– Ожидайте, – буркнул санитар и удалился с тем, чтобы через пару минут вернуться в сопровождении очень красивой женщины средних лет. Всем она была хороша, и только одно ее портило – страх, который, похоже, навсегда отпечатался на ее лице.
– Десять минут у вас есть, – напомнил нам санитар, выходя прочь. – Дверь не закрывать.
– Я вас не знаю, – сообщила женщина, внимательно ощупав беспокойным взглядом наши лица. – Вы кто?
– Капитан Нифонтов, – показал ей удостоверение Николай. – А это Александр Смолин, мой помощник.
– Добрый день, – мягко произнес я, не очень хорошо понимая, как именно надо держаться с людьми, скорбными душой. Просто обычно я имею дело исключительно с теми, кто страдает телесно, а это, согласитесь, совсем другой коленкор.
– Кто вы? – дернулась щека Светланы. – Зачем вы здесь?
– Ваш муж, – не стал ходить вокруг да около Николай, заставив меня поморщиться. Мне кажется, зря он настолько прямолинеен. – Это он стал причиной того, что вы оказались здесь? Верно?
– Нет, – мотнула рыжими кудрями красавица. – И да.
– Это почему? – озадачился я. – Так разве бывает?
– У живых – нет. А у мертвых – еще как!
И она разразилась смехом, да таким жутким, что даже у меня, разного за последние годы повидавшего, мурашки по спине пробежали.
Глава шестая
– Он ко мне пришел! – задыхаясь от хохота, сообщила нам Светлана. – Он – ко мне. Мертвый.
– Бывает, – мягко сообщил ей я. – Они иногда возвращаются. Во снах, например.
– Не иногда, – подалась вперед женщина, резко перестав смеяться. – Это я виновата! Я!
– И что же вы сделали? – уточнил Николай, заставив меня недовольно поморщиться. В таких случаях должен говорить кто-то один, и ему подобные азы должны быть известны. Его этому учили. В конце концов, кто из нас сотрудник внутренних органов?
– Я его предала, – губы Светланы задрожали, она, похоже, решила без особых остановок перейти от веселья к плачу.
– Господи, да в чем? – изумился я. – С его смерти уже добрых полгода прошло. Я понимаю месяца три траур поносить, цветочки на могилку по первости повозить. Но жизнь-то идет дальше. Что же вам, до конца дней верность ушедшему супругу хранить, как духовную, так и физическую? Нет, я читал про такое, даже в театре спектакль на данную тематику видел, но в жизни ни разу не встречал. Так что стоит ли себя винить в некоей мифической неверности? Вы поступили так, как остальные, вот и все.
– Вы не поняли, – из глаз женщины вытекли две крупные слезинки. – Это не я решила, что предала. Это он так сказал. А потом… Потом…
Нифонтов забеспокоился, глядя на Светлану, которая, судя по судорожному дыханию и подергиванию плеч, похоже, собиралась забиться в истерике с минуты на минуту. Я, заметим, его волнение разделял, поскольку прекрасно понимал, что на этом разговор будет закончен. Заберут эту бедолагу, отведут в палату и врубят ей укол. И бог весть, когда мы снова сможем с ней побеседовать.
– Ну-ну-ну, – я положил свою ладонь на ее. – Мало ли кто что скажет? Я вот, например, одной своей подруге пообещал звезду с небес достать. И что вы думаете?
– Что? – заинтересовалась она, всхлипывая.
– Не достал, – немедленно ответил я. – Где я и где звезда? Так что ваш муж, живой ли, мертвый, может нести любую чушь. Особенно если она еще и бездоказательна.
– Он прав, – мотнула головой Светлана. – Я ведь его на самом деле предала. Так и есть!
– Каким образом? – снова влез в разговор Нифонтов, то и дело поглядывавший на приоткрытую дверь.
– Я продала Олегу ту часть бизнеса, что мне в наследство досталась, – широко открыв глаза, объяснила нам женщина. – А это ведь была память о нем. Он всю душу свою в дело вложил, жил им, дышал им. Из-за него и умер. А я дрянь, мерзавка, тварь…
Светлана вцепилась ногтями себе в щеки и, раскачиваясь из стороны в сторону, завыла, словно подстреленная волчица.
– Олег – кто? – резко спросил у нее Нифонтов.
– Они с Толей когда-то вместе дело начинали, – промычала Черемисина сквозь рыдания. – Они деловые партнеры.
Она еще не договорила, а в помещение, где мы расположились, ввалился санитар с невероятно недовольным выражением лица.
– Свидание окончено, – сообщил он нам. – Все понимаю, интересы следствия, но пациентка эмоционально нестабильна.
– Он меня наказал за жадность, – взвизгнула Светлана, когда санитар прикоснулся к ней. – И Олега накажет! Но его – больше.
Что примечательно, слезы снова сменились хохотом. Возникало ощущение, что у этой дамы внутри головы есть какой-то рубильник и некий чертик, поселившийся там, то и дело его переключает.
На самом деле страшное дело. Лучше помереть, чем сюда попасть.
– Почему его больше? – чуть задержал санитара, уводившего женщину, Николай, причем тот немедленно что-то забубнил. – Да не гундось ты, служивый. Это важно.
– Я ему жена, – захлебываясь от веселья, пояснила Светлана. – А он – брат, хоть и не родной, а названый. Для мужчин такое значит куда больше. Ах-х-ха-а-а!
Она зашлась в истерическом смехе и начала колотить кулачком по плечу медбрата.
– В любом случае прокатились не зря, – проводив взглядом больную женщину, сообщил мне Николай. – Так сказать, совместили познавательное с поучительным.
– Жалко эту милашку, – заметил я. – По сути, ее вины в случившемся как таковой нет. Вступил человек в право наследования, после подумал, подумал да и избавился от ненужного актива. Что здесь такого?
– Расскажи про это призраку, – хмыкнул оперативник. – Авось он тебя послушает. Да и потом, не думаю, что она сама вот так подумала, подумала и продала. Скорее всего, компаньон мужа ее уговорил расстаться с долей. Хотел под себя все дело забрать.
– Нормальный бизнес-процесс. Я бы на его месте так же действовал. Да и ты тоже. И не говори, что нет.
– Так-то оно так, – согласился Николай. – И в этой связи мне вот что думается: а не Олег ли приятеля своего каким-то хитрым образом приговорил? Ну, просто все один к одному складывается, согласись?
– Не думаю, – покачал головой я. – При таком раскладе Черемисин компаньона давным-давно навестил бы, причем с летальным исходом для последнего, не стал бы нынешних событий дожидаться. Живые иногда не в состоянии разобраться в том, кто виноват, кто нет, а вот мертвые всегда знают все. Не прикладывал Олег руку к его смерти, рубль за сто даю.
– Зато на бизнес лапу наложил, чем здорово себе усложнил жизнь.
– Или сократил, – предположил я. – Может, супруге покойного Черемисина еще повезло в том, что она лишь до психушки достукалась. Не исключено, что мы вообще опоздали и лежит сейчас Олег где-то в морге, совершенно непригодный для допроса, с биркой на ноге да с перекошенным от ужаса лицом.
– Типун тебе на твой длинный язык, – недовольно скривился оперативник, доставая из кармана смартфон. – И фамилию этого Олега мы у супруги Черемисина не узнали, пробивать придется кто да что.
– Да ладно прибедняться, – попросил я его. – И цену себе набивать тоже. Поверь, я на самом деле ценю твою помощь, так что можешь мне об этом постоянно не напоминать.
– Злой ты стал после поездок по Европе, – попенял мне Нифонтов, выходя из помещения для свиданий с пациентами. – Язвительный. Смотри, с таким подходом к людям ты скоро себе немало проблем наживешь, причем и тут, среди людей, и там, среди своих. Это не Англия, это Россия, у нас душевность и открытость в ходу, а не саркастичность и хитровыдуманность. Але, Жень, привет. Давай пробей мне одного кренделя. Нет, фамилии и отчества у меня нет, только имя.
Следом за этим Николай убрал трубку от уха и подмигнул мне. Оно и понятно, Мезенцева в ней сквернословила так, что было неясно, как аппарат от этой тирады не расплавился.
– Прооралась? – уточнил у нее мой спутник через минуту. – Вот и славно. Теперь давай займемся делом. Сначала выясним личные данные фигуранта, а уже после остальное – адрес офиса, дома, телефон и так далее. И от Смолина тебе огромный привет. Какой именно? Размером со слона. Куда ему идти? Нет, это очень далеко, он мне пока тут нужен. А, и мне идти? Не вопрос, только отыщи мне в базе нужную информацию.
Фамилия у Олега оказалась самая что ни на есть ходовая – Петров. И если бы не деловое партнерство с Черемисиным, закрепленное юридически, что оставило след в разнообразных базах данных, то отыскать его было бы куда сложнее. Нет, все равно он никуда не делся бы, при нынешней цифровизации общества подобное невозможно, но времени на обнаружение ушло бы куда больше. А так через десять минут мы знали о нем все, что нам может понадобиться.
А вот если бы новый безопасник Ряжской свою работу по уму сделал, то и ждать бы не пришлось.
– Ничего так у них компания была, немаленькая, – заметил Николай, копаясь в смартфоне. – Лесом занималась. В первую очередь за границу его гнали, но при этом и сами кое-что производили. Лесопилки, склады, несколько деревообрабатывающих комбинатов по стране, две мебельные фабрики. Короче, крепко на ногах стояли ребята, крепко. Кабы не твои слова, Сашка, то я в своей версии только укрепился бы. За такой куш, как половина подобного налаженного бизнеса, и убить не грех, прости меня, Господи, грешного.
– Да ладно я. А следствие? Наверняка после смерти Черемисина оно проводилось, и его деловой партнер, к гадалке не ходи, основным подозреваемым выступал. Так ведь он на свободе гуляет. Значит, не нашли ничего?
– Вот это точно не показатель, – ухмыльнулся Нифонтов. – Все мы люди, все мы человеки. Ладно, пустое. Давай-ка мы с господином Петровым созвонимся и о встрече договоримся, причем если повезет, то прямо на сегодня. У меня просто потом все забито очень плотно до конца недели. Буду, твоими стараниями, личное со служебным пробовать совместить.
Он начал тыкать пальцем в экран телефона, а я, глядя на него, задумался о другом. Все спутники колдуна-бунтаря ребята с не самым чистым прижизненным прошлым, это был основной критерий. Интересно, что же такое натворил этот самый Черемисин тогда, когда еще ногами грешную Землю топтал? Покуда ничего особенного я не увидел. Жена его если даже не любила, то, по крайней мере, точно не ненавидела, то есть домашним тираном и деспотом он не являлся. Бизнес, хоть и относится к той категории, которую экономически прозрачной не назовешь, все же не криминальный, а вполне себе лег