Зловещий доктор Фу Манчи — страница 34 из 42


Мы всего лишь фигуры спектакля, где тени бродят,

Волшебные тени, что приходят и уходят,

Ходят с зажженным фонарем, который держит

В полуночи ведущий этого спектакля.


Но «ведущим спектакля» в этом случае был доктор Фу Манчи! Меня впоследствии много раз спрашивали: кто был доктор Фу Манчи? Позвольте мне здесь сказать, что я должен отложить ответ на этот вопрос. Я только могу показать или очертить ход моих размышлений и оставить читателю право делать любые заключения, которые ему понравятся.

Какую группу мы можем выделить как ответственную за свержение Маньчжурской династии? Невнимательный читатель современной истории Китая ответит: младокитайцев. Это — неудовлетворительный ответ. Что мы имеем в виду под младокитайцами? Я своими собственными ушами слышал, как Фу Манчи с презрением отрицал какую-либо связь со всем этим движением; и если мы допустим, что его имя не было псевдонимом, он явно не мог быть врагом маньчжуров, не мог быть республиканцем.

Китайские республиканцы — выходцы из класса знати, мандаринов, но это — новое поколение, полирующее свое конфуцианство западным лаком. Эти молодые и неуравновешенные реформаторы вкупе с более пожилыми, но столь же неуравновешенными провинциальными политиками, могут считаться представителями организации «Молодой Китай». Среди такой неразберихи и потрясений мы неизменно ищем и неизменно находим третью силу. По-моему, доктор Фу Манчи был одним из вождей именно такой третьей силы.

Другой вопрос, который мне часто задавали: «Где прятался доктор, проводя свои операции в Лондоне?» На этот вопрос легче ответить. Какое-то время Найланд Смит да и я тоже полагали, что его база находится в опиумном притоне неподалеку от Радклифской дороги; затем мы думали, что его убежищем был особняк в окрестностях Виндзора; а еще позднее — что это был корпус брошенного корабля, стоящего возле болотистых низин Темзы. Но, пожалуй, могу сказать с уверенностью, что местом, которое он избрал себе в качестве дома, было здание на берегу Темзы в Ист-Энде, куда я ходил с Карамани. Я почти уверен в этом по причине того, что это здание служило не только домом Фу Манчи, Карамани и ее брату Азизу, но и еще кое-чем, о чем я расскажу позднее.

Ужасная трагедия — или ряд трагедий, — сопровождавших наш набег на этот дом, навсегда останется у меня в памяти, как страшнейшее из страшнейших событий, и я попытаюсь объяснить, что же произошло.

Вы уже знаете, как мы обнаружили с помощью Карамани бывший склад, снаружи выглядевший таким серым и унылым, но внутри оказавшийся необыкновенно роскошным дворцом. Во время, назначенное нашей прекрасной сообщницей, дом был полностью окружен детективами инспектора Веймаута; баркас речной полиции ждал у пристани, открывавшейся к прибрежной полосе; и все это в необычайно темную ночь, лучше которой невозможно было выбрать.

— Вы выполните свое обещание? — спросила Карамани и взглянула мне прямо в глаза.

На ней был длинный свободный плащ, и ее чудесные глаза сверкали как звезды из тени, отбрасываемой капюшоном.

— Что мы должны делать? — спросил Найланд Смит.

— Вы и доктор Петри, — быстро ответила она, — должны войти первыми и вынести Азиза. Пока он не будет в безопасности, пока он не будет далеко от этого дома, вы не должны нападать на…

— На Фу Манчи? — прервал Веймаут, так как Карамани не решалась, по своей привычке, произнести ужасное имя. — Но откуда мы знаем, что нам не расставлена ловушка?

Сотрудник Скотланд-Ярда не совсем разделял мою уверенность в честности девушки с Востока, которая, как он знал, принадлежала к окружению китайца.

— Азиз лежит в отдельной комнате, — нетерпеливо объяснила она, и ее акцент был более заметен, чем обычно. — В доме только один бирманец, и он не осмелится войти без приказа!

— А Фу Манчи?

— Его нам бояться нечего. Пройдет не более десяти минут, как он станет вашим пленником. У меня нет времени на разговоры — вы должны мне верить!

Она топнула ногой.

— А дакойт? — бросил Смит.

— Он тоже.

— Я думаю, мне тоже следует войти, — медленно сказал Веймаут.

Карамани нетерпеливо пожала плечами и отперла дверь в высокой кирпичной стене, отделявшей мрачный зловонный двор от роскошных апартаментов доктора Фу Манчи.

— Без шума, — предупредила она. Смит и я последовали за ней по коридору.

Инспектор Веймаут, отдав последние распоряжения своему непосредственному подчиненному, замыкал цепочку. Дверь опять закрыли; через несколько шагов была отперта вторая дверь. Мы прошли через маленькую комнату без мебели и далее по проходу, ведшему на балкон. Перемена обстановки была разительной.

Теперь вокруг нас была тьма и тишина: сонная, наполненная душистыми запахами тьма и тишина, полная тайн. За стенами зала, на который мы смотрели, шло нескончаемое сражение звуков, гимн великой портовой реки. Вокруг стен, окружавших благовонный оазис, поднимались пары нижнего течения Темзы с высокой концентрацией смога.

Мы ушли от металлического, но такого близкого людям лязга доков, неприятных, но знакомых запахов, преобладающих там, где корабли проглатывают и изрыгают конкретные свидетельства торгового благополучия, и пришли в эту тишину благовоний, где единственная лампа отбрасывала увеличенные тени рисунка своего китайского шелкового абажура на ближние стены, оставляя большую часть комнаты в темноте.

Ни один звук из тех, которыми так богата портовая жизнь Темзы, где клепают железо и драят палубы, где с глухим стуком падают перегружаемые тюки и орет портовое начальство, не проникал в это благоуханное место, где в свете лампы лежала мертвенная фигура темноволосого мальчика, над которой склонилась закутанная Карамани.

— Наконец-то я в доме доктора Фу Манчи! — прошептал Смит.

Несмотря на заверения девушки, мы знали, что соседство со зловещим китайцем чревато опасностью. Мы стояли не в логове льва, а в змеиной норе.

С тех пор, как Найланд Смит вернулся из Бирмы, чтобы преследовать этого правофлангового Желтой Погибели, лицо Фу Манчи не оставляло моих видений ни днем, ни ночью. Миллионы людей могли спокойно спать, миллионы, делу которых мы служили! Но мы, осознававшие реальность этой опасности, того, что настоящий спрут сжал в своих объятиях Англию, спрут, чьей желтой головой был Фу Манчи, чьими щупальцами были дакойты, фанатики, владевшие разнообразными способами умерщвления людей, таинственными и мгновенными, вырывавшими их из жизни и не оставлявшими за собой следов.

— Карамани, — тихо позвал я.

Закутанная фигура под лампой повернулась, и мягкий свет упал на прелестное лицо девушки-рабыни. Она, которая была податливым инструментом в руках Фу Манчи, теперь должна была стать средством избавления общества от этого зла.

Она предупреждающе подняла палец, затем знаком попросила меня приблизиться.

Проваливаясь ногами в богатом ковре, я прошел через полутьму комнаты туда, где, освещенная лампой, была Карамани, и посмотрел на мальчика.

Ее брат Азиз был абсолютно мертв по всем меркам западной науки, но на самом деле находился в трансе, похожем на смерть, благодаря жуткому всесилию адского доктора-китайца.

— Скорее, — сказала она, — поторапливайтесь! Разбудите его! Я боюсь!

Я вытащил из шкатулки, которую имел при себе, шприц и склянку с небольшим количеством янтарной жидкости. Такое лекарство невозможно было отыскать в британском списке рекомендуемых фармацевтических препаратов. Я ничего не знал о составе жидкости. Хотя склянка была у меня уже несколько дней, я не смел истратить ни миллиграмма ее драгоценного содержимого для целей анализа. Янтарные капли означали жизнь для мальчика Азиза, успех миссии Найланда Смита и гибель китайского дьявола.

Я поднял белое покрывало. Мальчик во всей одежде лежал неподвижно, скрестив руки на груди. Я различил след предыдущего укола, и, набрав в шприц жидкости из склянки, сделал ему вливание, которое, как я надеялся, будет последним из экспериментов подобного рода. Я бы отдал половину всего, что имел, чтобы узнать о характере жидкости, шедшей теперь по венам Азиза, наполняя его серое лицо оливковым цветом жизни.

Но не это было целью нашего прихода. Я пришел сюда, чтобы убрать из дома доктора Фу Манчи живую цепь, которая привязывала к нему Карамани. Теперь, когда мальчик будет жив и на свободе, доктор не сможет больше удерживать свою рабыню.

Моя прекрасная подруга, судорожно сжав руки, опустилась на колени, не отводя глаз от лица мальчика, организм которого претерпевал самые изумительные физиологические изменения в истории терапии. Я чувствовал слабый аромат, который исходил от нее и был, казалось, неотъемлемой частью, слышал ее учащенное дыхание.

— Вам нечего бояться, — прошептал я, — смотрите, он оживает. Через несколько мгновений все будет нормально.

Висевшая над нами лампа с цветастым абажуром качнулась, колеблемая каким-то сквозняком, пронесшимся через зал. Тяжелые веки мальчика затрепетали, и Карамани нервно сжала мою руку и держала ее так, пока мы смотрели, как открываются глаза с длинными ресницами. Тишина этого места была поистине неестественной; казалось невероятным, что за стенами кипела беспорядочная активность торгового Ист-Энда. И действительно, эта жуткая тишина становилась гнетущей, она начинала просто наполнять меня ужасом.

Над моим плечом возникло удивленно всматривающееся в мальчика лицо инспектора Веймаута.

— Где доктор Фу Манчи? — прошептал я, когда рядом появился и Найланд Смит. — Я не могу понять, почему в доме такая тишина.

— Посмотрите кругом, — ответила Карамани, не отводя взгляда от лица Азиза.

Я всмотрелся в полутемные стены. Там стояли высокие стеклянные шкафы, полки и ниши, где однажды с галереи наверху я видел пробирки и реторты, банки с незнакомыми организмами, книги о неизвестных науках, предметы оккультных и научных знаний — видимые свидетельства присутствия Фу Манчи. Все эти полки, шкафы, ниши были пусты. От сложных приспособлений, не известных лабораториям цивилизованного мира, с помощью которых он проводил свои таинственные эксперименты, от пробирок, в которых он выделял бациллы загадочных болезней, от томов с желтыми переплетами, за