Чарли Чан стоял у борта и махал рукой.
– Алоха! – кричал он. – До новой встречи! – Его полное лицо сияло от радости.
Большой белый пароход лег на нужный курс и, прибавив обороты, двинулся к Гавайям.
Питер ЧейниЗловещее поручение
Глава 1«Пучок перьев»
Калейдоскопические картины ночной пирушки, смутно запечатлевшиеся где-то в глубине сознания, хаотически повисли между мной и потолком. На некоторых из этих весьма неясно вырисовывавшихся картин мелькали два лица. Одно из них определенно принадлежало Сэмми, а вот другое… Кому же принадлежало оно?.. Одно не подлежало сомнению: то была весьма и весьма привлекательная женщина. Но очертания ее прекрасного лица были слишком расплывчаты для того, чтобы я мог ее узнать… Впрочем, я не особенно и стремился это сделать, чувствуя себя весьма скверно после ночного гулянья. Мне вообще не хотелось ни о чем думать или что-либо делать.
Я вовсе не принадлежу к тому сорту людей, которые, будучи выбиты войной из привычной колеи, пытаются заглушить вином свою досаду, раздражение, скуку. Конечно, нет. Но человек, который, подобно мне, постоянно и притом в течение многих лет занят выслеживанием различных шаек гангстеров, бандитов, а теперь, в войну, и кое-кого посерьезней, такой человек, безусловно, имеет право на некоторую разрядку, на то, чтобы иногда ослабить постоянное напряжение своих сил и нервов. Иначе недолго вообще выбыть из строя.
Я лежал на спине и смотрел в потолок.
Непонятно почему, шея сзади ныла так, как будто я в течение целых суток перетаскивал железные балки. В глазах мелькали какие-то белесые пятна, а язык пересох, будто кто-то протер его наждачной бумагой. Чувствовал я себя преотвратительно.
Понемногу мои мысли сосредоточились на том, что так или иначе я должен подняться. После некоторых усилий это мне удалось, и, сидя на краю кровати, я взглянул на беспорядок, царивший в комнате.
Одежда моя валялась повсюду. Мягкая черная шляпа оказалась наброшенной на бронзовый бюст Наполеона, стоявший на камине.
В такой обстановке оставалось только одно, что можно предпринять. Собравшись с силами, я встал на ноги, разыскал брюки и ощупал левый карман. Дело в том, что я обладаю укоренившейся издавна привычкой. Как бы я ни был пьян, я всегда прихватываю с собой пинту виски на похмелье. И на этот раз фляжка была на месте, и притом полная. Немедля откупорив ее, я сделал несколько затяжных глотков. Это несколько передернуло мой бедный организм, но зато я почувствовал себя много лучше.
Усевшись вновь на кровать, я попытался обдумать положение. Прежде всего я принялся припоминать детали ночной пирушки. В ту компанию я явился, надеясь на нечто весьма важное. Сэмми действительно намеревался кое-что предпринять. Вместо этого я нашел его настолько окосевшим, что и речи не могло быть о каком-либо деле. Что ж, я присоединился к общему веселью и также слегка выпил.
Там, в этой компании, была девушка. Даже, кажется, две девушки. Но одна-то уж несомненно. Ее облик представлялся мне крайне смутно. Помню, что я разговаривал с ней, шутил, что произвела она на меня весьма приятное впечатление, но представить себе, как она выглядела, я не мог. Не мог я припомнить и такого обстоятельства – была эта девушка с Сэмми или нет? Когда же мои воспоминания сосредоточивались на Сэмми, меня не покидала странная мысль о том, что Сэмми, казалось, не желал разговаривать со мной. Где-то в глубине моей бедной головы гнездилось смутное воспоминание, что раза два я пытался кое-что выяснить у него, но он умело и решительно уклонялся от всяких разговоров со мной. Более того, в той компании он всем своим поведением подчеркивал, что я для него совершенно постороннее лицо. Все это весьма необычно и в высшей степени странно.