Ящик лежал на том же месте, где я его оставил.
Здесь мне в голову пришла еще одна мысль. Тот, кто звонил на квартиру Бетины и говорил с Элисон, хотел показать мне, что ему известен факт убийства мною бледнолицего, и направил в это место. Но для чего? Зачем? Воздействовать на мои нервы? Чепуха! Западня? Но таковой как будто нет.
Я пожал плечами, подошел в темноте к ящику, прислоненному к стене, и дернул его. Он был тяжел и двигать его было трудно.
Я усмехнулся про себя. Итак, бледнолицый находился все еще здесь в ящике. По-видимому, я был не прав в своих предположениях. Я даже вздохнул с облегчением.
Оттащив от стены ящик, я опрокинул его на бок, чиркнул зажигалкой и заглянул внутрь.
Нет, я не ошибся в своих самых мрачных предположениях!..
Кто-то вытащил бледнолицего из упаковочного ящика. Мало того! Кто-то позаботился вместо него втиснуть туда… Элисон. Я увидел ее лицо, еще не обезображенное смертью, и успел рассмотреть при вспышке зажигалки маленькое отверстие от пули чуть выше глаз.
Погасив зажигалку, я придвинул ящик вновь к стене, закурил сигарету, присел на ящик и задумался.
Пожалуй, никогда в жизни я не был так разъярен. Даже дрожь какая-то пробегала по моему телу и мысли путались. Я потерял много близких друзей, но даже их смерть не наполняла меня такой беспредельной злобой.
Единственное, что мне было ясно, состояло в понимании того, что надо было успокоиться и попытаться трезво оценить обстановку.
Я загасил сигарету о край упаковочного ящика и решил выйти и поговорить с Фриби.
Но это решение оказалось невыполнимым.
Внезапно холодный подвал оказался залитым ярким светом фонаря. Сноп света ударил мне в лицо и на секунду вынудил меня зажмурить глаза.
Прошло, вероятно, секунды две или три, пока я смог открыть их и оценить обстановку.
В хорошо отраженном белыми стенами подвала свете на пороге открытой двери стояла Бетина.
В левой руке она держала электрический фонарь, а в правой руке — револьвер, нацеленный на меня.
Неблагоприятное освещение не давало мне возможности сразу определить систему револьвера, но напряженно всматриваясь, я пришел к выводу, что это не «Вальтер», а скорее всего газовый пистолет.
Горькая мысль пришла мне в голову: жизнь, полна сюрпризов, никогда не дает скучать.
Бетина улыбалась и в свете фонаря выглядела подобно дьяволу.
Глава 5Письмо от Сэмми!
— Итак, мы опять встретились, мой дорогой и прекрасный Майкл. Мне думается, что теперь мы можем немножко побеседовать. А после этого мы посмотрим, не найдется ли в этом ящике достаточно места еще для кое-кого, даже если он окажется таким большим, как вы, мой милый.
Я думал быстро, по крайней мере, пытался это сделать. В первую минуту почему-то я вспомнил о Старике и представил себе его впечатление, от этой интересной сцены. Что бы он сказал по данному поводу? Был бы он в состоянии выразить свои чувства адекватными словами?
Несмотря на угрожающий характер ситуации, я не поддался панике, пытаясь трезво оценить свое положение. Прежде всего, что у этой стервы в руке? Надо было выждать, пока колеблющийся свет фонаря не даст мне возможность точно определить систему револьвера, нацеленного мне в грудь. Если это действительно газовый пистолет, то шансы мои не так уж безнадежны, особенно, если он заряжен препарированными мной и Элисон патронами.
Что касается Фриби, то надежд на него возлагать, видимо, не приходилось. Он должен был ждать меня у дома.
Тем временем, Бетина докончила свой монолог, и я сказал:
— Так, так, Бетина… Неплохой маленький сюрпризик? Прямо прелесть!
Я улыбнулся ей.
— Представляю себе, — продолжал я, — как вам все это должно быть смешно.
— Еще бы, — проговорила она, — Я нахожу положение забавным.
Я промолчал, разглядывая ее. Теперь она казалась мне совсем иной. Я заметил высоко поднятые скулы, особое мерцание в глазах, жесткую складку в уголках рта. В чертах ее лица проглядывало нечто упрямое, надменное и даже свирепое, нечто такое, что являлось результатом специфической тренировки всех женщин-сотрудниц Внешнего отдела гиммлеровской разведывательной службы.
Сделав небольшой поклон и приятно улыбаясь, я проговорил по-немецки:
— Приветствую вас, моя госпожа. Вы прекрасная актриса, и мне доставит громадную радость перерезать вам при первом удобном случае горло.
Она подарила мне очаровательную улыбку и сказала тоже по-немецки:
— Не сомневаюсь, что эту громадную радость испытаю все-таки я. — Это будет исключительным удовольствием! Что может быть приятнее, чем видеть вас, свинья, умирающим! Поганая свинья!
Я пожал плечами.
— Отлично, моя прелестная, тонко воспитанная Бетина. Итак, теперь мы прекрасно понимаем и знаем друг друга. Все, что вам остается сделать, — это застрелить поганую, как вы изволили выразиться, свинью.
Она злобно улыбнулась.
— О, я сделаю это с наслаждением. У меня достаточный опыт в таких упражнениях. Я только еще не знаю, куда я буду стрелять. Вероятно, в живот, это продлит агонию, а мне доставит несколько приятных минут.
Я зевнул и спросил:
— Не вы ли застрелили Кэрью? Я полагаю, что это лично ваша работа.
— Ошибаетесь. Я бы с удовольствием это сделала, но честь ликвидации этой собаки мне не выпала. Это проделал кое-кто другой.
Она как-то деланно и грубо засмеялась и затем продолжала:
— Мне припомнилось наше забавное знакомство. Может быть, в последние минуты вашей дрянной жизни вам тоже будет интересно узнать, как вы насмешили меня на площадке для гольфа…
— Не понимаю.
— И не знаете того, что я преследовала вас до самого Доркинга, а там меня крайне заинтриговал вопрос о том, что, собственно, вы можете делать на площадке для игры в гольф? Я с трудом тогда удержалась от смеха, наблюдая ваши неуклюжие попытки симулировать вывих ноги. Прямое знакомство с вами тогда не входило в мой план, но и никаких возражений тоже не было. И в тот же день оказалось, что в вашей одурелой голове каким-то образом возникла глупая мысль относительно моей особы. Вы замыслили извлечь некую пользу от знакомства с очаровательной Бетиной Бейл. Вы надеялись понаблюдать за тем, как ваши противники начнут проявлять особый интерес к ней, как к вашей якобы сотруднице, и рассчитывали засечь и выявить их при этом. Просто поразительно, как мог такой умный план возникнуть в безмозглой голове, подобной вашей! Но мне было жаль вас, и я подумала, что будет весьма печально, если вы разочаруетесь в своем плане, поэтому устроила небольшое представление.
— Что за «представление»? — спросил я, наполовину слушая ее, наполовину занятый своими мыслями.
— Это я выстрелила в окно своего будуара, готовясь к вашему приходу. Я была уверена в том, что примете мою инсценировку за блестящее подтверждение своего сверхумного плана. Ни минуты я не сомневалась, в том, что ваши скудные мозги без колебаний приведут вас и сюда, в этот прохладный подвал. И наконец, я уверена и в том, что вы уже успели заглянуть в ящик, на котором вы сидите. Не правда ли?
Я промолчал.
Ее глаза, подсвеченные фонарем снизу, сверкнули, как у дьявола в преисподней, и она продолжала:
— Действительно, вам явно не везет. События развиваются неудачно для вас.
Она вздохнула и грациозно прислонилась спиной к косяку подвальной двери. При этом фонарь в ее руке качнулся и на какую-то долю секунды револьвер, особенно его дуло, оказался лучше освещенным. Да, это был газовый пистолет. Почти наверняка тот, который находился в будуаре Бетины. В таком случае оставался вопрос о том, какими патронами он заряжен. Если Бетина не заметила, что этот пистолет и патроны к нему побывали в чужих руках, то особой угрозы он не мог представлять, а если заметила?.. Что же… Газовые пистолеты употребляют не для убийства. Обычно или оглушают, и человек находится в обморочном состоянии в течении нескольких часов.
— Да, Майкл, сообразительность — черта, не присущая вам, — издевалась Бетина. — Я твердо знала, что вы поверите в историю, которую я вам рассказала о несчастной Элисон. Я знала, что если я вам скажу, что ей звонили и что она ушла, то вы немедленно отправитесь вслед за ней, чтобы выяснить, что случилось. Вы приедете к этому месту и увидите, что Элисон направлена туда, где вы убили нашего несчастного соотечественника. Кстати, я даже рада тому, что убрали его. Он был так глуп, что только мешал другим.
Эта садистка вновь деланно засмеялась и продолжала:
— Я знала, что, когда вы явитесь сюда, ваше любопытство заставит вас устремиться в подвал, здесь вы найдете бедняжку Элисон в ящике. Она вам очень нравилась?
Я ничего ей не ответил. Я как раз думал над тем, что бы я сделал с этой гарпией, если бы имел шанс на это. Желание свернуть ей шейные позвонки было настолько сильно, что оно явно мешало сосредоточиться, а думать надо было предельно четко. В данную минуту меня начала удивлять ее говорливость. Почему она так много болтала вместо того, чтобы привести в действие свой пистолет?
Как можно спокойнее я улыбнулся ей.
— Итак, Бетина, мы с вами в расчете. Я выбил из вашей компании вашего друга, а вы — Элисон Фредерикс. Мы с вами квиты в данный момент. Не так ли?
— О, нет! Так я не думаю, милый мой, начинающий что-то соображать, Майкл!
Ее лицо расплылось в странной улыбке.
— Послушайте, вы глупая гусыня! Прежде чем мы покончим с вами, используйте свой шанс.
Она искусственно зевнула.
— Мы? А кто же это мы, хотела бы я знать? Полагаю, что вы не считаете себя больше участником этой игры, мистер Келлс, Келлс — такой умный, отважный, блестящий.
Она пожала плечами…
— Допускаю, что вы с Кэрью довольно ловко действовали в качестве германских офицеров в Па-де-Кале в течение целого года, но мне кажется, что здесь вы уже проиграли.
— А мне кажется, что вы обладаете достаточным количеством мозгов, чтобы сообразить, что я и Кэрью выполняли чье-то задание, и что, следовательно, «мы» — это не только я, не только Кэрью. Я сделал небольшую паузу и добавил: