нистое дно в чавкающее болотце.
– Эх, – не сдержал Соколов разочарованного вздоха. Все в этом укреплении хорошо, кроме вязкого топкого дна. Как только тяжелые бронированные машины коснутся гусеницами топкого места, они сразу увязнут, жидкая грязь будет мешать сцеплению траков с твердыми слоями почвы и помешает танкам маневрировать – выныривать на поверхность, провоцировать противника на ведение огня и снова исчезать в овраге.
Алексей прошелся туда-сюда, подошвы сапог с чавканьем отделялись от жидкой грязи. Руслан тоже обхлопывал ладонями края ямы, проверяя прочность слоя земли.
– Алексей Иванович, края хорошие, без глины и воды. Считайте, готовая траншея для «Зверобоя».
– Но дно, Руслан! – От досады Соколов воскликнул во весь голос. – Вся грязь на гусеницы налипнет, танки из этой ямы раз выскочат, второй, жижу раскатают по стенкам и застрянут при наступлении. А нам надо создать впечатление танковой атаки на мост, чтобы фашисты из всех орудий палили. Сейчас вернемся назад. Придется поднять всех наших и роту пехоты на рытье траншеи. Будем углублять первый овраг, который чуть дальше. В голом поле, без укрепления, даже легким танкам долго не продержаться. А нам надо дождаться, чтобы в тылу успели получить координаты вражеской артиллерии. По времени маневры продлятся от получаса до часа.
Наверху Николай Шайдаров, прислушивавшийся к разговору танкистов, присел над овражком, захватил землю, размял ее между пальцев.
Когда над черным краем показались головы Соколова и Омаева, он в задумчивости отошел в сторону. Алексей же выскочил из овражка и зашагал по направлению к лагерю.
– Сейчас отправим ребят Завьялова снимать мины. Но прежде всего овраг! – рассуждал он вслух. – Доложишь в штаб, Руслан, что разведку осуществили и к операции на завтра готовы. Сообщи наши координаты, чтобы прислали пополнение боеприпасов для танков. Полный боекомплект для пяти единиц, как раз раскидаем по экипажам. Запомнил?
Омаев угукнул в ответ, он пристально смотрел под ноги, чтобы не напороться на мину. Алексей шагал уверенно, он отметил ветками дорогу до моста, чтобы по этой же тропке вернуться обратно. От досады он обсуждал сам с собой весь объем работы, что надо срочно сделать, пока в поле темно.
– Необходимо успеть углубить траншею до трех метров, только еще и в длину ее вытянуть, чтобы танки могли проезжать по дну в сторону и выезжать на поверхность в другом месте. У наводчиков на том берегу создастся впечатление, что в атаку идет целый взвод, и они будут палить из всех орудий, чтобы нанести мощный контрудар. Если сейчас всех поднимем, то должны успеть окопаться.
– И завтра от усталости в этом окопе сдохнуть, – раздался из темноты ровный голос Шайдарова.
Алексей остановился и закрутил головой, пытаясь понять в кромешной темноте, где тот находится.
– До самого леса овраги и сырость, это пойма бывшей реки. Здесь деревьев почти нет, одни кусты, потому что земля болотистая, внизу ключи и течение подводное ничему не дает расти. – Уверенный голос охотника раздавался совсем рядом. – Начнем копать и такой же окоп с болотом на дне раскопаем. Те же самые подземные течения. Здесь река, как вена под кожей, не видно, а течет.
Соколов понимал, что нужно возразить, ответить что-то на рассуждения солдата, но нужные слова не находились. Прав был Шайдаров, остаток сил уйдет на создание огромного окопа, который окажется непригоден для маневра, а у них задача прежде всего захватить мост и удержать его.
– У нас в Хакасии степи, реки широкие, часто бывает топко. С одной лошадью, если надо на телеге тяжелый груз перевезти по лужам или болотцу, то мы жердины или бревнышки кладем под колеса. Я и на войне такое видел. Если топко, то под колеса или под гусеницы потолще бревно сунул и выволок машину туда, где посуше. Бревен можно нарубить за пару часов.
Некоторое время они шагали молча, Соколов обдумывал предложение парня. А ведь он прав, разделить всю роту штрафников, прикрепить к каждому танку, и пускай помогают с помощью бревен выкарабкиваться тяжелой машине наверх. И личный состав в импровизированном окопе будет не под линией огня, и танковая рота сможет имитировать атаку целого взвода.
– Спасибо за подсказку, – обращаясь в темноту, поблагодарил он рассудительного Николая. – Завтра устроим немцам театр военных действий.
К моменту их возвращения в лагере уже все спали, кроме часовых и Завьялова. Даже беспокойный Бабенко, не дождавшись возвращения командира, задремал, свернувшись на скатке. Соколов первым делом бросился к Петру Максимовичу:
– Все, что нужно, проверили. Саперов по моим меткам отправляй, пускай идут. Я ветки воткнул, до большого оврага. Вот до него надо расчистить полосу шириной в пятьсот метров, выезд из оврага и до моста. За полкилометра нет минных полей, немцы сами себе не стали ловушку под ноги сооружать.
– К утру успеют расчистить, – обнадежил Алексея Завьялов и ушел отправлять рядовых на зачистку минного поля.
Воспользовавшись передышкой, Соколов уселся поближе к тлеющему костерку и заработал ложкой, вспомнив, что сегодня практически ничего не ел. В обед почти всю еду он отдал Тамаре, а потом было не до еды.
Вернувшийся ротный зашептал:
– Ну все, ребята ушли в поле. Через три часа отправляю часового проверить, как у них дела.
– Петр, твой боец, Шайдаров, предложил хороший план. Но без пехоты нам не обойтись, танки сами не смогут вылезти из-за сырого дна.
Соколов рассказал об увиденном овраге и о том решении, что предложил Шайдаров. Петр Максимович, довольный тем, что его рядовой опять помог танкистам, по-приятельски толкнул в бок Алексея:
– Молодец парень! Вынесу приказ, чтобы сняли с него судимость и вернули в часть. Дымовики задачу поняли, завтра только флагом махни им из люка, и они сразу подожгут на краю траншеи шашки. Поможем, танкист. Пехота и танки всегда рука об руку в бою идут. Завтра мост будет наш!
Из сумрака возле костра вынырнул довольный Омаев:
– Товарищ командир, приказ из штаба. В восемь ноль-ноль начать спецоперацию у моста, кодовое название «Катя». Поддержка артиллерии и воздуха будет обеспечена. Подводу с припасами к нам отправили, прибудет до рассвета.
– Отлично, приказ выполним. Мост будет наш! – с радостью зашептал Алексей. Напряжение длинного дня его отпустило, глаза налились свинцовой тяжестью, руки стали совсем непослушными. Он только успел взглянуть на часы – половина второго – и толкнуть в ногу караульного:
– Через три часа разбуди меня. – И в мгновение ока провалился в черный глухой сон без сновидений.
Глава 6
Алексею показалось, что голос караульного раздался над ухом уже через секунду, словно он лишь прикрыл глаза. От ночной сырости лейтенант мгновенно пришел в себя, вскочил на ноги, отряхнул комбинезон и куртку от налипшей грязи и пошел ко второму тлеющему огоньку, где расположилась штрафная рота. Все поле залил молочный туман, сквозь него внимательный Шайдаров услышал мягкий стук копыт. Часовые всполошились, припали к оружию и с облегчением опустили винтовки вниз. Сквозь белесую хмарь выступил темный нос лошади и телега с двумя красноармейцами, где рядами были уложены ящики со снарядами для танков, отдельно ящик с дымовыми шашками и канистры с горючим.
Сонный Завьялов поздоровался, забрал документы.
– Вы откуда такие смелые едете? Даже не прикрыли брезентом или ветошью, – хмуро сказал он и начал пересчитывать груз, в то время как рядовые снимали с телеги боеприпасы и горючее.
Такой же сонный красноармеец отмахнулся от строгого замечания:
– Так чего хорониться? Весь берег наш. Вчера наступление завершилось победой. Разогнали немцев по лесам.
Ротный поставил закорючку на бумаге о получении, взял возницу за крючок на воротничке и ледяным голосом отчеканил:
– В двух километрах немец. – Палец лейтенанта ткнул в небо. – В воздухе в любой момент объявится немец. – Палец ткнул в лес. – Из леса по тебе очередь может немец дать. И мы все, – ладонь его сделала широкий круг в сторону погасших кострищ, – окажемся без оружия, снарядов, и немец обратно вернется! Мы тут все в поле ляжем! И ты тоже! Кто будет виноват? Как фамилия, рядовой, кого в герои записывать?
– Да, товарищ командир, я просто это… шутил так… – В испуге солдат соскочил с телеги и бросился помогать снимать ящики. Лишь бы находиться подальше от разгневанного лейтенанта.
Невыспавшийся Соколов с удивлением посматривал на обозленного Петра, тоже нервничает ротный перед наступлением, знает, что важна каждая мелочь. Алексей отправил часового поднимать экипажи танков, чтобы принять снаряды и уложить в танке, залить горючее, приготовиться к наступлению. Ротный тоже скомандовал для своих бойцов общий подъем. В молочного цвета густом тумане зашевелились люди, зазвучали голоса.
Сам же Соколов стал спускаться в низинку к ручью. Там стянул куртку и комбинезон, а потом щедрыми пригоршнями омыл лицо, шею, даже за пазуху плеснул. Из-за короткого сна в голове, как и в поле вокруг, плавал туман. Надо из головы его прогнать, собраться. Вчера он был уставшим и не успел принять важное решение, кто же из его танковой роты выйдет в поле под вражеский огонь. Траншея, конечно, будет защитой, но остальное зависит от слаженности и опыта экипажа, в частности опыта механика-водителя. Наверное, стоит переговорить с Бабенко, чтобы тот помог с решением важного вопроса. Он за эти сутки успел пообщаться со всеми водителями, когда помогал с ремонтом и осмотром машин. Соколов поднялся обратно в лагерь, разыскал своего верного члена экипажа, который, как обычно, уже осматривал танк, не натекла ли за ночь через щели жидкость во внутренности железной махины.
– Семен Михайлович, вы же со всеми уже познакомились, пообщались. Как думаете, кого лучше отправить на спецоперацию у моста? Нужны опытные мехводы, которые смогут маневрировать танком в поле в глубокой траншее с болотистым дном. Пехота поможет, будет подставлять бревна для опоры. Но сами понимаете, что нужна очень тонкая работа. Ювелирная.