Сибирячка неопределенно качнула головой. Хотя, сибирячка ли? Кто знает, кто она на самом деле.
— Где я прокололась?
— Зачем тебе знать?
— Для самообразования и развития. Чтобы в дальнейшем не допускать таких промахов.
— Ты уверена, что будет это «дальнейшее»?
— Более чем. Ну так где?
Макаров усмехнулся. Она продолжала ему нравиться. Как человек, как товарищ. Даже если она ему и не товарищ.
— Первый звоночек — когда ты Данишевича искала. Ты сказала, что у тебя с прошлого задания остались корочки журналиста. И ты ими воспользовалась.
— Ну и?
— Оль, ты же следователь СКР. А не оперативный уполномоченный. Не мент под прикрытием. Нам не дают заданий по внедрению. Мы — бумажные крысы. Наше дело обставить все грамотно, чтобы адвокат не развалил все построенное. Выстроить допрос и все четко зафиксировать. Мне вечно по шапке доставалось за то, что я ковбоя из себя строил. Но даже я никогда подложные документы не использовал. Хотя бы потому, что доказательства, полученные таким способом, любой сельский адвокат отобьет.
Ольга обиженно надула губы.
— Но это только звоночек, не более того. Я тогда даже не задумался над этим. Но потом увидел твой ствол, который ты вроде как с собой привезла.
— А что не так со стволом?
— У тебя «ПММ». Макаров модернизированный. В оружейке СКР нет таких пистолетов. У нас либо старые покоцанные «ПМ», либо новенькие «Глоки». «ПММ» для Комитета никогда не закупались, даже для региональных отделов. Так что я понял, что ты притащила с собой «левый» ствол. Согласись, для провинциального следака в московской командировке поступок более чем странный.
— Одинокой девушке в вашем городе без пистолета просто страшно, — проворчала Ольга.
— Во всяком случае, после этого я стал следить за тобой пристально. И вот что я тебе скажу — для следака ты слишком хорошо стреляешь. Там, на стройке, от тебя до киллера было метров пятьдесят. Скорее даже больше. На таком расстоянии из «Макара» люди в спокойном состоянии в тире, в идеальной обстановке, редко попадают в ростовую мишень. Ты всадила ему пулю в руку и в ногу. И не говори, что тебе случайно удалось так красиво попасть. Опять же, для девушки из Сибири, которая почти не знает Москву, ты сегодня очень неплохо колесила по закоулочкам. Не уверен, что я бы так смог.
Ольга засмеялась.
— Да, на мелочах прокололась.
— Ты не могла бы держать руки на виду? — попросил Макаров. — Обними ими спинку сиденья и сцепи в замок. Я тебя боюсь.
— Стоит ли бояться хрупкой женщины? — кокетливо сказала Ольга, но указание выполнила.
— Стоит, Оля, — серьезно ответил Макаров. — Главная твоя ошибка в другом.
— В чем?
— Когда ты убила Данишевича, я оставался прекрасной мишенью. Тебе надо было валить и меня. Но ты дала мне упасть и только тогда начала стрелять. Почему?
Лицо Ольги медленно окаменело. Только что перед Макаровым сидела легкомысленная девушка, которая посмеивалась над своими ошибками. А сейчас в глаза ему смотрел убийца с холодным пристальным взглядом.
— Какой же ты глупый, Виктор Макаров, — сухо сказала Ольга. — Это же элементарно. Потому что мне нужен ты, а не Данишевич. Эскулап свое отработал, он рассказал тебе все, что знал.
— Но он рассказал это мне, а не тебе… Черт! Ты оставила в доме жучка! — догадался Макаров.
— Разумеется, — снисходительно подтвердила Ольга. — Поэтому после твоего ухода дом сгорел дотла. Вместе с жучками, трупами, следами и прочими прелестями.
Она говорила так хладнокровно, что это разозлило Макарова.
— Да кто ты такая, черт бы тебя побрал? Ты как из комикса вылезла. Сверхчеловек, мать твою!
Ольга не отвечала долго, секунд пятнадцать, пристально глядя на Макарова с непроницаемым лицом, а потом сказала:
— Я — Механик.
Не то чтобы это признание шокировало Макарова. Он внутренне был готов услышать что-то подобное. Но все же ему понадобилась минута, чтобы это знание уложилось в его голове, не вызывая отторжения своей нереальностью.
— Ты… Механик? Тот киллер, в лаборатории… Он сказал, что так называли человека, который давал ему задания.
— Не только ему. «КамАЗ» на маршруте сегодня очень удачно притер легковушку. Не находишь?
— А запасной маршрут…
— … я тоже знала, — договорила за него Ольга. — В Комитете много бюрократии. Это облегчает работу.
— Кто ты? — повторил вопрос Макаров. — Зачем я тебе?
— Это очень непростой вопрос. Его стоит обсудить в другом месте и в другой обстановке. Хорошо бы без пистолета у моего лба.
— Мы обсудим его здесь и сейчас, — отрезал Макаров. — И пистолет мне совершенно не мешает.
— Что ты хочешь знать? — устало вздохнула Ольга.
— Все! Для начала — кто ты такая, какое отношение ты имеешь к проекту ЗД и что тебе от меня нужно.
Ольга на некоторое время ушла в себя, собираясь с мыслями. Даже лицо осунулось.
— Ты знаешь про интернат номер сорок семь, — сказала она, глядя куда-то в сторону. — Ты сам там учился.
Ствол в руке Макарова дрогнул.
— Ты тоже?
— Да.
— И… — Макаров непроизвольно сглотнул. — Ты меня знала? Там? Тогда?
Ольга отрицательно покачала головой.
— Я очень плохо помню, что там происходило. И почти не помню людей. Они копались в моих мозгах, они сделали из меня чудовище!
— Чудовище?
— Я обучалась по программе Механик. Профессор любил старые фильмы, а с фантазией у него было плохо.
— Кино про наемного убийцу?
— Да, с Бронсоном. Потом еще пересняли и сделали какую-то дичь.
— Так ты наемный убийца?
— Это слишком простая формулировка. Я — специалист по силовому решению проблем. Я могу пойти на базу ОМОНа и перебить всю дежурную смену карандашом. Я могу украсть то, что спрятано за семью замками. Что-то подслушать. Отравить. Запугать. Вырвать информацию из любого фанатика. Угнать машину. Уйти от погони или, наоборот, догнать кого-нибудь. Найти кого угодно и что угодно.
— Ниндзя.
— Ну, пусть так. А главное, Витя, — Ольга остро посмотрела на Макарова, — они выжгли мне сердце.
Макаров недоуменно поднял бровь.
— Я, Витя, могу убить котенка, сломать руку маленькой девочке, чтобы разговорить ее отца. Могу украсть последние деньги у старика. Я могу сделать все, чтобы достичь цели. Вообще все. Они сломали во мне все барьеры. Они выжгли мне сердце! Я не чувствую ничего. Ничего!
— Но сейчас ты в ярости. Значит, что-то ты чувствуешь?
Ольга замолчала. Она на секунду вышла из себя. Вряд ли это ей понравилось.
— В интернате готовили детей-убийц? — спросил Виктор, чувствуя, как холод растекается в груди.
Ольга помотала головой.
— Нет. Там было много разных программ. Тебе же Данишевич это говорил. Механик — только одна из них. Ты явно по ней не проходил.
— Расскажи мне про интернат.
Ольга горько усмехнулась.
— Я почти ничего не помню. Какие-то смутные обрывки. Они здорово покопались в моей голове. Четкие воспоминания начинаются с того времени, когда мне было уже семнадцать лет.
В противоположном конце аллеи появилась машина, остановилась у обочины. Из нее никто не вышел. Ольга сидела спиной к лобовому стеклу и не видела ее. Виктор чуть напрягся, но ничего не происходило. Возможно, влюбленная парочка нашла тихое место, чтобы нацеловаться всласть.
— И в семнадцать у тебя был выпускной экзамен по убийству людей?
— Очень смешно. Нет, в семнадцать я поступила в аспирантуру наемных убийц. Углубленное изучение предметов и защита кандидатской.
— Ну ладно, ты стала сама по себе живым оружием. Но на тебя работали киллеры серьезного уровня. Этот, на стройке, уверял, что его сам Солоник обучал.
— У людей на проекте очень серьезный ресурс. Я просто им воспользовалась, — усмехнулась Ольга.
Макаров понял, что начинает терять нить, и постарался ее вернуть.
— У тебя какие-то счеты с проектом?
— Они украли мою жизнь. Теперь я заберу их жизни. И верну брата.
— Брата?
— Мой младший брат. Он тоже учился в интернате. Нас разлучили, чтобы держать меня на поводке. В моем случае у них что-то пошло не так. Я была лучшим Механиком. Но они не могли меня приручить. Сделать из меня послушного пса. Поэтому им понадобился для меня строгий ошейник. И они совершили самый глупый поступок в своей жизни. Они решили, что меня можно держать на цепи, если я буду бояться за единственное, что оставалось в моей жизни. За брата.
— Он заложник?
— Он у них. Я сбежала. И теперь я должна найти их и брата. Я должна его освободить.
— А зачем тебе все эти ученые? Если ты оттуда сбежала, то могла бы туда же и прийти.
— Но ты же сам там был, — терпеливо, как недоумку, объяснила Ольга. — Там никого нет. И в тех местах, которые использовал проект, и где я бывала — тоже никого нет.
— Они спрятались? От тебя? — не поверил Макаров.
— Не от меня. Меня они сами хотят найти. Но я могла бы их засветить. А им нельзя светиться. Поэтому они спрятали концы так надежно, что даже мне, Механику, понадобилось почти два года, чтобы по этой длинной цепочке добраться до людей, которые могут вывести на них.
— Но зачем тебе понадобился я?
Ольга посмотрела на Макарова, как на идиота.
— Витя! Ты еще не понял? Ты мне не нужен. Мне нужны они. А ты… Ты — приманка. Козлик, за которым придет тигр.
— Черт, но им-то зачем я?
— Витя, ты «спящий». Ты прошел нужный курс, но тебя зачем-то блокировали. Но они ничего не делают просто так. Видимо, на тебя имеется какой-то план. Какой — я не знаю. Да мне и плевать на самом деле. Когда я найду их, им уже не понадобятся никакие планы.
Макаров чувствовал, что медленно погружается в пучину какого-то кошмара. Внезапно все эти ночные приступы ужаса и три голоса в голове начали приобретать форму не собственного безумия, а чьего-то дьявольского плана. Он еще не был готов принять мысль, что он — марионетка. Что его действия подчинялись чужой идее, были запрограммированы. Но реальность, в которой он до сих пор жил, дала трещину.