— Да и потом, государь, Нвард так и остался простым Блистательным, а у меня уже свой корабль под началом, да не абы какой — пентекор! Так что, тут еще очень большой вопрос, кому вы бо́льшую милость оказали.
В глазах Энгеля вновь сверкнули смешливые искорки.
— К тому же «Скарпийская девка»[32] — она хоть и с характером, но к другим женщинам меня точно ревновать не станет.
— Охламон. — вздохнул я. — Ладно, коли тебе деревянная жена милее живой — дело твое.
— Охламон-охламон. — подтвердил Утмир, переставляя фигуру на доске и требовательно добавил, обращаясь к приятелю. — Лоб подставляй.
— Да как так-то?! — воскликнул юноша. — Третий раз кряду!‥
— Это потому, — нравоучительно произнес внук, отвешивая приятелю изрядного фофана, — что у нас в семье все умные.
— Не факт… — вздохнул я. — Братец твой, вон, отличился…
— А что он такого отчебучил, дедушка? — оба парня поглядели на меня изумленными глазами. — Он мне ни о чем таком не писал.
— Писал-писал, да только не все. Вот разбойников он поймал, а знаешь ли где?
— Ну, в горах. — озадаченно ответил мелкий.
— Точно, в горах. — подтвердил я. — На Восточном Пути[33], причем по ту сторону границы. И, мало того, позволил себя обнаружить солдатам царя Хатчина.
— Это вот очень нехорошо. — озабоченно произнес Энгель потирая лоб в том месте, куда только что получил щелбан. — Однако ведь обошлось без крови, государь?
— Обошлось. Инитарцев было изрядно меньше числом. — да и будь даже больше, шибко сомневаюсь что полезли бы в драку — самое большее нервы бы помотали, — поскольку отношения между Ашшорией и ее северо-восточным соседом нынче на диво душевные. — Но все равно, придется как-то их умасливать.
— Подумаешь, ну заблудились немного. Что же Асирка не человек и заплутать не может? — протянул Утмир.
— Да если бы он заблудился один, ему бы слова никто дурного не сказал. Ну максимум, может, зарезали. А так выходит полномасштабное вторжение шехамской дружины на инитарскую территорию.
— Он вообще-то разбойников ловил. — нахмурился внук. — Которые шалили и у соседей тоже.
— Государь! — глаза Энгеля задорно блеснули. — А их еще не повесили?
— Нет. — ответил я. — Асир желает проявить суровость, поэтому для суда просил прислать Фарлака из Больших Бобров.
Сын Морского воеводы поглядел на меня эдак испытующе, но вместе с тем весело, и изогнул бровь, словно вопрошая: «Ну не очевидно ли решение?»
— Хм-м-м… Ты полагаешь?‥ А, впрочем, если подать все должным образом… — или, лучше сказать, в моем неподражаемом стиле. — Да, возможно что так мы замнем этот инцидент ко взаимному удовольствию. А ты, Утмир, говоришь что в семье все умные у нас.
Вернувшись в кабинет я аккуратно разложил на столе пергаментный свиток, обмакнул стило в чернила и, стараясь выводить буквы не слишком коряво, начал писать личное письмо любезному соседу.
Дражайшему брату нашему, царю Хатчину Нарину от царя Лисапета из рода Крылатых Ежей — привет.
С прискорбием сообщаю, что пограничная стража твоя совсем разленилась и вовсе не исполняет твою царственную волю. Мой наследник и твой родич, царевич Асир, Владетельный князь Шехамы, давеча лично вынужден был гонять по горам разбойников, многие неприятности доставивших как ашшорским купцам, так и инитарским негоциантам.
Настигнув и схватив их, он принужден был выйти на Восточный Путь туда, куда вела ближайшая тропа, ибо двигаться обратной дорогой с пленниками было бы чрезмерно рискованно — а ведь поставь твои люди кордоны на горных тропах, негодяи попали бы им в руки.
Как, верно, тебе уже доложили, тропа вывела царевича на территорию твоего царства, за что, верю, ты ему не пеняешь.
Однако же, как эти паскудники безобразничали в обоих наших державах, молю тебя послать в Шехамалал облеченного твоим доверием судию, дабы определили мы меру негодникам совместно и казнили их — половину в Ашшории, а половину в Инитаре, — дабы надолго отвадить от глупых и дурных помыслов всевозможных охотников до чужого добра.
Моля тебя не затягивать с этим, ведь скоро снег ляжет на перевалах, а подвергать риску жизнь или здоровье твоего верного слуги я бы не хотел.
Со своей стороны я направил в Шехаму судью сурового, но законы знающего безупречно, каковой уже помогал мне в деле о ереси, да и во внесудебном следствии себя с лучшей стороны показавшего — Фарлака из Больших бобров.
Осталось только запечатать и вызвать посла. Авось сработает.
Придвинув к себе еще один свиток я начал писать следующую эпистолу.
Мелкий паршивец!
Уши бы тебе открутить надо!
Глава 10
В зале, где обычно собирается совет министров было довольно прохладно — поди протопи такой, — но, в отличие от улицы хотя бы снег не шел. Вот в окна, да, поддувало, но это еще просто у князя Папака до рам в этой части дворца руки дойти не успели, щели в рамах заклеить. Ежиное Гнездо, оно довольно большое, а зима в этом году выдалась снежная и прохладная… по меркам Ашшории. Градусов десять мороза или около того — единственно что, ветрено и воздух влажный.
Снег еще нападал, но это даже и неплохо, поскольку он не только усложнил жизнь горожанам, но и укрыл посевы в полях. Детишки, опять же, радуются, на санях с горок катаются. Да что там только детишки? Энгель с Утмиром тоже с утра умотали, якобы по военно-морским делам, а к заседанию младший царевич вернулся раскрасневшийся и в стоящей колтуном смерзшейся одежде.
Я в детстве тоже так возвращался, только в отличии от внука, не всегда успевал вовремя, хотя у меня-то часы были, а у него — нету.
Невестка при виде своего младшенького на несколько мгновений даже потеряла дар речи, но потом махнула рукой и высказалась в том духе, что ладно уж, пускай порадуется, а то зима в столице, обычно, это все больше слякоть сплошная, а тут, под новый год на улице натуральная сказка. От предложения всем двором тоже позабавиться, правда, отказалась (с сожалением, как мне кажется) и даже потребовала, чтобы Утмира, буде он снова в таком неподобающем для царевича облике явится, в ворота не пускали, а направляли через калитку. Нечего, де, престиж монаршей семьи в глазах подданных ронять.
Пообещал распорядиться на этот счет — куда от нее денешься?
— …таким образом, в основном благодаря неординарным идеям его величества, год удалось закончить без дефицита казны. — Триур Эшпани. — Впрочем, и без каких-то значимых запасов.
Это мы промежуточный баланс подводим. Почему промежуточный? Потому что финансовый год в Ашшории заканчивается с посевом яровых, когда ясно, сколько народу с голодухи перемерло, да скольким надо срочно выделять из государственных закромов семенного зерна, чтобы не померло еще больше.
— Впрочем, — продолжил казначей, — дальнейшие перспективы скорее стоит определить как многообещающие. Трудами князя Софенине изрядно оживилась торговля с северо-западом страны, поскольку купцы теперь могут беспрепятственно проезжать от Аарты до Ооза и Лиделла и далее, в Мышкино княжество, не опасаясь застрять на раскисших трактах и поморозить насмерть тягловый скот.
— А государь задарма награды и не раздает. — Арцуд приосанился и выпятил орден.
Министр капитального строительства калымами и откатами с Триуром делиться отказался напрочь, через что между ними возникло некоторое, назовем это мягко, недопонимание, так что теперь владетель Софены непреминул ткнуть в нос владетелю же Эшпани своими заслугами перед отечеством, ставя его на место.
— О, это вне сомнений. — мягко улыбнулся в ответ казначей. — Я вам больше скажу, любезный князь, ваши труды по устройству мощеных трактов не только оживили торговлю, но и способствовали росту постоялых дворов вдоль трактов — как их размеров, так и числа, — что идет казне государства лишь во благо.
Ну и твоей собственной, а вот Арцуд с этого бисти ломаного не имеет.
— К тому же, благодаря дороге от Софены до Великой Поо возрос поток товаров из вашего княжества и юго-востока Ежиного Удела до Аарты, что, в свою очередь увеличило число прибывающих в столицу кораблей, которые также платят пошлины. — Триур повернулся ко мне и поставил финальную точку в посрамлении соперника. — Государь, не сочтите за непочтительность, но вам стоит рассмотреть вопрос о награждении князя Софенине еще каким-то знаком.
И это я еще себя мастером тролинга считал!
— Символом Софены является четверорукий циклоп-гигант Пашупат. — подал голос Утмир. — Возможно, стоит дополнить его изображение так, чтобы в ладонях он сжимал символы строителя? Например, угольник, циркуль, кирку и отвес? Так память о князе Арцуде увековечится в веках.
Да уж, не герб выйдет, а символ масона-индуиста.
— Такие вопросы с наскока не решаются. — дипломатично ответил я. — Следует все обдумать, взвесить, посоветоваться. А ты покуда продолжай отчет, князь Триур.
— Повинуюсь, повелитель. — казначей поклонился. — Итак, благодаря договору с царем Хатчином о совместной борьбе против разбойников на границе, также выросла торговля с Инитарским царством. Известие о том, что теперь пограничные стражи могут преследовать злодеев на чужой территории на день пути вглубь сильно воодушевило купцов и их, и наших, равно как и сама казнь у Пограничного камня.
Да, именно под столь громким названием вошла в обиход (и, как мне докладывали, хроники) расправа над изловленными Асиром супостатами. Осужденных злодеев вывезли на кордон, после чего заживо освежевали и посадили на кол — половину с нашей стороны, половину с инитарской и силами тамошних же палачей.
Поглазеть на событие прибыло немало народу с обеих сторон, и, чтобы второй раз не ходить, ушлые жители пограничья тут же устроили под это дело ярмарку — в этом году последнюю, а так как кто должен был собирать мыто в таком случае, и в чью казну, было неясно, так и налогом не облагавшуюся. Ну не мешать же народному верноподданническому веселью! Лезть выбивать у торгашей деньги посреди толпы гуляющих и тостующих за оба монарших дома разом, это как-то…