Странно, но едва он положил телефон на стол, как на глаза ему попалась ошибка. Ну конечно же! Здесь не может быть этой команды! Всего-навсего нужно переместить ее строкой ниже и…
Программа запустилась, как и положено, с автозапуска. Попробовал еще, пошло! Облегченно вздохнув, Игорь откинулся на спинку кресла. Просто нужно быть внимательнее! Только сейчас он заметил, что находится в комнате один. Взглянул на часы: конечно же время обеда. Коллеги давно уже отправились в ближайшую кафешку, а его, как обычно, не позвали. Хотя, как сказать, может, и звали, а он, как всегда, послал их куда подальше, занятый своими проблемами. Сейчас уходить обедать уже поздно. Он сварил себе еще кофе, покопавшись в запасах, отыскал пачку печенья, припасенного на черный день, и, устроившись за компом, включил медиаплеер. Немного печальная тягучая музыка понеслась из динамиков, заполнила пространство, успокоила, настроила на лирический лад.
До встречи с Ольгой жизнь была просто другой, вернее, ее не было! Он существовал, работал, но не жил. Если бы не тот сломанный буквально на ровном месте каблук, они могли никогда в жизни не встретиться. Почему он подскочил к ней, помог подняться, поймал такси, довез до дому? Да кто теперь скажет! Просто так получилось.
Помогая подняться на третий этаж старого дома в центре города, Игорь даже предположить не мог, что эта нечаянная помощь в итоге обернется таким сильным чувством. Кроме сломанного каблука, с девушкой произошла еще одна неприятность: растянутое сухожилие не позволило даже снять сапог. Усадив пострадавшую в прихожей, Игорь долго возился с упрямым замком, стараясь не потревожить больную ногу, стянул неподатливую обувь и тихо присвистнул, глядя на распухающую прямо на глазах лодыжку.
– Надо бы холод приложить! – пробормотал он, не в силах отвести взгляда от травмированной ноги девушки.
Что тогда произошло в его мозгу, какое короткое замыкание заставило забыть об условностях? Но действовал Игорь быстро и решительно. Сорвавшись с места, бросился на кухню, схватил подвернувшееся под руку полотенце, открыл холодную воду, обильно намочил ткань и, не обращая внимания на мокрые следы, что оставлял на чистом полу, вернулся к своей подопечной.
– Вот, потерпи, сейчас станет легче! – шептал он, заматывая голень в холодную мокрую ткань.
Полотенце нагревалось пугающе быстро. Его ладони ощущали жар, исходящий от растянутого сухожилия.
– Может, скорую вызвать? – спросил он, поднимая глаза.
Эта встреча взглядами оказалась подобной удару. Огромные серые, преисполненные болью и страданием глаза девушки на побледневшем нежном лице заполнили весь мир.
– Вызвать скорую? – повторил он вопрос, уже не в силах отвести глаза.
– Нет! Не нужно. Не похоже на перелом. У меня связки слабые, а тут каблук… – тихо и очень доверительно сказала она, и ее голос оказался последней каплей, что переполнила чашу.
Неведомая ранее нежность захлестнула Игоря жаркой волной. Чтобы совладать с собой, он сорвал успевшее согреться полотенце, шагнул на кухню и, прежде чем намочить ткань, несколько раз плеснул себе в лицо холодной водой. Первой мыслью было попробовать избавиться от наваждения. Не может быть так, чтобы с первого взгляда совершенно незнакомая девушка так сразила его! Кстати, он ведь в самом деле не знает, как ее зовут!
Когда он вернулся в прихожую, то обнаружил, что девушка уже успела избавиться от колготок и теперь на голой незащищенной ноге расползается огромный синяк.
– Знаешь, не похоже это на растяжение! Часом, не разрыв ли связок? – воскликнул Игорь.
– Нет. У меня всегда так. Я же говорила, связки я растягиваю часто. Теперь с неделю нога останется распухшей и страшной. Помоги мне добраться до комнаты. Я перевяжу и лягу. А ты иди, ты ведь куда-то спешил.
– Я с тобой останусь! За тобой уход нужен. Мать когда дома появится? – зачем-то спросил Игорь.
– Я одна живу. Это бабушкина квартира. Маме звонить нужно. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что тебе оставаться одной нельзя. Ты же ходить не можешь!
– Ничего, справлюсь как-нибудь! – заявила девушка, пытаясь встать.
Игорь снова усадил ее и прижал к распухшей ноге мокрое полотенце. Теперь он заметил, как гримаса боли исказила милые черты девичьего лица.
– Потерпи немного, сейчас легче станет. А как тебя зовут? Мне кажется, я тебя где-то видел!
– Пытаешься познакомиться? Не стоит!
– Нет, правда! Ты где училась?
– В педагогическом, а что?
– Слушай, я ведь тоже его заканчивал! А в каком году? – спросил Игорь.
В тот вечер он ушел от девушки поздно. Ухаживая за ней, он забыл обо всем. И на следующий день, позвонив, пришел к ней после работы.
Запись оказалась, мягко говоря, шокирующей. Девичий голосок, периодически прерывающийся всхлипами, рассказывал о том, что произошло предыдущей ночью. Алена сидела сжавшись в комок, что при ее телосложении сделать очень непросто.
«– …я не знала, как это будет. Очень хотелось стать такой же независимой, красивой. Алла не рассказывала ничего, но позавчера предупредила меня, чтобы я готовилась. Я сразу после занятий пришла в общежитие, приняла душ. В очередной раз примерила накидку. Я очень старалась, когда шила ее.
– Что за накидка? – спросила Алена.
– Ну, такая черная, до самого пола. Я сделала ее из черного бархата, как мне говорила Алла. Шила руками, так положено по обряду. Еще сплела из пакли волшебный шнур.
– Сразу рассказывай, что за шнур, потому что я не в курсе, – попросила Алена.
– Волшебный. У каждой колдуньи есть шнур и подвязка. В зависимости от ранга он может быть простым из пакли, шелковым из лент или из серебра, сплетенным из цепочек. А подвязки обычно из бархата, различаются они только пряжками. Простая железная, серебряная, золотая, а может быть и с камнями. Еще у ведьмы должны быть украшения, которые она носит в обычной жизни: кольцо, браслет, ожерелье. Разумеется, должны быть камни. Они разные, от простого тигрового глаза до бриллиантов. Но все зависит от ранга ведьмы.
– Понятно, об аксессуарах мы поговорили, давай теперь постарайся подробно рассказать, как проходил сам обряд.
Пауза затянулась. Очевидно, девушка долго не могла начать рассказ, но, когда заговорила, голос ее изменился, стал каким-то чужим, болезненным.
– Я не знаю, где проходил обряд. Прежде чем мы сели в машину, мне завязали глаза. Повязка оказалась плотной, и я не могла ориентироваться. Ехали долго, много раз поворачивали. Но тогда я не особо боялась. Алла сидела рядом, держала меня за руку. После мы шли по каким-то лестницам. Когда мне велели остановиться, со всех сторон послышалось негромкое пение. Пели странную песню, слов разобрать я не могла, но показалось, что это какая-то молитва. Я почувствовала, как с меня сняли накидку. Я стояла совершенно голая, с завязанными глазами, а на меня, казалось, смотрели все! После мне чем-то шершавым связали руки и ноги, но так, чтобы я могла идти. Кто-то взял меня за руку и повел по кругу. Первый удар показался мне очень сильным, возможно от неожиданности. После меня хлестали с разных сторон, пока я шла по кругу. Они били меня и пели. Когда меня остановили, где-то рядом, очень близко, горел огонь, я чувствовала тепло.
Повязку с глаз сняли. Я увидела вокруг себя много людей. Голых. Мужчин и женщин. Их лица были закрыты страшными масками. Прямо передо мной стоял мужчина в рогатом шлеме, закрывающем лицо. В свете двух лампад его тело отливало красным. Женщина, держащая меня за руку, подвела меня к нему совсем близко. Я поцеловала мужчине руки, колени и… – Девушка замялась. – Ну, вы понимаете. А после меня поставили на колени, привязали руки и ноги к четырем шестам. Дальше началось самое страшное. Мужчины и женщины подходили ко мне, и… одни били меня хлыстами, другие… я не могу об этом говорить! Вы не представляете, как это было унизительно и гадко!
– Тише, милая, успокойся! Это уже позади. Теперь нам нужно с тобой разобраться, зачем тебе это было нужно. Скажи, разве у вас все прошли через этот обряд? – спросила Алена.
– Нет, конечно, но многие – и девочки, и мальчики. Стать посвященным – это не только почетно! Ты пользуешься многими привилегиями! Отношение к тебе становится особым.
– Прости, не поняла, что значит особым? Ты хочешь сказать, что педагоги знают, кто принадлежит к посвященным? – уточнила Алена.
– Трудно сказать, но мне кажется, что там, на обряде, были и наши учителя. Я не видела лиц, но голоса похожи, фигуры.
– Ты можешь сказать, кто именно там был?
– Нет! Это запрещено! – воскликнула девушка.
– Понимаешь, я ведь не хочу тебе зла. Просто пытаюсь хоть чем-то тебе помочь!
– Нет! Я больше не скажу ни слова! – сопротивлялась девушка.
– Хорошо, не говори! – согласилась Алена. – Давай лучше побеседуем о том, в чем заключаются привилегии. Допустим, тебя могут отпустить с занятий или поставить оценку на балл выше?
– Иногда, но не часто, да и не по всем предметам. Главное относится даже не к занятиям, а к жизни в общежитии. Там весь быт подчинен строгому порядку. Только посвященные имеют право свободно общаться. К тому же лучшие комнаты, лучшее белье и прочие, казалось бы, мелочи. Но ведь разве не из них складывается жизнь?
– Трудно сказать, я, когда училась, тоже жила в общежитии и как-то не замечала, чтобы у нас присутствовало деление на посвященных и иных, – мягко сказала Алена.
– Когда это было! Сейчас кто только не учится в колледжах и лицеях! Разные готы, скины, эмо и прочие! Они очень опасны! Чтобы им противостоять, необходимо объединяться! У нас в колледже довольно тихо только потому, что мы, посвященные, боремся за то, чтобы нам не мешали жить так, как мы хотим!»
Глеб невольно отметил, что девушка явно процитировала кого-то. Слишком явно звучало чье-то навязанное мнение.
– Ты заметила? – спросил он у жены.
– Да, она и дальше тоже постоянно кого-то цитирует. Судя по всему, у них в колледже создана примитивная тоталитарная структура. Разумеется, управлять послушными роботами значительно проще, чем независимыми студентами.