Весь его вид являл собой полное отчаяние и бесконечное уныние. С мрачной удрученностью он разглядывал пол перед собой и не сразу поднял голову, когда я открыл дверь и появился на пороге.
В его глазах я прочел беспомощность и безнадежность.
Жизнь не улыбалась Эрни, и, очевидно, он не был ею доволен.
У стены почти напротив двери лежал Равалло без признаков жизни. Его лицо было спокойно.
– Итак?.. – спросил я.
Голвейда пожал плечами, вынул окурок из рта и нервным, раздражённым жестом бросил его в камин. Затем от ткнул большим пальцем в направлении Равалло и сказал:
– Он мертв! Самым настоящим образом мертв! Я взбешен! Эта грязная свинья обвела меня вокруг пальца как пятилетнего ребенка! Хей! А может, и в самом деле я уже никуда не гожусь! Такого со мной еще не бывало.
– И он так ничего и не сказал? – спросил я.
– Он не имел случая что-либо сказать.
– Как так?
– Сразу после того как вы ушли, я принялся за подготовку «водной процедуры». Когда я собирался пойти на кухню за водой, я сказал ему: «Дружок, очень скоро вы будете рады побеседовать с Голвейдой. Я ни в коем случае не буду просить вас об этом. Вы сами будете умолять меня дать вам возможность поболтать как следует». Вот все, что я ему сказал. Он посмотрел на меня довольно грустными глазами и сказал, чтобы я убирался ко всем чертям. Он также обозвал меня довольно грубым словом. Все это он произнес тихим и каким-то очень мягким голосом, что обязательно должно было насторожить меня. Но и на этот раз я оказался идиотом. Когда я вернулся, он был уже мертв. Он свалился с ящика и растянулся на полу.
– Яд?
– Никакого сомнения. Он принял его в тот момент, когда как бы в отчаянии схватился руками за лицо. Помните?
– Да. Видимо, так. В этом немалая доля и моей вины.
– Сразу после этого я связал его, даже не подумав о том, что он водит меня за нос. Проклятье! Он, должно быть, сейчас смеется надо мной! Мерзкая шкура!
И он принялся причитать и ругаться, употребляя слова и выражения, слушать которые отважились бы немногие уши. Досталось от него всем членам предполагаемой семьи Равалло, всем его ближайшим и дальним родственникам и всем возможным потомкам.
Мне кажется, что не менее пяти минут он клял Равалло и его родню, ни разу не повторив дважды свои ужасные выражения, а применяя все новые и новые. Он действительно был очень разъярен.
Я закурил сигарету и решил выждать, когда он закончит. Затем сказал:
– Послушайте, Эрни. Забудьте на несколько минут свою досаду, которую я разделяю, и сосредоточьтесь на том, что я вам скажу.
– Я готов.
Кивнув на тело Равалло, я продолжал:
– Это был наш последний шанс добыть нужные сведения быстро и своевременно. Этот шанс мы упустили. Виноваты мы оба, повторяю, и в равной степени. Будем считать, что с этим покончено. Приступим к делу. Ближайшая и неотложная наша задача – попытаться разыскать Джанину. И решать эту задачу надо также с достаточной быстротой.
Голвейда согласно кивнул головой.
– Само собой, – сказал он. – Если мы не найдем, а они схватят ее, то мы потеряем еще один шанс в этом деле. Церемониться с ней они не будут.
– Боюсь, что дело здесь не в том, схватят они ее или нет. Надо исходить из того, что она уже у них в руках.
– Вы так думаете?
– Этот Равалло дал мисс Кэрью определенные инструкции относительно Джанины. Какого сорта могли быть эти инструкции? Очевидно, Джанине было предложено направиться в определенное место для встречи якобы с друзьями Сэмми.
– Западня?
– Несомненно. В подготовленную для нее ловушку она могла попасть, а могла и не попасть. Будем исходить из худшего. И если она что-либо знает, то в этом случае они вытянут у нее нужную информацию. Кто знает, может, они уже приступили к ее обработке.
– Я их знаю, и мне ее жаль, если это так, – вздохнул Голвейда. – Но что нам делать? Куда мы направимся отсюда? Хей?
– Мне нужно вернуться в город, – сказал я. – Надо будет узнать, нет ли чего-нибудь интересного у Фриби. За эту ночь кое-что могло случиться и там.
– Мне бы хотелось быть с вами. Это дело меня все больше и больше захватывает. Кроме того, я еще не имел ни одного случая отправить кого-нибудь из них на тот свет. Эта свинья не в счет. Может быть, все-таки…
– Думаю, что «все-таки» будет. Даже непременно будет. Но спешить с этим нельзя. Вы сами понимаете, что в данный момент важно другое. Теперь что касается ваших ближайших задач.
– Слушаю.
– В Лондон вам сейчас ехать нельзя. Прежде всего следует как-то отделаться от этого тела. Сейчас совершенно темно, и вы сможете где-либо возле дома найти подходящее место. Нужные инструменты найдете в кладовой возле кухни. Оставляю вам свой фонарик.
– Хорошо. Это займет у меня немного времени. А затем?
– Затем вы вернетесь в «Корону», снимете там номер и до утра пару часиков отдохнете. Утром понаблюдайте за служебным входом в кинотеатр.
– Зачем?
– Чтобы засечь тетушку. Вот ваша задача. Тетушка находится в Боллинге. И находится она здесь, повторяю, не для поправки своего здоровья. Она и Равалло работали вместе. Этой ночью Равалло закончил здесь свои гастроли. Я просмотрел план его выступлений и знаю, где он должен был играть в понедельник. Это было бы его последнее выступление. Так вот, тетушка всегда встречалась с ним в его гримерной и без всяких помех могла вести с ним любые разговоры. Почти наверняка перед его отъездом из Боллинга между ними должны состояться очередные переговоры. Сегодня она навестит его вновь. Ваша задача – повиснуть у нее на хвосте.
– Но она могла и уехать отсюда.
– Конечно, могла. Но девяносто девять шансов из ста за то, что она здесь и явится в кинотеатр. Ваша задача – проследить, куда она направится после Боллинга. Учтите, эта тетушка – бестия очень увертливая.
– Это я уже знаю.
– Она достаточно быстро и ловко выскользнула из моего поля зрения. Надо постараться не упустить ее и на этот раз… А в том, что Равалло отбыл в преисподнюю, есть одна неплохая сторона.
– Вы думаете?.. Так… Но если она и есть, то я не вижу ее. Что же здесь может быть хорошего, мистер Келлс?
– Сегодня факт исчезновения Равалло станет известен и администрации кинотеатра, и тетушке, а затем уже и местной полиции, что, впрочем, нас не касается. Так вот, тетушка задумается, что за чертовщина могла случиться с этим Равалло? Куда он мог деваться? За помощью в полицию она, разумеется, не обратится, но зато сама предпримет все доступные ей способы и меры, чтобы разыскать своего важного сотрудника. Она будет метаться во все стороны, и, конечно, в конце концов чутье подскажет ей, что Равалло нами раскрыт. И ликвидирован. Все это в определенной степени облегчит вам ее выслеживание.
– Согласен.
– Но дело вот еще в чем. Она обязательно что-то предпримет или куда-то направится. Ваша задача – проникнуть в логику ее действий. Понимаете?
– Да. Постараюсь. Как будто все ясно, и думаю, что вы абсолютно правы. А с этим, – кивнул он в сторону Равалло, – я управлюсь за полчаса. Только очень досадно… Если бы знать, то я бы его сам…
– Ничего, Эрни. Вы еще будете иметь шанс кое-кого из них прирезать, если, конечно, они не сделают это первыми.
– Постараюсь не доставить им этого удовольствия.
– Будем надеяться, Эрни. Итак, до свидания. Приведите все здесь в порядок, отдохните и осторожно принимайтесь за тетушку.
Я дал ему подробное описание наружности голубоглазой леди.
– Где я смогу установить контакт с вами? – спросил он.
– Там же. Звоните мне в отель, как договорились. Если меня там не будет, ваше сообщение примет портье. Все они об этом предупреждены.
– Ясно. До свидания.
Я вышел на улицу. Дождь лил в полную силу, и было совершенно темно. Кое в чем эту ненастную погоду следовало признать благоприятной.
Втянув голову в воротник пиджака, я быстро зашагал к центру Боллинга, думая о том, что в делах далеко не всегда бывает удача.
В Лондон я вернулся незадолго до рассвета.
Поставйв машину в гараж, я разыскал прежде всего дежурного ночного портье. Оказалось, что никто мне не звонил и не спрашивал обо мне. Все выглядело так спокойно и благопристойно, что я почувствовал себя явно не в своей тарелке.
Я прошел к себе, принял сперва холодный, а затем горячий душ, переоделся и принялся за виски с содовой. В этом я нуждался особенно, ибо чувствовал себя так, как если бы вертелся в замкнутом кругу и ни за что не мог уцепиться.
Все в этом деле шло не так, как я мог бы предположить. На этот раз даже действия Сэмми представлялись мне далеко не понятными. С самого начала казалось, что Сэмми не придерживается определенной линии поведения, что само по себе было не похоже на него. Сэмми мог делать нечто неопределенное, нечто, что могло казаться странным, неясным и даже несуразным, нелепым, но всегда при этом имел совершенно определенную цель. И только в этом деле я оказывался бессильным разгадать линию его поведения.
В нашем деле, разумеется, часто приходится действовать на ощупь, наугад, наудачу, и критерием может служить только успех или неуспех.
Если Сэмми действовал именно так, то его действия никак нельзя считать успешными. В самом деле, почему Сэмми, прежде чем отправиться на ту вечеринку, ни одного слова не сказал и не написал ни мне, ни Старику? Почему? Прав ли я, полагая, что причиной этому то, что Сэмми до вечеринки не был в чем-то уверен? Так ли это? Он о чем-то догадывался, что-то подозревал, на что-то рассчитывал, но уверенности во всем этом у него не было. Чувство неопределенности и неуверенности, по-видимому, владело Сэмми до самого прихода на вечеринку. И если это так, то и в этом случае результат его тактики выжидания и фактического бездействия был неисправимым и, конечно, явно плачевным.
Я выпил еще с полстакана виски, закурил и попытался собрать воедино все известное мне о Джанине.
Да, она была весьма расторопна, находчива, очень умна и очень красива. Ей присущи были и решительность, и ловкость. Обладая незаурядным умом и сообразительностью, она без особых затруднений могла увлечь любого мужчину, пустив в ход обаяние и ослепительные внешние данные.