Бабенко со всей силы жал на рычаги, выжимая максимальную скорость из тяжелой машины. Он тоже понимал, что на открытой местности вытянувшаяся в черную ленту колонна представляет собой легкую добычу для люфтваффе. Более того, пехота передвигается на немецких мотоциклах и «Ханомаге», так что советский летчик сверху может не рассмотреть звезды на танках и тоже пустить очередь, приняв штрафников за немцев. Их каравану из танков и легких мотоциклов необходимо как можно быстрее добраться до нужного поворота, где от широкой черной проселочной дороги между Речицей и Озерщиной ответвляется узкая просека.
После того как колонна свернула с асфальтового полотна и двинулась по пересеченной местности вдоль истлевших шпал, кто-то из командующих экипажем не сдержался и облегченно выдохнул в эфир:
– Дошли!
В редколесье танки сбавили темп, а при первом дымке над вершинами деревьев Соколов и вовсе приказал:
– Малый ход. Командиры, смотрим в оба, мы уже в черте города. Кругом немцы, город еще оккупирован. Бой не провоцируйте, внимание не привлекайте. Наша задача – добраться до вокзала.
Потом командир вообще приказал сделать остановку. Всю дорогу он крутил план вокзала, нарисованный Корзуном, выстраивая тактику боя. Во время остановки вылез из танка и подошел к машине, в которой ехал Петр Завьялов.
– Давай, Петр Максимович, командуй, пусть по два-три человека забираются на броню каждого танка. На мотоциклах и броневиках слишком шумно, да и на въезде нас может ждать любой неприятный сюрприз. «Семерку» с инженером и Пашутиным проведет мой механик прямо к зданию вокзала. Остальные танки будут прикрывать командирский танк. Пехота въедет на броне, будет осуществлять огневое прикрытие с помощью прицельной стрельбы. И двух человек отправим с Корзуном и Пашутиным. Можешь дать подходящих бойцов?
– С ними пойдет Шайдаров. – Петр Максимович тоже всю дорогу просчитывал варианты боя. – У нас каждый боец на счету, а он за двоих у меня идет.
Хороший парень, надежный, – согласился Соколов. – Пусть он третьим с ними в подвал идет и обороняет от нападений, пока Корзун будет с пультом разбираться.
Они поставили машины и мотоциклы в десяти метрах от дороги и замаскировали ветками, чтобы не обнаружить себя раньше времени. Командир решил, что не стоит проводить предварительную разведку, план расположения зданий у них есть, время поджимает. Да и звук танков будет слышен издалека, поэтому незаметно подкрасться не получится. Расчет именно на скорость и маневренность «тридцатьчетверок». Да и дизельные моторы, в отличие от немецких машин, не загорались от попадания даже одного осколка в моторный отсек. Что так важно сейчас, при бое в условиях города, где в них будут стрелять практически в упор.
Алексей вернулся в машину и вывел ТПУ на командную частоту.
– Взвод, я «семерка»! Слушай приказ! – заговорил Алексей, прижимая пальцами к горлу ларингофоны. – Танки, к бою! На максимальном ходу въезжаем «клином», каждый экипаж занимает выбранную позицию у здания согласно плану. Заряжать фугасными, вести стрельбу на подавление. Огонь по готовности, цели определять самостоятельно. Вперед!
Соколов прижал глаза к раме перископа. Все, теперь только в атаку. Ворваться на территорию, где тянутся железнодорожные пути и перрон, занять место за зданием-прикрытием и устроить стрельбу. Огнем орудия и пулеметов посеять панику среди фашистов, гусеницами сокрушать врага, пока он не опомнился.
Глава 9
Штабширмайстер Грохель пил кофе мелкими глотками, стоя у окна и сокрушаясь, что снабжение армии Гитлера стало совсем никудышным, не кофе, а какой-то жженый песок. Он вспомнил про внезапное исчезновение старика-инженера и нахмурился: «Сейчас допью свой ежедневный кофе перед ужином и пошлю помощника к старику домой. Конечно, может быть, этот трясущийся калека просто заболел. Удивительно, как он вообще не выжил из ума после пыток в гестапо. Нельзя выпускать старого инженера из виду, он слишком много знает. Было бы намного проще, если бы СС его просто расстреляло. Но пришлось оставить старика не только в живых, а еще и привлечь к работе на вокзале. Слишком уж он хороший техник, знает устройство станции до сантиметра, умеет решить любую проблему».
Герр Грохель принялся искать личное дело русского инженера, надо посмотреть его домашний адрес. Как же не вовремя пропал старик, русские буквально дышат вермахту в затылок. Через станцию каждый день гонят эшелоны с боеприпасами и техникой, стягивают силы дальше к западу. Зачем лишний риск? Упрямый старик ведь может убежать в лес к партизанам, русские становятся совсем безумными, когда хотят защитить свою родину. Неужели начальство не понимает, что такими фигурами должны заниматься военные из СС, а не он, руководитель технической службы. У него, герра Грохеля, и так дел невпроворот перед отступлением, еще и командование сообщило о прибытии СС для проведения какой-то особенной отступательной операции. Уже несколько дней на вокзале, в депо, на заводе работает целый батальон саперов. Значит, ему придется покинуть уютный кабинет главного инженера и снова отступать на запад. Все это интенданту не нравилось, претило его педантичному характеру. Войну герр Грохель провел в глубоком тылу, занимаясь всегда техническим обслуживанием железной дороги, ремонтом военной техники. Сам же штабширмайстер втайне гордился тем, что ему ни разу не пришлось стрелять из оружия. До войны, да и во время нее, герр Грохель был истовым католиком, каждый день молившимся перед сном. Поэтому ему не нравилось, что командование собирается перед отступлением уничтожить вокзал и несколько крупных объектов. А еще он не любил военных из СС, которые должны были прибыть сегодня к вечеру. Высокомерные, только и твердящие о своей принадлежности к особенной расе, при этом часто недалекие и абсолютно неопытные в работе, они вызывали у образованного герра Грохеля раздражение. Но показать его открыто техник боялся. Солдаты и офицеры СС отличались особой жестокостью и пользовались доверием самого Гитлера. Именно они проводили карательные операции по уничтожению местного населения, охраняли концентрационные лагеря, проводили показательные расстрелы при наступлении германской армии три года назад.
Ваффен-СС прославились преданностью фюреру, ведь изначально они предназначались для его охраны, и поэтому на пряжках их ремней красовалась цитата из речи Адольфа Гитлера: «Meine Ehre heißt Treue» [2]. Чины войск СС всячески подчеркивали свое отличие от военнослужащих вермахта. Они даже носили орла СС на левом рукаве в отличие от вермахта, где орла носили на правой стороне груди. В эти штурмовые дивизии набирали морально и физически крепких молодых людей, чаще всего выходцев из простых семей, из бедных земель Германии. Для бедного крестьянского парня было за радость получить наградные кресты, а то и офицерское звание за звериную жестокость и отчаянную смелость. Ничего не надо учить, только бросаться выполнять любой приказ командира. Фанатичность СС позволяла отправлять штурмовые дивизии на самые опасные участки фронта, а огромные потери в боях компенсировали бесконечным восхвалением их «подвигов». Особое положение подчеркивало и то, что их лучше, чем служащих вермахта, обеспечивали как формой, так и питанием.
Потомок прусских аристократов герр Грохель считал эсэсовцев грубой деревенщиной, а особенно его шокировало панибратство, принятое между офицерским составом и солдатами. Он считал обращение друг к другу на «ты» и питание из одного котла с необразованной солдатней унижением для офицера. Поэтому прибытие штурмовой бригады «Гросс» он ожидал с опаской и нервозностью. А тут еще и исчезновение русского инженера! Совсем некстати это происшествие в огромном объеме дел главного инженера.
Но на этих печальных размышлениях, как оказалось, его неприятности только начались. Стекла вдруг задрожали от орудийных залпов, отчего штабширмайстер выронил кружку с кофе и заметался у окна, пытаясь понять, откуда раздаются страшные звуки.
В это время танки на всем ходу ворвались на площадку возле вагонного депо, по левому флангу шел танк Соколова, на броне которого замерли Пашутин, Корзун и Шайдаров.
– Внимание всем, я «семерка», – заговорил Алексей, не отрываясь от перископа. – Приказываю начать атаку с марша. Ориентир «ворота депо» по правому флангу. После выстрелов выстраиваемся по выбранным позициям! Усилить огонь танков стрельбой из пулемета.
Ответ он почти не услышал, восемь танков развернулись в атакующую линию и дали залп по открытым воротам. В черном проеме открытых ворот и рядом со зданием депо застыли от неожиданного появления советских танков рядовые в форме ремонтно-технических войск немецкой армии. Экипажи Русанова-младшего и Кравченко, прикрывавшие атаку с флангов, развернулись и разъехались в стороны, так, чтобы огонь перекрывал возможное наступление по бокам. Задняя часть клина – машина Соколова – без остановки проутюжила рельсы, взобралась гусеницами на платформу.
– Короткая, Бабенко, кормой к зданию вокзала! – Алексей остановил танк, чтобы троица из инженера, бывшего участкового и рядового штрафного батальона могла соскочить на землю. – Разворот сто восемьдесят, фугасный снаряд. – Командир крутанул прибор наблюдения, слева уже бежали в их сторону на крики технического персонала автоматчики в немецкой форме и с оружием на боевом взводе. Часовые, что охраняли станцию по периметру, услышали грохот танков и крики людей.
Лязгнул казенник, отделение управления наполнилось сизым дымом, стало трудно дышать. Но Алексей без отрыва смотрел в стекло перископа.
– Логунов, ведите бой, машину сто влево. Не давать пройти немцам к зданию вокзала! – Сам же он переключился на командную частоту, чтобы управлять остальными танками. Остальные «тридцатьчетверки», как они и установили перед тем, как въехать на привокзальную территорию, рассредоточились в разные стороны. Машины старались образовать клин, который перекроет любое наступление немцев на пространство перед вокзалом. Их задача была отбросить все немецкие части, что бросятся на защиту вокзала.