– Вот вам и детская игра в прятки, – наконец нарушил молчание Билл Ренкин.
– Ну, а сейчас станете ли вы удивляться, что и спустя пятнадцать Лет после исчезновения Ева Даренд волнует меня не меньше, чем мистер Галт? Восхитительная молодая женщина, практически ребенок – ей не исполнилось и восемнадцати – и таинственная ночь в Пешаваре. Светловолосая, голубоглазая, беспомощная девочка пропала в темных опасных горах. Куда она пошла? Что случилось с ней? Погибла ли она? Что произошло с Евой Даренд?
– Неплохо бы выяснить это, – мягко произнес Барри-Кир.
– Весь Пакистан, как написано в заметке, принял участие в поисках. Потрясенный муж на свой страх и риск вдоль и поперек исколесил страну. Секретная служба тоже не осталась в стороне. Ничего. Исчезла, как иголка в стоге сена. И постепенно все забыли ее, кроме нескольких человек. Выйдя в отставку, я направился в кругосветное путешествие, естественно, включив в маршрут Пакистан. Хотя несчастье случилось очень давно, я решил заехать в Пешавар. А перед отъездом посетил Девоншир и побеседовал с сэром Джорджем Маннерингом, дядюшкой Евы. Бедняга постарел за это время. Он сообщил все что мог, но сведения получились ужасно скудными. Я обещал ему потрудиться в Пакистане.
– И что же? – спросил Ренкин.
– Я старался. Но, дорогой мой, вы видели Пешавар? Едва добравшись туда, я понял безнадежность своей затеи. Пешавар называют Парижем Отбросов. Смешение разных национальностей, непролазная грязь. Это не город, а караван-сарай. Люди не задерживаются там надолго. Состав английского гарнизона сильно изменился за пятнадцать лет. Я насилу отыскал несколько человек, бывших свидетелями исчезновения Евы Даренд. Да, Пешавар привел меня в содрогание. Там могло случиться что угодно. Безнравственный город, скопище всех грехов, какие только существуют на свете: опиум, интриги, драки, таинственные смерти, отравления, месть. Кто возьмется объяснить характер мужчин в тех широтах? Я пытался расспрашивать о Еве Даренд. Страшно представить, что могло ожидать молодую, неопытную женщину в таком месте.
– И вы ничего не узнали? – спросил Барри Кирк.
– А разве вы ожидали другого? – Сэр Фредерик закурил сигару. – Прошло пятнадцать лет. Сменился гарнизон. Пакистанскую границу за это время загородила тяжелая завеса.
– А что скажете вы, сержант? – снова обратился к Чану Билл Ренкин.
– Город, называемый Пешаваром, расположен неподалеку от Хайберского прохода, ведущего в Афганистан? – спросил Чан.
Сэр Фредерик кивнул.
– Да. Но каждый фут прохода днем и ночью охраняется английскими стрелками, и ни один европеец не проскользнет там без специального разрешения. Нет, Ева Даренд не сумела бы покинуть Пакистан через Хайберс-кий проход. Это невозможно. А если бы она и преодолела горы, то не смогла бы и дня прожить среди диких людей, обитающих возле границы.
Чан посмотрел на сэра Фредерика серьезными глазами.
– Меня не удивляет ваш интерес к этой истории, – сказал он. – Более того, я и сам желал бы заглянуть за кулисы, о которых вы говорили.
– Вот оно, проклятие нашей работы, сержант. Несмотря на многочисленные отчеты об ее успехах, всегда остаются занавесы, за которые мы хотим, но не можем заглянуть.
Барри Кирк расплатился по счету, и они встали из-за стола. Перед расставанием они разделились в вестибюле на две группы. Ренкин, Кирк и девушка вышли на улицу втроем. Ренкин поспешно распрощался и убежал в редакцию.
– Непонятно, отчего англичане так обаятельны, ответьте, мистер Кирк, отчего? – воскликнула девушка.
– Неужели? – Кирк пожал плечами. – Лучше вы объясните мне это. Женщины вечно от них без ума.
– Просто они умеют создать какую-то особую атмосферу. Не то что провинциалы, которые только и болтают о водопроводе. Теперь он совершает кругосветное путешествие. Лондон и Пешавар! Я могла бы часами слушать его рассказы. Однако простите, мне пора.
– Подождите, вы не могли бы оказать мне услугу?
– После того, что вы сделали для меня, – улыбнулась она, – просите о чем угодно.
– Отлично. Этот китаец Чан – настоящий джентльмен и исключительно интересный человек. По-моему, он будет иметь успех, если я приглашу его вечером на обед. Но для компании потребуется еще и дама. Как вы? Надеюсь, старина Бакстон отпустит вас?
– Наверное.
– Прием планируется небольшой: моя бабушка и несколько человек, которых просил позвать сэр Фредерик. А поскольку вы считаете англичан обаятельными людьми, добавлю, что придет еще полковник Битхэм, известный исследователь Азии. Он покажет фильм о Тибете.
– Замечательно! Я видела фото полковника в газетах.
– Да, все женщины сходят по нему с ума. Даже бедная бабушка собирается финансировать его экспедицию в пустыню Гоби. Значит, договорились? Жду вас к половине восьмого.
– Пока точно не обещаю. После ваших слов о юристах…
– Да, я поступил очень легкомысленно, но обязательно искуплю свою вину. Предоставьте мне такую возможность. Мое бунгало… вы знаете, где оно?
Она засмеялась.
– Спасибо, я приду. До свидания, до вечера.
Тем временем сэр Фредерик усаживал Чана на мягкий диван в вестибюле.
– Я по многим причинам рад с вами повстречаться, сержант. Скажите, у вас нет знакомых в китайском квартале Сан-Франциско?
– Отчего же, кое-кто есть. Мой кузен Чан Ки Лим удостоился чести там жить.
– А вы случайно не слышали о странном юристе по имени Ли Ганг?
– Такое имя носят многие люди. Кого конкретно вы имеете в виду?
– Сейчас этот человек гостит у родственников на Джексон-стрит. И вы можете помочь мне, сержант.
– Это станет самым приятным воспоминанием в моей жизни.
– Ли Ганг располагает некоторыми необходимыми мне сведениями. Я уже пытался поговорить с ним, но безуспешно.
– Свет начинается на заре, – заметил китаец.
– Если вы познакомитесь с ним и…
– Прошу прощения, но я не шпионю за соотечественниками без достаточных оснований.
– Основания есть; и весьма серьезные.
– Только дурак начал бы в этом сомневаться. Но ваше поручение требует времени, а я завтра в полдень уезжаю обратно в Гонолулу.
– А вы не останетесь еще на неделю? Расходы я оплачу.
В черных глазах китайца блеснул упрямый огонек.
– Ценнее дороги домой для меня ничего нет.
– Я хотел сказать, что заплачу за…
– Еще раз извините. Я обеспечен и пищей, и одеждой, зачем мне деньги?
– Хорошо. Я только внес предложение.
– Сожалею, что вынужден отказаться.
Здесь к ним подошел Барри Кирк.
– Мистер Чан, – начал он, – позвольте попросить вас кое о чем.
Чан вежливо склонил голову.
– Я весь внимание. Вы – мой хозяин.
– Я только что пригласил к себе на обед мисс Морроу, и за столом потребуется еще один мужчина. Вы не могли бы прийти?
– Вы оказываете мне честь, которую бы отверг только неблагодарный. Но теперь я становлюсь вашим должником, и это приводит меня в замешательство.
– Пустое. Я жду вас в половине восьмого. Мое бунгало на крыше Кирк-билдинга.
– Превосходно, – заметил сэр Фредерик. – Там мы и побеседуем, сержант Чан. Вы убедитесь в том, что мои намерения честны. ;
– Китайцы – странный народ, – вздохнул Чан. – Произнося «нет», они имеют в виду совсем другое. А говоря «да», уже не отказываются от своих слов. Возвращаясь к обеду, я отвечаю: «да», и благодарю вас.
– Прекрасно, – улыбнулся Барри Кирк.
– А где ваш репортер? – внезапно спросил сэр Фредерик.
– Он куда-то заторопился, – обьяснил Кирк. – Похоже, рассказ захватил его полностью.
– Какой рассказ?
– За завтраком. И еще ваша встреча с сержантом Чаном…
Добродушное выражение слетело с лица детектива.
– Боже мой! Вы полагаете, что он собирается напечатать услышанное?
– Естественно. Я думал, что вы в курсе.
– Боюсь, что мое знакомство, с американскими обычаями чересчур поверхностно. Я принял его рвение за обычное любопытство. Даже не представлял себе…
– Иными словами, вы не хотите разглашать свои истории? – удивился Кирк.
Не ответив, сэр Фредерик быстро повернулся к Чарли.
– До свидания, сержант, был счастлив познакомиться. Вечером увидимся. – Потом схватил изумленного Кирка за руку и потащил на улицу. – Какую газету представляет ваш мерзавец?
– «Глобус».
Сэр Фредерик остановил такси и, усевшись вместе с Кирком в кабину, приказал шоферу:
– В редакцию «Глобуса».
Какое-то время они ехали молча.
Наконец сэр Фредерик заговорил:
– Наверное, вас грызет любопытство, мистер Кирк?
– Надеюсь, вы не считаете, что это мое нормальное состояние?
– Да, я знаю, что могу положиться на ваше благоразумие, мой мальчик… За завтраком я изложил только часть истории Евы Даренд, но даже и ее нельзя публиковать. По крайней мере не сейчас и не здесь…
– О Господи! Вы имеете в виду…
– Я имею в виду, что долго шел по следу и добрался почти до конца. Еву Даренд не убивали в Пакистане. Она убежала. Я даже догадываюсь каким образом. Более того…
– Неужели?! – воскликнул Кирк.
– Пока я ничего не могу вам объяснить.
Больше они не разговаривали до самой редакции.
А в это время в кабинете редактора городского отдела Билл Ренкин возбужденно докладывал своему шефу:
– Материал настолько великолепен… – Он запнулся, почувствовав на своей руке чьи-то стальные пальцы, и, повернувшись, увидел лицо сэра Фредерика Брюсса. – Почему… э-э… здравствуйте, – пробормотал Ренкин.
– Произошла ошибка, – объявил детектив.
– Разрешите мне объяснить, – вмешался Кирк, пожимая руку редактору и представляя ему сэра Фредерика Брюсса. – К несчастью, Ренкин, здесь ничего не поделаешь. Сэр Фредерик, не знакомый с методами работы американской прессы, не понял, что вы присутствовали на завтраке в качестве репортера. Он полагал, что вы руководствуетесь простым любопытством. Поэтому мы просим вас не публиковать ничего из услышанного за завтраком.
Ренкин побледнел.
– Как? Но я…