— После того случая у Гулляра нет.
— Ты не пытался ее выследить?
— Зачем? Нет. Когда я узнал, кто она такая, я потерял к ней интерес.
— Ты не так глуп, как кажется, — проронил Краск.
— Как и ты. Это защитная окраска.
Садлер взглянул на меня с подозрением:
— Ты должен был знать, кто она, после того, как видел ее в заведении Дотса.
— Я просил Морли связаться с вами, потому что девушка может что-то знать и ее показания позволят остановить убийцу. И я не думал, что надо ее выслеживать для того…
Садлер меня перебил:
— Ты сказал, что убийца мертв.
Он твердо решил меня подловить.
— Может быть. Мы надеемся. Но раньше убийца тоже был мертв. Однако убийства продолжались.
— А сейчас?
— Ножи для ритуальных жертвоприношений пропали. Полицейский, который находился рядом с трупом и имел доступ к ножам, исчез. Возможно, это ничего не значит, но зачем рисковать? Я нашел двух женщин, которые напоминают предыдущих жертв. Мы будем их охранять.
Интересно, достаточно ли убедительно это прозвучало?
Садлер наклонился к Чодо и долго простоял так, хотя губы Чодо даже не дрогнули.
— Да, сэр. Я скажу ему, сэр. — Он выпрямился. — Чодо говорит, что для тебя есть работа, Гаррет. Он хочет, чтобы ты нашел его дочь. Он хочет, чтобы ты привез ее домой.
— При всех своих возможностях он не может ее найти?
— Он не желает, чтобы знали, что он ее ищет.
Краск сказал:
— Он не может сам ее искать, Гаррет. Это значит признать, что он не хозяин в семье.
Да. И все начнут интересоваться, почему она сбежала.
— Понятно. — Я повернулся, походил для вида взад и вперед и наконец остановился. — Я берусь за это дело. Но для начала мне надо опереться на какие-то сведения. А я не знаю даже, как ее зовут.
— Белинда, — сказал Краск. — Но она будет под другим именем.
Яйца курицу учат.
— Белинда? Ты шутишь? Кого сейчас зовут Белинда?
— Это в честь старенькой бабушки Чодо. — Краск даже не улыбнулся. — Она воспитывала его, пока он не смог позаботиться о себе сам.
У Краска сделался отсутствующий взгляд. Уж не тоскует ли он по старым временам? Чодо лет на десять старше его, так что они не могли вместе носиться по городу, но Краск и Садлер, как большинство подручных Чодо, до того как прийти в Организацию, были уличными мальчишками, а потом проходили специальное обучение за счет Короны в университетах Кантарда.
— Я берусь за это дело, — повторил я.
Оказавшись лицом к лицу с Большим Боссом, я обычно веду себя решительно. Единственная моя слабость — любовь к жизни.
Садлер наклонился к Чодо и с показным удивлением слушал.
— Да, сэр. Я прослежу за этим, сэр. — И, выпрямившись, добавил: — Я получил указание выдать тебе сто марок вперед в счет гонорара и оплаты расходов.
И чего все эти люди суют мне деньги, может, пришла такая пора?
— Считайте, что я уже приступил к работе, — сказал я. — Только надеюсь, мне не придется переться домой пешком, это километров пятнадцать.
Вот так — намеками, намеками. Но не настаивать. Мне ужасно хотелось смыться. И поскорее. Пока не возникло что-нибудь еще.
42
На обратом пути я долго размышлял и пришел к выводу, что, если я разыщу прекрасную Белинду Контагью, это может обернуться против меня.
Как только Краск и Садлер до нее доберутся, они захотят от меня избавиться.
Возможно, именно потому, что они решили отправить меня к праотцам, они и выбрали меня на эту роль. Хотя могли бы и догадаться, что я и так уже слишком много знаю. Чтобы придать себе оптимизма, я решил положиться на их сообразительность.
Итак, меня спасает лишь то, что я еще не нашел девушку. Пока она будет в бегах, мне обеспечена чудесная жизнь.
Чем дольше я думал, тем больше убеждался в том, что мне надо упростить свою жизнь. За всеми следить глаз не хватит.
Когда я вернулся домой, была уже ночь. С наступлением темноты пошел дождь, и это меня почему-то удивило. Вроде ничего странного.
Я взошел по ступенькам крыльца, вычисляя, как бы мне отыскать Белинду Контагью и скрыть это, пока я не разберусь с Краском и Садлером.
— Где вы были? — спросил Дин, прежде чем дверь открылась достаточно широко, чтобы меня впустить.
— Ты мне кто, мать родная? Тебе до всего есть дело? Почему ты встреваешь, когда я разговариваю с Его милостью?
Неплохо бы еще отпустить несколько колкостей насчет ведения хозяйства. Так хочется, чтобы в доме было чисто, но при этом чтобы ничего не делать самому.
Дин видел меня насквозь. Он был стар и медлителен, но отнюдь не дряхл. Он фыркнул и отправился на кухню, но у двери кабинета остановился:
— Чуть не забыл. К вам пришли. Ждут в маленькой гостиной.
— Да?
Небось новая кошка, которая исцарапает мне все ноги? Или Брешущий Пес с ночным донесением?.. Нет. Амато был бы в комнате напротив, они с Покойником обмениваются безумными идеями. Проповедники?
Есть только один способ выяснить.
Я открыл дверь.
Время шло. Я пришел в себя, лишь когда женщина вспылила:
— Что, так понравилась? Или ты язык проглотил?
— Простите. Я ожидал увидеть не вас.
— Тогда нечего пялить глаза, как шимпанзе. Невидаль какая!
— Ваш отец только что нанял меня для того, чтобы я вас разыскал, Белинда. В своей обычной вкрадчивой манере он предложил мне эту работу и лишил меня всякой возможности отвергнуть его предложение.
Она тут же притихла и уставилась на меня.
— Его кучер привез меня домой. — Я вернул ей взгляд. Мне понравилось то, что я увидел. Ее внешность радовала глаз. Она по-прежнему любила черный цвет. И он по-прежнему ей шел.
— В черном вы выглядите замечательно. Немногим женщинам так идет черный цвет.
Она была хороша в чем угодно или без всего. У нее все было на месте, хотя у меня создалось впечатление, что она старается спрятать свои формы.
И тут замяукала кошка.
Интересно, где Дин прячет эту зверюгу.
В этот вечер Белинда не была похожа на жертв нашего маньяка. Короткие, цвета воронова крыла волосы оттеняли бледность кожи и яркость губной помады и по контрасту с ними выглядели совершенно необыкновенными. Я подумал, что, возможно, эта бледность — семейная особенность, и через несколько лет Белинда будет походить на своего отца. Сейчас она была такая, как у Морли, а не такая, как у Гулляра, хотя и там, и там она была очень хороша. У Гулляра она, наверное, носила парик, и он делал ее в точности похожей на жертвы убийцы.
О эти женщины, они загадочны и многолики!
И все-таки я люблю их, да, люблю, несмотря на все их хитрости. Белинда встала, будто собираясь удрать.
— Мой отец? У моего отца…
— Ваш отец не вполне в твердой памяти и утратил способность самостоятельно передвигаться. Его помощники напали на меня, привезли к нему в поместье и разыграли целый спектакль, чтобы показать, что они исполняют его волю. Ах! Извините меня. Я Гаррет. Дин сказал, что вы хотите меня видеть. Я очень рад. Я мечтал с вами встретиться с того самого вечера в «Домике Радости».
Она была в недоумении:
— В «Домике Радости»?
Она начала боком, едва заметными шажками двигаться к двери. Она уже не хотела меня видеть.
— Несколько недель назад. В Зоне безопасности. Вы вбежали и похитили мое сердце. А потом какие-то хулиганы пытались похитить вас. Помните? Большая черная карета. Старик с зелеными глазами, изрыгающий бабочек. Похищение кончилось как в сказке: доблестный странствующий рыцарь спасает несчастную девицу.
— Вы, наверное, сидели на диете. Тогда вы были сантиметров на десять выше и весили килограммов на двадцать пять больше.
— Ха! Ха! Это Плоскомордый. Мой приятель. Он мне Немного помог. Когда вы убежали, даже не сказав «спасибо», мое сердце разбилось.
— Спасибо, Гаррет. Вы загораживаете проход.
— Серьезно? Вы шустрая. Я сказал Плоскомордому, что вы шустрая. И я всем сказал, что вы умная. В чем дело? Я загораживаю проход? Но я думал, вы хотите меня видеть.
— Это было до того, как вы сказали, что работаете на мерзкую парочку.
— Разве я так сказал? Я этого не говорил. Я не мог этого сказать. Обо мне давно всем известно, что я отказываюсь работать на них и на вашего отца, хотя несколько раз я по недоразумению кое-что для них делал.
Я попытался растянуть рот в своей знаменитой мальчишеской улыбке, от которой девичьи сердечки начинали выскакивать из груди.
— Хватит молоть чепуху, Гаррет. Выпустите меня.
— Не вижу необходимости.
— Вы не потащите меня к этим мерзавцам?
— Ни в коем случае. Зачем мне это? Если я это сделаю, за мою жизнь никто не даст и ломаного гроша.
— За мою тоже. За мою особенно. Не знаю, как за вашу. Выпустите меня отсюда.
— Не выпущу, пока не услышу, зачем вы пришли.
— Теперь это не имеет значения. Вы не тот человек, который мне нужен.
— Потому что я знаком с Краском и Садлером? — Я пожал плечами, будто пытался встряхнуть разбитое сердце. — Что поделаешь, я не идеал. Но вы как раз та девушка, которая мне нужна. Я искал вас несколько недель.
— Зачем?
— Хотел расспросить о людях, пытавшихся вас похитить. Вы единственная жертва, которой удалось бежать.
Она побледнела по-настоящему. Я не ожидал такой реакции. Она спросила:
— Что вы имеете в виду?
— Вы слышали об убийце, который вешает девушек и вырезает у них внутренности?
— Что-то слышала. Но не обращала на эти слухи внимания.
— Странно. Я бы на вашем месте обратил на них внимание после того, как кто-то чуть не увез вас силой.
— Это были они?
Она вдруг помрачнела. Стала суровая, как ее отец.
— Да.
— О-о.
Она произнесла это тихо. И каким-то дурашливым голосом.
— Только мы с вами видели убийцу и остались живы. — Зачем ей напоминать о Плоскомордом? — И я видел его всего секунду. Вы, должно быть, больше общались с ним и его подручными. Ведь вы появились у Морли, потому что они за вами гнались.