— Ну, раз так считаешь, то пусть будет по твоему. — не стал спорить я. — Это твой, в конце-то концов, подчиненный, ты и решай, где он больше сгоден. А на Запоолье кого думаешь ставить?
На обсуждение кадровых вопросов у нас со Штарпеном ушло еще где-то два часа. Прикидывали и взвешивали все тщательно, дабы не вышло никому никакой обиды, ну и чтобы баланс сил между владетельными от перестановок не нарушался. В чиновниках же не только прямые царские вассалы служат, тут с тактом и пониманием подходить надобно.
Едва мы закончили с этим, несомненно важным занятием, и Главный министр собрался откланяться, как из приемной послышался шум, в котором явно различались некоторые, не совсем подходящие для царских ушей слова и идиоматические выражения. Так, ну и кому мне тут надо выдать перманентный бан?
— Боги, ну что случилось? — вздохнул я, и позвонил в колокольчик. — Неужели опять покушение? Это начинает надоедать.
— Звона стали не слышно. — с сомнением отозвался Штарпен, но при этом плавно перетек из кресла в положение стоя и извлек кинжал.
Кстати, откуда? Ножен у него на поясе я не видел, да и не пропустили бы его с оружием Блистательные.
Так вот и полагайся на охрану.
— Государь. — Люкава проскользнул в кабинет и прикрыл дверь, так что кто там чей дом труба шатал разобрать не удалось.
— Что у вас там за светопреставление творится?
— Дворцовый библиотекарь явился, и потребовал, чтобы его допустили до вас следующим. — ответил мой секретарь. — Остальные посетители решили выразить ему свое неудовольствие. Кстати, с утра его на службе не было.
Вообще-то после Штарпена у меня важных аудиенций не намечалось, просто хотел провести приемный день — иногда, все же, надо, — так что столпившихся на подступах к царскому телу челобитчиков, чисто по людски, вполне можно понять.
— И что же, Бахмет такую спешку как-то мотивирует?
— Да, ваше величество. — ответил Люкава. — Утверждает, что завершил царское поручение и должен немедля предоставить вам результат. У него там в руках сверток какой-то.
Я пару мгновений вспоминал, чего такого особенного мог ответственному за дворцовый книжный фонд напоручать, но наконец до меня дошло.
— А, да, припоминаю. Пусть войдет. — я повернулся к Штарпену. — Не спеши уходить, князь — тебе это может быть любопытно.
Люкава поклонился, и выскользнул в приемную, а пару мгновений спустя в кабинете появился и библиотекарь. Главный министр как раз успел убрать кинжал в рукав своего шервани.
— Славься, повелитель. — поклонился молодой человек, левой рукой прижимая к боку нечто вроде массивной бандероли из оберточной бумаги. — И тебе, князь, здравствовать.
— Ну привет-привет, возмутитель спокойствия. — я кивнул на сверток, а Штарпен буркнул нечто приветственно-нечленораздельное. — Это то, о чем я думаю?
— Да, государь. — Бахмет улыбнулся, положил свою ношу на стол и начал разворачивать упаковку. — Едва лишь прошили переплет двенадцатой книги, как я поспешил к вам.
Ну да, ну да, сакральное число у нас не три или семь, а двенадцать — по числу верховных божеств. То-есть три, конечно, тоже сакральное, но скорее в теолого-метафизическом плане, а в бытовом именно что дюжина.
— Что ж, тогда хвались давай.
Бумага отлетела в сторону, и передо мной оказалась стопка самых настоящих книг, таких, какими я пользовался в прошлой жизни. Нет, обтянутых пергаментом и изукрашенных драгоценными накладками фолиантов у меня в домашней библиотеке не водилось вроде бы, но сам формат вполне узнаваем.
— Записульники? — удивился Главный министр. — А зачем такие большие?
Не такие уж и большие, конечно, размерами где-то посредине между А5 и А4, да и в толщину не впечатляют, но в кармашек уже не положишь.
— Не совсем. — я взял верхний томик и раскрыл его на первом развороте.
Заглавие книги гласило, что я держу в руках «Житие просветленного Прашнартры». Прогиб засчитан, это прям десять из десяти баллов.
Штарпен последовал моему примеру, пролистал несколько страниц и покачал головой.
— Какая, однако, интересная каллиграфия. — одобрительным тоном прокомментировал он увиденное. — Все буквы выписаны раздельно и так четко, что это заслуживает лишь восхищения. Да и художник постарался на славу, хотя мог бы картинки и раскрасить.
Ну вот и первый положительный фидбек на нововведение. И это мы еще в ранней альфе!
— А уж сшить листы так, как это делается в записульнике вовсе прекрасная идея, ведь таким образом книга будет занимать гораздо меньше места, да и листы из тубуса не будут теряться. — продолжил уроженец Когтистых Свиней. — Однако, ваше величество, я все еще не могу взять в толк, что же в этих книгах столь ценного?
— А ты, князь, возьми другую книгу и попробуй найти между двумя хоть одно различие. — посоветовал я.
Главный министр левой рукой раскрыл еще один томик, поднял его, и поместив две книги рядом стал переводить свой взгляд то на одно «Житие», то на другое. Затем нахмурился, положил оба фолианта на стол и начал листать их страницы, сверяя содержимое. Наконец Штарпен оторвался от книг и ошарашенно поглядел сначала на меня, а потом на Бахмета.
— Они… одинаковые. — произнес он в изумлении. — Одинаковые совершенно, до мельчайшей черточки и штриха в иллюстрации, так, словно одна книга является зеркальным отражением другой! Это какое-то колдовство?
— Это наука, князь. — улыбнулся Бахмет, после чего вкратце просветил Главного министра о том, что такое книгопечатание.
— Удивительно. — констатировал Штарпен. — Потрясающе, просто потрясающе.
Ну вот, будем считать что и закрытый бета-тест у нас прошел.
— Так. — князь Когтистых Свиней в задумчивости покрутил кистью правой руки, формулируя, видимо, мысль. — А с указами разными тоже так можно?
— Хочешь издать полный сборник законов Ашшории? — уточнил я.
Офигеть я дятел! Ведь нам еще в школе историк рассказывал, что все эти Цезари, Юстинианы и прочие Бонапарты были, не в последнюю очередь, так успешны и потому еще, что непременно сводили все разрозненные законы к единому знаменателю. Да по Кодексу Наполеона, вроде, до сих пор половина Евросоюза живет! Вот, казалось бы, ну что мне сразу об этом вспомнить? И реализовать.
Нет, апгрейдить всю систему до наших времен, где разные кодексы по различным отраслям я бы не стал, да и не смог, потому что во всех этих юридических штучках разбираюсь как Гурвинек в войне, но применить знакомую идею… Вот какая вера мне в этом мешала?
А Штарпен, гляди-ка, сразу тему просек. Настоящий бюрократ в хорошем смысле этого слова — не мне чета.
— Тоже можно, наверное, государь. — ответил князь. — Но я подумал об ином. Царские указы, да и многие иные документы приходится рассылать во все концы нашего государства, а это мало того, что надо кучу переписчиков за дело сажать, так еще никакой гарантии нет, что выйдет разборчиво да без ошибок. Был, помнится, в царствование вашего брата, да пребудет он с Солнцем, случай: готовились к небольшой пограничной войне с Инитаром, государь Каген повелел собрать в каждой провинции дополнительный налог для этого дела, и тут приходит из Предпоолья караван с деньгами. Стали считать — мало, десятая часть только. Начальника охраны с его витязями, конечно, сразу же на правеж, куда-де, поганец, казенные финансы девал? Тот благим матом орет, что сколько ему вручили, столько он, до последнего бисти и привез, и письмом наместника с отчетом о выполнении дознавателю в морду тычет. А в том отчете, и верно, сумма стоит, какая и доставлена. Отправили людей в Предпоолье, наместник на них смотрит как на больных и царский указ предъявляет — сколько приказано, мол, столько и собрал. И сумма в том указе с им отправленной совпадает опять же. Бросились разбираться — оказалось, что государев секретарь всем наместникам указы правильные разослал, а в одном нолик забыл дописать. Ну, его, разумеется, за это дело на каторгу… А войны так и не случилось тогда. Мне вот и подумалось, что делай указы такой вот механизм, что Бахмет создал, так и от души бы повоевали, и раззява тот при своем месте остался бы.
Ну тоже разумно, в общем-то, с точки зрения делопроизводства и документооборота.
— Что же, завести при канцелярии книгопечатный пресс вполне можно. — кивнул я. — Только обучением персонала и прочими организационными вопросами займешься сам.
Вот так вот. Вроде бы процессы автоматизируются, а штат от этого только растет. Ну все как на Земле!
— Ладно, давайте делить урожай по-честному. Одна книга, ясное дело, изобретателю и первопечатнику. — я отложил том. — Одна тебе князь, в честь, так сказать, твоего вступления в должность. Бахмет, подпиши ее, дабы Главный министр и его наследники всегда могли бы показать гостям книгу из самой первой печатной партии на всем Мангала, и никто в подлинности усомниться не посмел. Одна, значит, мне — царь все же.
Я отодвинул свой экземпляр в сторону, с намерением уже вечером узнать, в честь кого же мне дано священническое имя, а то Лисапет, за все то время, что прожил до моего в его тело заселения, так ни разу интереса и не проявлял.
— Две царевичам и две царевнам. Члены правящей семьи, вроде бы как им по статусу положено. — готов спорить, что Валисса точно не оценит. — Еще одна — Йожадату. И текст высокодуховный, и вовсе не надобно, чтоб он счел, будто им пренебрегают и не начал выяснять, не говорилось ли чего в прошлом такое, что позволит новый способ изготовления книг объявить богопротивным, еретическим и просветлению не способствующим.
— Примас может. — кивнул Штарпен.
— Одну непременно надо в Обитель Святого Солнца отослать, все же именем Прашнартра меня там нарекали. — и брат Шантарамка порадуется, и отец Тхритрава с братом Асмарой тоже, но последние двое больше тем перспективам заработка, которые несет им прогресс в виде печатного станка.
— Это будет справедливо, государь. — согласился со мной Бахмет.
— Еще экземпляр в дворцовую библиотеку, потому как свой личный я никому отдавать не стану, чтоб не зачитали. Итого, у нас остаются два неприкаянных тома.