Как только в трубке раздался щелчок отбоя, я позвонил Фриби. Он оказался дома и сразу принялся было докладывать мне о своих ночных наблюдениях. Но я перебил его и попросил явиться ко мне.
Выйдя на улицу, я взял первое попавшееся такси и направился к себе.
Итак, думал я, дело идет к своему завершению. Л из л мне кое-что сообщила. А сообщить мне она должна была многое, чтобы заставить меня поверить ей в главном. Она без запинки отвечала на мои вопросы, касавшиеся прошлого, того, что уже не могло иметь существенного значения для данного момента. А вот о настоящем… Здесь дело выглядело далеко не так просто. Здесь она утверждала явный вздор.
Теперь, после беседы с Лизл, думал я, уже невозможно сомневаться в том, что Джанина находится в их руках, что они собираются заставить ее говорить и для обеспечения спокойной обстановки допроса и своей заключительной встречи решили принести в жертву фанатично преданную фатерланду Лизл. Задача этой Лизл как раз и заключалась в том, чтобы сломать мои планы, о которых они, вполне возможно, смутно догадываются и которых опасаются, и завлечь меня со всеми моими помощниками в Эндоувер.
Однако актриса она превосходная. И хитра сверх меры. И у нее крепкие нервы.
Машина затормозила у моего отеля, и я, расплатившись, поднялся к себе.
Голвейда сидел в кресле, попивая виски с содовой. Он был отлично одет и выглядел стопроцентным столичным жителем.
Он встал, щелкнул каблуками и церемонно поклонился.
– Знаете, мистер Келле, – сказал он, – я ужасно расстроен из-за этой тетушки. Такой промах у меня бывает не часто… Хей? Но что я мог сделать? Невозможно уследить за такой женщиной, если с вами не работают еще два-три человека.
– Не тревожьтесь, Эрни. Я уже говорил вам, что это не имеет теперь большого значения. И должен сказать вам вот еще что. Если вы по-прежнему ощущаете некоторую жажду, то сегодня ночью, полагаю, вы будете иметь шанс удовлетворить ее.
– Если это тетушка или какая-нибудь другая немка или немец, то хоть сейчас. Даже без ножа.
– Думаю, что сегодня кое-кто собирается перерезать кому-то горло. Но я надеюсь, что это будет не мое. И не ваше.
– Это меня не беспокоит.
– Однако кое-какие приспособления прихватите.
Я имею в виду хотя бы нож. Их может быть несколько.
– Это меня устраивает.
Я налил ему и себе виски с содовой и продолжил:
– Только что я имел очень интересный разговор с одним из наших немецких доброжелателей. Это Бетина Вейл, которая на деле является Лизл Эрнст. Она решила продать своих друзей. Предложила этой ночью показать нам в Эндоувере дом, где соберется вся их банда. Взамен потребовала от меня обещания не допустить ее расстрела.
Голвейда усмехнулся и сказал:
– Старые штучки? Хей?
– Надо полагать.
Пришел Фриби, и после взаимных приветствий я начал излагать план предстоящей операции. Фриби и Гол-вейда слушали меня внимательно, не перебивая.
Раздался телефонный звонок. Это был Старик. Он сказал:
– Через несколько минут у вас будет Гринел. Он знает Фриби и Эрни. Все?
– Да. Благодарю вас. – Я вернулся к столу и спросил Фриби: – Эта местность знакома вам?
– Я знаю ее как свои пять пальцев.
– Отлично. Отправляйтесь туда немедленно на моей машине. После уточнения всех деталей будьте примерно без четверти одиннадцать с машиной на шоссе, в полумиле от места со стороны Лондона. Сколько вам понадобится, чтобы оттуда добраться до Эндоувера?
– До Эндоувера?.. Примерно час. Хотя нет. По окружной магистрали, минуя город, можно покрыть это расстояние минут за сорок – сорок пять.
– После встречи с нами, то есть со мной и Эрни, и после инструктажа вы отправитесь в Эндуовер, где подготовлена засада против меня и всех, кто туда явится со мной.
Голвейда усмехнулся и сказал:
– Так что, Фриби, скучать не придется.
– Да, Фриби, – подтвердил я, – там понадобится держать ухо востро. Суть вашей задачи такова. За четверть мили перед Эндоувером начинается заброшенный парк. Там же, на самом его краю, справа от дороги стоит часовня. Ровно в полночь у часовни меня или нас с вами будет ожидать Бетина Вейл, чтобы проводить в дом, где соберутся, по ее словам, все агенты. На свидание с ней вместо меня явитесь вы.
– Фриби всегда был счастливее меня, – добродушно съязвил Эрни.
– Задача ясна, – сказал Фриби, улыбнувшись в сторону Эрни.
– Нет-нет, не спешите. Дело не так просто, – сказал я. – Эта немка к свиданию приготовится тщательно.
– Само собой.
– И она приготовится встречать не одного, а нескольких гостей.
– И это ясно, – сказал Фриби.
– С минуты на минуту сюда явится Гринел.
– Генри Гринел? Я с ним работал. Классный сотрудник, – заметил Фриби.
– Этот не подведет. Я его тоже знаю, – добавил Эрни.
– При вас, как только он придет, я поставлю ему задачу такого рода, – продолжал я. – Он немедленно на такси отправится в Эндоувер и тщательно изучит местность вокруг часовни. С наступлением темноты затаится там и будет действовать по обстоятельствам. Некоторые возможные варианты его и ваших действий мы сейчас разберем совместно. А вот, кажется, и Гринел!
Действительно, постучав в дверь, в комнату вошел худощавый, выше среднего роста, с внимательным, чуть тяжеловатым взглядом темных глаз мужчина.
Представившись мне, он поздоровался с Эрни и Фриби и уселся на предложенное место. Его спокойная уверенность мне понравилась.
– Итак, – сказал я, – ни одной минуты терять мы не можем. Уточним детали – и за работу.
Глава 10Главный
Эрни Голвейда, откинувшись на спинку сиденья и небрежно придерживая руль двумя пальцами, напевал какую-то немелодичную фламандскую песенку. Вид у него был весьма довольный и настроение явно приподнятое. По-видимому, он нисколько не сомневался в том, что вскоре ему посчастливится отправить кое-кого к праотцам.
На это надеялся и я. Однако вновь и вновь обдумывал свои предположения, пытаясь найти в них слабые места или подкрепить новыми соображениями.
Я хорошо знал, что если мои расчеты окажутся в какой-то части неверными, это будет очень скверно для Джанины. Очень скверно! В этом случае оправдаются худшие предположения Старика и Голвейды. Сомневаться не приходилось.
Проверяя свои заключения, я снова перебирал в памяти недавние события и вдумывался в поведение действующих лиц.
Теперь можно с полной уверенностью утверждать, что ни Сэмми, ни Джанина не доверяли и не могли полностью доверять друг другу. До встречи перед отправлением в Англию они ничего друг о друге не знали. Эта встреча могла произойти уже на самом судне, но, скорее всего, случилась на берегу. Французские рыбаки всегда рады оказать таким людям, как Сэмми и Джанина, всевозможную помощь. И он, и она искали случая перебраться через, пролив и, вероятнее всего, так и встретились. Она рассказала ему кое-что о себе и о гиммлеровской группе, действующей в Лондоне. Но ни одним словом она не могла обмолвиться в беседах с ним о фотокопиях, своей работе в подполье французского Сопротивления или конкретных делах той же немецкой группы в Лондоне.
Что касается Сэмми, то, возвращаясь в Лондон, он кое-что знал о действиях этой группы со слов Джанины. Но доверять ей полностью, разумеется, не мог. Вскоре по прибытии в Лондон Сэмми заметил у себя на хвосте белолицего. Тогда Сэмми рискнул сблизиться с ним и попытаться через хвост нащупать всю организацию. Он позвонил Старику и сказал, что напал на некоторый след и ему нужно установить контакт со мной, как только я вернусь в Лондон.
Голвейда нажал ногой на акселератор, и «ягуар» Старика сразу превысил скорость в шестьдесят миль. Мы миновали Тилфорд и быстро приближались к Гринингу.
Я искоса поглядел на Голвейду. Он все еще напевал себе под нос свою песенку и улыбался.
У его ног, почти под сиденьем, лежал дорожный саквояж, который он принес с собой и с которым обращался очень осторожно.
Луна еще не взошла, и только сильные фары «ягуара» вырывали из темноты быстро мелькавшие дорожные картины, не мешая ходу моих мыслей.
Итак, вдумывался я в цепь событий, Сэмми стремился побыстрее установить контакт со мной, не прерывая, однако, своих собственных усилий по распутыванию подвернувшегося ему загадочного клубка. Джанина же со своей стороны тщательно следила за Сэмми, пыталась понять его и убедиться в том, что он действительно заслуживает ее доверия. Джанина стремилась поскорее обрести верную и надежную связь. Но в этих стремлениях она терпела одну неудачу за другой. Сэмми ей не доверял, как. впрочем, и она ему.
События развернулись слишком быстро. Белолицый, скорее всего, прямо за бутылкой виски в «Пучке перьев» приглашает Сэмми на вечер к Маринет. Сэмми, надеясь напасть там на след немецкой организации, к которой, как он был уверен, принадлежал сам белолицый, принимает это приглашение и осведомляется, может ли он явиться со своей подругой. Он получает согласие и берет с собой Джанину. Позже, перед самым отправлением туда, он узнает о моем прибытии в Лондон, звонит мне и просит обязательно явиться гуда же. Но еще до моего появления на вечеринке он заметил что-то, что его весьма встревожило и определило несколько странную линию поведения по отношению ко мне. Что это могло быть? Вернее, кто это мог быть? Теперь ясно, что это не была и не могла быть Джанина. Это могла быть упоминаемая в его письме «шикарная» женщина – не кто иная, как миссис Хелдон. Где-то, видимо во Франции, Сэмми видел ее среди немцев. Внезапная встреча с ней в Лондоне у Маринет резко изменила его поведение там.
Все это не могло особенно понравиться Джанине и заглушить ее сомнения по отношению к Сэмми. На вечере у Маринет Джанина не могла не распознать кое-кого из гиммлеровской группы. Знала она и тетушку, у которой снимал комнату Сэмми и в чьем доме под тем или иным предлогом она бывала, изучая окружение Сэмми.
Когда он провожал ее после вечеринки на Верити-стрит, кто-то висел у них на хвосте, и Сэмми это знал. Как и Джанина. И мысль о том, чтобы поскорее поместить пленки в надежное место, постепенно стала для нее главной.