Я толкнул дверь, и она тотчас распахнулась. Тетушка, видимо, была весьма доверчивой особой.
Я вошел в холл, закрыл за собой дверь и крикнул:
– Тетушка!
Ни звука в ответ.
Я поднялся по лестнице и вошел в комнату Сэмми.
Комната была прибрана и подметена. Два чемоданчика, принадлежность которых Сэмми я тотчас заметил, стояли на подставке для дорожных вещей, а его одежда, тщательно вычищенная, висела у кровати.
Закурив сигарету, я принялся бегло осматривать одежду Сэмми.
Мое внимание привлекла небрежно подшитая подкладка пальто. Это было странно, так как Сэмми всегда щепетильно относился к своей одежде и являл собой образец аккуратности.
Не требовалось большого труда, чтобы догадаться, в чем тут дело.
Я вышел в коридор, поднялся на этаж выше и осмотрел другие комнаты. Все они были красиво обставлены. В большой комнате, расположенной над комнатой Сэмми, висел портрет тетушки в изящной рамке. Я подумал, что она действительно приятная женщина, которую мне обязательно придется навестить. Еще подумал о том, кто же делал всю работу в доме. Не сама же тетушка!
Я спустился на второй этаж, закрыл дверь спальни Сэмми, спустился на первый этаж и прошелся по комнатам. Все они были пусты.
Закрыв за собой парадную дверь, я вышел на улицу.
«Тетушке, пожалуй, не следовало быть столь доверчивой, – подумал я. – А может быть, это и не ее дом?»
В «Гей Сиксти Клаб» я прибыл без пяти девять и, остановившись на противоположной стороне улицы, принялся наблюдать за входившими в клуб.
Через несколько минут хорошо одетая девушка, по-видимому, та, которую я поджидал, появилась со стороны площади Беркли и вошла в клуб.
Она была среднего роста, стройная и держалась с большим достоинством.
Я перешел улицу и вошел в клуб. Девушка уже сидела в углу бара и пила джин.
Я подошел к ней.
– Добрый вечер. Не ищете ли вы случая встретиться со мной?
Она улыбнулась. Со своей искусно-имитируемой наивностью и некоторой робостью – этот имидж свойствен большинству наших секретных агентов прекрасного пола – она была очаровательна.
– Думаю, что да, – ответила она. – Вы мистер Келле? Не так ли?
– Это верно. Кто вас направил ко мне?
Она назвала Старика.
Я заказал себе виски и ей еще джина.
– В данный момент я не располагаю большим временем для беседы, – начал я. – Дело заключается вот в чем. Недалеко отсюда есть улица – Верити-стрит.
В № 16, на втором этаже, проживает женщина, именующая себя Джаниной. Довольно привлекательная. Я почти ничего о ней не знаю, но хотел бы знать больше. Надо выяснить, когда она здесь появилась, что делает, откуда берет средства на жизнь и прочее. Вероятно, кое-что можно будет вытянуть из ее соседей.
Протянув ей полоску бумаги с моим адресом и номером телефона, я добавил:
– Запомните это и затем выбросьте. Когда будет что сообщить мне, позвоните. Кстати, как ваше имя?
– Элисон Фредерикс, – ответила она и добавила, что все поняла и, как только что-нибудь выяснит, немедленно сообщит мне.
Она выглядела весьма исполнительной и толковой девушкой. Впрочем, Старик никогда и не пользовался услугами тех, кто не обладал хотя бы этими качествами.
Покончив со своим джином, Элисон поднялась.
– Итак, я иду работать, – сказала она и, поколебавшись с секунду, спросила: – Полагаю, это одно из тех дел, которые требуют осторожности?
– Вы были бы поражены, если бы узнали, в какой степени должны быть осторожны. Надеюсь, вам нежелательно сломать себе шею?
На ее лице появилась легкая гримаска.
– Нет, мистер Келлс, конечно, нежелательно. Между прочим, мне хотелось бы, чтобы вы знали, как я рада тому, что мне позволили работать с вами. Я думаю, что это большая удача.
На это я ничего не ответил. Я тоже надеялся, что дело пойдет к большой удаче, но тем не менее имел некоторые основания для сомнений.
Когда она ушла, я выпил еще виски с содовой и затем отправился в Беркли.
Не успел я пробыть там и двух минут за занятым мною столиком, как появилась миссис Вейл.
Она сразу же заметила меня и направилась ко мне.
Одета она была восхитительно и выглядела прекрасно. Жизнерадостная улыбка усиливала ее очарование.
Я заказал ей выпить и предложил сигарету.
Когда официант ушел, она сказала:
– Мистер Келле, я должна признаться, что в какой-то степени заинтригована вами.
– Это меня радует сверх всякой меры, – ответил я галантно.
– Думаю, однако, что вы и сами это знаете и догадываетесь о причине, побудившей меня согласиться пообедать с вами сегодня вечером.
– Чтобы сделать меня безмерно счастливым? – восторженно глядя на нее, осведомился я.
– Нет. Чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Все равно я чрезмерно рад слышать, что вы заинтригованы мной. Любой мужчина был бы счастлив, заинтриговав такую прекрасную женщину, как вы… И такую умную.
Я улыбнулся ей.
Она прищелкнула языком и сказала:
– Вы должны уяснить себе то, что, по моему мнению, вывих вашей ноги является чистейшей фикцией.
– Вот так сюрприз!
– С самого начала я сомневалась в этом. И вот десять минут назад я остановила свой кэб по ту сторону улицы и имела возможность наблюдать за вашим шествием со стороны «Гей Сиксти». Ни малейших признаков хромоты!
Я пожал плечами.
– Что ж, в таком случае мои способности к восстановлению находятся в хорошем состоянии. Только и всего. Правда, здесь сыграл свою роль двухчасовой массаж, который я делал по предписанию врача. Но если даже моя нога и находится в неожиданном для вас отличном состоянии, то, полагаю, это не может вас особенно сильно огорчать?
Мы перешли в главный зал и с аппетитом пообедали, отдавая должное превосходно приготовленным блюдам и оживленно беседуя о всяких пустяках.
Минут через десять мы уже называли друг друга по имени.
Должен признаться, что я с большим интересом слушал ее. Она обладала острым язычком и сообразительностью. Ее меткие замечания были полны юмора, что придавало особую прелесть ее болтовне.
Теперь, когда я присмотрелся к ней поближе, я смог убедиться, что она действительно обладала исключительной привлекательностью. Ее глаза отличались приятным блеском, а звук ее мягкого, своеобразного тембра голоса как-то особенно волновал.
Когда мы пили кофе, я вновь подумал о той роли, которую готовил для этой столь милой женщины, и той легкости, с которой я намеревался поставить ее в весьма и весьма опасные положения, ежеминутно могущие возникнуть в острых столкновениях с пока невидимыми, но уже осязаемыми, не знающими снисхождения врагами. Но тут же я про себя улыбнулся. Мысль о том, что я начинаю считаться с чем-то и с кем-то помимо интересов дела показалась мне забавной. В какой-то момент, правда, я спросил себя, а не могу ли я оказаться влюбленным до потери всякого соображения? Должен сознаться, что эта мысль не была мне неприятной. Но тут же я подумал о страшных проклятиях Старика, которые он не замедлил бы призвать на мою бедную, лишившуюся разума голову.
В начале одиннадцатого миссис Вейл собралась уходить.
Швейцар подал ей кэб.
Я стоял на мостовой, опираясь одной ногой на подножку кэба, и глядел на нее через открытое окошко.
Внезапно и почти неслышно она сказала:
– Вы чуточку, совсем немножко, негодяй. Не так ли, дорогой Майкл?
Я изобразил на своем лице полнейшее недоумение.
– Дорогая Бетина, я шокирован. Никогда бы не подумал, что такой прелестный ротик может выговорить такое грубое слово. А вы даже улыбаетесь, произнося его. Однако почему же я немножко негодяй?
Она состроила недовольную гримаску.
– С самого начала вы прекрасно понимали, что если я пришла пообедать с вами, то это значит, как я уже вам говорила, что я немножко очарована вами. Однако вы умело позаботились о том, чтобы ничего не сообщить о себе. Вы весьма ловко уклонились от всех моих вопросов на этот счет.
– Позвольте…
– Не сделав ничего, чтобы удовлетворить мое любопытство, вы покидаете меня, даже не спросив, сможете ли вы повидать меня вновь.
– Но…
– Я ужасно разочарована, Майкл. Для мужчины, который выглядит так интригующе…
– Да дайте же мне сказать слово, Бетина!
– А что вы можете сказать?
– Послушайте, Бетина. Я имею достаточно оснований для того, чтобы не спрашивать, смогу ли я вас снова увидеть или нет. Я совершенно уверен в том, что если я этого не сделаю, то это сделаете Вы.
При этом я изобразил на своем лице как можно более приятную улыбку.
Она тяжело вздохнула.
– Дерзость, превосходящая все возможные границы… Хорошо… Вы найдете мой адрес в телефонной книге. Приходите как-нибудь вечерком на чашку кофе. Около половины седьмого.
– Вы очень добры, Бетина.
– Не совсем… Но я все еще хочу удовлетворить свое любопытство и намереваюсь сделать это как можно быстрее.
– Вы очень милы, Бетина. И вы должны знать, что я стремлюсь к вам всей своей душой. И если бы этот ваш кэб не загораживал весь проход у Беркли, то я сказал бы вам одну-две вещи, касающиеся вас.
– Что же?
– Я сказал бы о ваших глазах, о вашем нежном певучем голосе, о… вы сами знаете…
Она вновь вздохнула.
– Вы не только интригующий, вы ужасно опасный человек, Майкл. Эти же слова вы повторяли сотням женщин.
– Как вы можете…
– Не перебивайте! Я думаю, почему я всегда попадаю под очарование мужчин, подобных вам… Хорошо, дорогой Майкл… Приходите навестить меня. Спокойной ночи!
Кэб двинулся в направлении площади Беркли.
На противоположной стороне улицы, наискось от клуба, я заметил Фриби в двухместной черной машине.
Спустя несколько секунд машина Фриби медленно двинулась вслед за кэбом.
Итак, все было в порядке.
Я зажег сигарету и пошел по Пикадилли к себе в отель.
Около часа ночи задребезжал телефон.
Я мгновенно приподнялся на кровати и схватил трубку.
Это был Фриби. Он сообщил: