Рыжий побежал друганов своих звать, а Нехромой тем временем, планы начал рассказывать, как значит, город от долгой осады уберечь.
Я его выслушал, одобрил обчее направление мысли, хотя и разругал планы его вдрызг. А все потому, что для планов его нам войску раза в два поболее иметь надо было.
Нехромой начал на меня орать, и чуть в драку не полез. Но тут Грамотей, (недаром кличку такую получил), предложил дела наши, обсудить с наиболее толковыми вояками города. Дескать, одна голова хорошо, а две…..
Ну, две не две, а с десяток голов мы собрали. Тут и Рыжий прибежал, и два десятка пацанов с собой приволок лет от десяти до семнадцати-восемнадцати. Мы ему конечно за такое по шеям надавали. Самых малых прогнали к мамкам, однако тех кто постарше, все же к делу решили приставить.
Но первым делом Рыжего, и еще пару пацанов отправили с поручением к Седому, чтобы ночью с вылазкой не трепыхался. Нехромой им еще попутно сказал чего врать надо, ежели к врагам в лапы попадут. А я поделился кое-какими воспоминаниями, про то, что обычно враг творит, когда города штурмом берет, с намеком на родню их значит.
Ребята побёгли. Ну а мы значит, заседать начали.
Заседали ах до самой ночи. Я даже стерпел, что Солома в моей кухне, при мне кошеварит, и даже не убил его ни разу, и даже словом его ни за что не попрекнул, потому как от совещания отвлекаться не хотел.
Но к ночи мы план все-таки высидели. И признаться, пара моих мыслей по энтой части, были даже очень не лишними.
Ну не скажу, что б на следующий день, а вот через два дня, все у нас как по писанному получилось. Будто вражина тоже наш план знал, и по тому плану действовал.
И первым роль свою отыграл, как это ни странно Грамотей.
А дело так было, – нам надо было врага на приступ выманить, да ни куда-нибудь, а конкретно к Южным воротам.
Долго мы мозговали как сделать это можно было, а потом Грамотей возьми да и ляпни…. «Мол наслушался я, как ты Нехромой ребятам чего врать советуешь, и подумал, а не послать ли кого к врагу, под видом перебежчика, и пусть тот соврет, что в городе у нас разлад и шатание. Что мол лучший отряд бойцов из города уже сбежал, и мол этой ночью, самые богатые купчины в городе застрявшие, через Южные ворота побегут, да не пустые, а с самым скарбом своим богатым. Мол тот бы скарб перехватить…….».
Ну да ясно дело было, что вражина, узнав что у нас ворота открыты будут, постарается не дать нам их закрыть, и ударит как раз в то самое место, куда мы его заманить хотели.
И что самое удивительное, Грамотей сам и вызвался тем перебежчиком быть!
Я возражать начал, – «Что дескать Грамотей, на слово тебе никто не поверит, и на всяк случай коленным железом по телу пройдутся. А ты конечно парень хороший, но сразу видно что не боец, и боли терпеть не сможешь……».
Ну а Грамотей мне в запале сказал, что боль он терпеть может получше многих, и посмотрел на меня так…., выразительно!
Тут я и смекнул, что он же вроде как тоже из магов будет, и что Старик рассказывал, как у них там в Школах, контролировать свои чувства учили….. Вот как раз болью то и учили.
А Корень, – сотник с Западного конца, сказал, что дескать это хорошо что не боец. Потому как бойца точно пытать будут долго и тщательно. А на Грамотея только цыкнут разок, да пару раз по морде зазвездят. Тут мол ему и самое время сломаться и рассказать все, что он тут напридумывал. Все, включая меня, это дело одобрили, поскольку в словах Кореня, много резону было.
Так что вражина пошел на приступ, как раз тогда и туда, где мы его ждали. А ждали мы его у Южный ворот, как раз потому, что лагерь его располагался напротив северных. Потому, чтобы «незаметно», к южным воротам подобраться, вражьему войску большой крюк делать пришлось. Да еще и ночью непроглядной, поскольку мы «побег», на самое утро наметили. Уставшие были, не выспавшиеся, в отличии от нас.
Мы ясно дело за ними еще с вечера в оба глаза глядели, потому и знали, что к Южным воротам их меньше половины пошло. Зато небось самые умелые. А остальные в лагере остались, и начали вид делать, будто к штурму готовятся.
Ну мы до самого раннего утречка выждали, что бы вражина всю ночь нас выжидаючи неспамший был. А как только небо на востоке засветлелось, Южные значит открыли, и вроде как штук сорок телег из них выпустили. Да не простых, а вроде как до верху добром набитых. Ну и ясно дело, при них возницы, охрана, сами хозяева…. Этакого безобразия, войско их не перенесло, и пока большая часть штурмующих в ворота прорывалась, меньшая начала телеги заворачивать……
Ну а в телегах, заместо тюков с добром, наши бойцы с заряженными самострелами сидели, да охрана, возницы, купцы…. В общем, почти три сотни бойцов за спиной штурмующих оказалось. Прибили они по-быстрому своих обидчиков. (С арбалетов, да в упор, ни одна бронь не выдержит). И с тылу по штурмующим вдарили.
А штурмующие, в ворота очень даже легко прорвались. Да недалеко от ворот пробежать успели. Мы там завал из разрушенных домов выстроили. И с того завала в них стрелами, да камнями. А со стены кипятком да смолой. Они назад, а там опять наши…….
А те что в лагере оставались, они перед воротами нашими собрались, да штурм изображать начали. Больше ясно дело орали, да оружием звенели, – ждали сволочи, когда им ворота откроют.
Так что когда мы пару сараев с сеном запалили, и ворота приоткрыли, – они в эти ворота и ломанулись. А там опять баррикада. Да еще и Седой, дым увидимши, своих в атаку на лагерь повел…..
Так что уже к полудню, мы вражье войско побили. Не всех ясное дело. Тыщи полторы по лесам разбежаться успели. Да еще обоз с бабами да детьми, на нашу шею свалился. Но это уже дело десятое было. Самое главное, что мы ихний костяк переломили. А Седой еще и этного Правильного Парня, самолично на меч насадил.
И дворянчиков тех мы побили, когда они сквозь северные ворота прорывались. Оно во-первых, и завал им простору не дал. Конному то ведь простор нужен, а мы, мало того что площадку тесную оставили, так еще и рогаток да бревен всяких понакидали.
А во-вторых, еще я свои кашеварные таланты проявил, – составил смесь из жгучего репья, ведьминых волос и слез дракона. Ежели такой смесью в морду лошади запульнуть, то она такие коленцы начинает откидывать, что не то что бы усидеть на ней, а и рядом с ней находиться невозможно. Ну а когда дворянчик, в доспех закованный, с лошади сверзиться, его не то что вояки, а и воробьи запросто заклевать могут.
Ну а потом как обычно. Сперва чуть из-за добычи не передрались. Энти засранцы хитрожопые, из отряда Седого, решили на все лагерное имущество лапы наложить. Дескать, раз они лагерь захватили, то вроде как энто все их добыча законная. До того дошло, что мы перед ними ворота захлопнули, и сказали, что раз лагерь они захватили, то пусть в нем и живут, а мы дескать, пока в их домах чего интересного пошерстим.
Ну да потом приперлись Городской Голова, Нехромой, и еще целая толпа важного народа, и давай нас мирить, да про добычу договариваться.
А я, пока значит вся эта хрень творилась, подмигнул проверенным людям, да с дворянчиков доспехи поснимал, и коней ихних приныкал, тех ясно дело, что от прыжков по камням нашим, ноги себе не поломали. Опять же, и кошельки у них, отнюдь не пустые были. Мы это все в харчевню к нам оттащили, и по конюшням да подвалам позаныкали, дескать ищите свищите, господа хорошие……..
МОЛЧУН
То что Вождь вернулся, это было хорошо.
Простые солдаты радовались ему, ибо привыкли связывать свои победы с его именем. А командиры, хоть и не подавали виду, но явно были рады переложить ответственность за Армию на чужие плечи. Потому что – другого вождя, среди нас не было, о чем говорил тот факт, что управлял армией Совет, а не один военачальник.
Когда Армия его потеряла, я впервые понял поговорку – «Остаться без головы».
Мы вроде как и оставались Армией, продолжали воевать, и даже побеждали….. Но это все было не то. Это был бег курицы с отсеченной головой, без смысла и цели.
Конечно, смысл и цели у нас были. Но были они у каждого свои. И я с каждым днем, все сильнее начинал чувствовать, что Армия доживает последние дни. Пока цели наших вождей продолжали совпадать, – мы еще держались. Но стоило этому измениться, – и все бы быстро закончилось. Топор бы повел остатки ударного корпуса на запад, «отвоевывать», свои родные земли. Муха увел бы всадников в степи. Еж и Блоха, кажется, собирались осесть на землях Красного Короля, принеся ему клятву верности.
Но стоило появиться Вождю, и все эти мелкие планы были забыты. Вождь принес нам Цель, и уверенность в том что она достижима. Все, и простые солдаты и начальники, и даже Топор, сразу воспрянули духом, ибо верили, что с Вождем мы сможем добиться куда большего, чем поодиночке.
Но Вождь был уже не тот…..
Он изменился, и изменился сильно. Предательство и плен, оставили на нем свой след.
Раньше он зажигал людей огнем праведника, своей верой в Правду того что он делает. И люди шли за ним на смерть с радостью и верой.
Теперь же….., нет, тот праведный огонь и вера, они не угасли. Но в нем появилась странная жесткость и подозрительность. Он теперь не столько вдохновлял, сколько подавлял окружающих своей, ставшей поистине стальной, волей.
Раньше люди с радостью смотрели ему в глаза, искали его взгляда, черпая в нем уверенность и силу. Теперь же, – все мы опускали глаза, когда он смотрел на нас, словно были перед ним в чем-то виноваты и боялись наказания.
Стал ли он хуже или лучше. – Сложно сказать.
Раньше это был мальчишка умеющий убеждать других в своей правоте. В чем-то наивный, но чистый и искренний. С ним было хорошо и радостно общаться. Но каждая его победа, воспринималась как некое чудо. Словно белый и пушистый зайчик, вдруг загрыз волка.
А теперь, перед нами стоял сам волк. Его сила пугала. Но и внушала уверенность в то, что с таким Вождем, уже ничего не страшно.