А вот отсутствие Марта Гравёра с семьей и Граймы Акхвала было сюрпризом. Я, всё-таки, думал найти их в таком же, как и у нас, состоянии.
Злиться у меня, прущего от нечего делать к причалу, не получалось. Вертолеты, привкус прокисшего вина во рту, то и дело нападающая на члены томность и расслабуха… всё это как-то не позволяло трезво оценивать обстановку. Ну деньги сперли, ну нас траванули. Почему траванули? Почему не вырезали хотя бы клонов?
На пристани стоял с заведенными за спину руками Базилиус Энно, торжественно и, вроде бы, как-то печально смотря вдаль. В ней, родимой, то есть где-то в километре от суши, болтался красивый небольшой парусник, с которого и не сводил взгляда некромант. На наше приближение он не реагировал никак, пока вся болезная троица из одного фальшивого гнома и двух цепляющихся друг за друга двухметровых эльфов не добралась к нему поближе.
— Чудесное утро, шериф Криггс, — ровным, как и всегда, тоном, начал светскую беседу Энно, — Как вам спалось?
— Отвратительно, мэтр Энно. Но, кажется, вы и сами это знаете, — пробубнил я почти внятно, сильно удивляясь при этом своей бодрой артикуляции.
— Вы правы, шериф. У меня есть для вас несколько новостей. С какой начать?
— С любой, мэтр. Я не в том состоянии, чтобы радоваться или грустить.
— Как скажете. Итак, вы слишком вольно обходились с чрезвычайно весомыми по местным меркам средствами, что не могло не привлечь внимания лорда Аккалиса. Этот господин, прознав, причем от вас, что на острове планируют устроить себе базу пираты-изгои, сильно встревожился за свою судьбу. Не просто так, а как властитель одной из самых защищенных бухт Элдоса, разумеется. Дальше аналогию провести сможете?
Я уныло шлепнулся задом на доски причала, вытаскивая из кармана сигареты. Табак отдавал дурью, вином и тоской. Некромант терпеливо ждал.
— Могу, — нехотя выдавил я, — Флавий не знал, сработает ли его дурь. А если сработает, то насколько сильно. Понятия не имел. Поэтому он, скооперировавшись со своими приятелями, просто-напросто ничего не стал делать, кроме того, что упёр наши деньги. Похватать мешки, погрузиться на корабль, тихо-мирно уплыть, пока мы балдеем. Единственная пострадавшая — Заграхорн. Я всё верно… понял?
— Так и есть, шериф, — довольно покивал немертвый, — Мы все подхватили местную болезнь, известную как предсказуемость, чем и соблаговолили воспользоваться наши нечистоплотные… союзники. Бывшие, как вы уже смогли понять, наверное, по наличию этого корабля перед вашими глазами.
— Мы еще ничего не смогли понять, господин Энно…, — прокряхтела умирающим лебедем Эскиольда, пытаясь повиснуть на качающимся из стороны в сторону Волди, — Мы вштыренные…
— Тогда, с вашего позволения, я сокращу объяснения до конкретных инструкций, — проявил немалую душевную щедрость некромант, — Шериф Криггс, будьте любезны, отпейте глоток крови у любого из наших товарищей. Вам сейчас понадобятся силы.
— А? — опух я, не приходя в сознание.
— Необходимо, чтобы вы меня доставили на корабль, шериф, — сменил тон на укоряющий Энно, — Там все мертвы. Их нужно поднять нежитью чем скорее, тем лучше. Иначе, боюсь, мы застрянем в этой долине, что категорически неприемлемо в стратегическом плане. Мистер Крюгер настаивает на срочности, а я, как вы можете догадаться, не могу плавать.
Кто никогда после лютой накурки не охотился за уползающей от тебя по пляжу эльфийкой, матерящейся на трех языках, а потом не плыл с величайшим некромантом всех времен и народов, вцепившимся тебе в плечи, к кораблю, дрейфующему в океане, тот определенно ничего не знает о жизни. По крайней мере, эта высокопарная, лживая и насквозь лицемерная мысль — единственное, что позволяет мне еще хоть как-то причислять себя к достойным и цивилизованным разумным. Ах да, еще я не трахал Эскиольду. Надо же, целых два фактора!
Базилиус Энно вовсе не подозревал Аккалиса сотоварищи в чем-то нехорошем изначально. Маг просто нанёс своеобразные метки-проклятия на всех смертных, живущих в долине, в основном для того, чтобы отслеживать их перемещения. Затем, ощутив, как все наиболее значимые «важные персоны» кучкуются зачем-то ранним утром в гавани, он пошёл полюбопытствовать, но узрел лишь корму уносящегося незнакомого корабля, на котором и активировал своеобразное массовое проклятие, положившее там всё живое, включая крыс. Причем из-за того, что некромантия наука тонкая и не терпящая поспешности, импровизированное проклятие убивало воров и предателей с пару часов как, вынудив очень сильно помучиться.
А вот то, что среди трупов на борту я увидел скрюченные тела всех четырех женщин, спасенных нами с Мараката, хорошего настроение не прибавило совершенно. Они явно не были пленницами…, зато, вполне вероятно, являлись источником информации о том, где именно храню я деньги и сколько их вообще. Чужаков, включая доставучих дочек Гравёра, я в свою спальню не пускал, а женщины, видимо, сунули нос в мешки из любопытства.
— Можете возвращаться, шериф, — великодушно отпустил своего водяного коня некромант, — Мне предстоит пару часов поработать, а затем корабль вернется в гавань. Рекомендую посвятить это время сборам. Нам следует покинуть это место до того, как крестьяне разнесут новости до города. Там уже наверняка есть нежелательные личности, которые заинтересуются этой информацией.
А они разнесут. Аккалис со своим семейством был очень близок к покинутому им народу, так что о его пропаже узнают очень быстро. Если не уже.
На берегу меня ждал клюющий носом Волди и две злые женщины — одна укушенная, а вторая побитая и брошенная, но пришедшая в сознание. Такой себе спевшийся дуэт на мою больную голову. Командно нарявкав на желающих поиметь мои мозги дам, я переправил их обиду в конструктивное русло, дав лишь час на сборы. Ну и сам, подхватив бывшего кота, отправился заниматься тем же самым. Через три с половиной часа зомби, ничем внешне не отличимые от нормальных касдамских эльфов, уже переносили стонущих, но определенно живых клонов на палубу парусника, а я, пребывая в крайне раздраженном состоянии, контролировал процесс, попутно сворачивая шеи чересчур любопытным крестьянам, решившим заглянуть на огонек. Их тела нам тоже пригодились, но позже.
У каждого разумного есть своя точка кипения. Чем дальше цель, чем сомнительнее выглядят пути к её достижению, тем меньше у тебя остается терпения. Восточные монахи моей Земли, утверждающие, что путь важнее цели, в чем-то могут быть и правы, но я бы к ним прислушиваться не стал бы, слишком уж далеко от реальности они привыкли себя полагать, также как и книжные герои. Судьба книжного героя — дойти до конца в любом случае, до счастливого будущего, где он с женой и кучей ребятишек улыбаясь, смотрит на закат и у него всё хорошо. Бред собачий.
Жизнь, полная приключений — это жизнь, в которой ты в любой момент можешь сдохнуть. Раз и всё, тебя нет. Пуля, нож, несчастный случай, морские глубины, подвернутая нога, собственный идиотизм, не туда пошедший план, предательство… перечислять можно долго. Рискуя жизнью, книжный герой продолжает оставаться честным, чистым, благородным существом с принципами, сохраняет свою человечность, не теряет облико морале. То есть, на самом деле, хранит его творец–писатель, сидящий своей задницей в уютном теплом месте. Он творит своего героя для читателей, которые, что удивительно, также находятся в уюте и безопасности. Тепло, и мухи не кусают, да? Не жизнь, а мечта.
Но когда ты злой и озверевший, вынужденный постоянно макаться с головой в кровь и дерьмо, когда ты два месяца жрал сушеные водоросли и вяленую рыбу в разных комбинациях, когда тебя попытались поиметь полные ничтожества, которых ты мог бы переубивать щелбанами, когда ты понятия не имеешь, что будет дальше и вообще страдаешь от лютого похмелья, то… шея обычного, совершенно невинного и абсолютно нипричемного сраного касдамского эльфа ломается тобой даже не с равнодушием. С удовлетворением. В моем мире любили лопать такие воздушные пупырышки в полиэтилене, говорили это успокаивает. С эльфийскими шеями тоже самое.
А меньше, чем через десяток часов я стал свидетелем настоящей высокоэнергетической магии. Стоящие на палубе друг рядом с другом Эскиольда и Аволдиус наговаривали в унисон сложный речитатив, подняв руки под углом вверх. Над головами драконьих клонов неторопливо сплетались белые нити энергии, формируя нечто похожее на призрачный бумажный самолётик с размахом крыл метра в три. Затем, когда добормотавший Волди просто уронил свои грабалки вниз, Эскиольда ручками взмахнула с натугой, крича нечто нехорошее, на незнакомом мне магическом языке. Повинуясь этому жесту и звуку, «самолётик» резво сдёрнул с места, устремляясь к виднеющемуся впереди у нас по курсу пузатому торговому судну.
…и «состриг» с него все мачты с парусами, ловко зайдя с кормы. Глядя, как дерево и такелаж сыпется на головы шокированных эльфов, я попросил Энно отдать приказ нашей неживой команде подгрести к жертвам поближе.
— Мда, они точно продержатся еще хотя бы часов семь? — с сомнением спросил я мага смерти, глядя на ковыляющего мимо с канатом дохлого Людоеда. Зеленая кожа последнего уже выцвела и даже слегка пожелтела, из естественных дырок мертвеца уже что-то сочилось, а запах что от него, что от команды шёл настолько мощный, что Стелла не вылезала из каюты капитана. Пару младших дочек Гравёра я в самом начале просто выкинул за борт, чтобы не видеть этого безобразия.
— Продержатся, шериф, — кивнул мне Базилиус, рассматривая наших будущих жертв, — Стойкость к воздействию солнца, интенсивное возбуждение памяти оставшихся оболочек, полевой ритуал поднятия… Да, они тратятся быстро. Но на наши цели хватит.
— Хорошо, тогда я пошёл, — нервно дёрнул я щекой.
Шансов у полутора десятков худых шокированных касдамцев на торговце не было, впрочем, как и воли сопротивляться. Со зрением у коричневокожих и длинноухих было всё в порядке, поэтому разглядеть кто именно возится с нашим такелажем и парусами они смогли раньше, чем я до них добрался. А дальше я просто-напросто вязал неудачников как коз, складывая их, блеющих и всхлипывающих, рядками на палубе.