Причем это сильный враг, что следует отметить особо. Он не стал убивать свою жертву, хотя мог, он предпочел окунуть ее в бесконечный сон. Я про такое читал, некоторые призраки на подобное способны, особенно те, кто живых ненавидит. И Жанну он не тронул, несмотря на что та наверняка слабее его, то есть в стычке почти наверняка потерпела бы поражение. Нет, он дал ей увидеть себя, заранее зная, что девушка все расскажет мне. И скорее всего, сможет его опознать.
Разрозненные факты один за другим находили свои места, я передвигал их с места на место, точно квадратики в старинной забаве пятнашки, которую я в детстве нашел на чердаке нашего дачного дома. Вставали и потихоньку складывались в четкую картину происходящего.
Да, чуть не забыл. Мне же еще надо наведаться в лес около нашей дачи, я тамошнему Хозяину посулил помощь с нейтрализацией душ залетных бандосов. Время пока есть, главное – со всей этой суетой не забыть бы про данное обещание.
Ох как же не вовремя одно на другое наложилось. Невероятно не вовремя.
– У-у-ух! – прорычал я и нажал на кнопку унитаза. – Чертов соленый горох! Эк он меня!
Жанна негромко рассмеялась.
– Я тебе одну фотку покажу, как домой приедем, – пообещал я ей. – Дядьку этого на ней поищешь.
– Если, – отозвалась она. – Если приедем. Как по мне, так тебе отсюда лучше не высовываться пока. Когда я уже собиралась из дома уходить, то слышала, как Ряжский велел своему главному охраннику тебя убить. И обещал ему, что никаких проблем с законом у того не будет. Говорю же: он тебя ненавидит и боится, потому жалеть не станет.
– Здесь сидеть до бесконечности тоже не вариант, – возразил я ей. – Да и Ольге надо бы помочь.
– Зачем? – всплеснула руками девушка. – Она тебе кто? Прилепилась к тебе, как комар, и тянет, тянет кровь. А ты добренький, всегда подхватываешься, как она тебя позовет, бежишь, язык набок свесивши. И сестру вылечишь, и подруге залететь поможешь, и еще невесть чего сделаешь. Лежит она сейчас колода колодой, вот и пусть лежит! Нам меньше хлопот.
– Если Ольга проснется, ее муженек меня пальцем не тронет, – пояснил я. – А так придется жить и гадать, что и с какой стороны мне прилетит.
– Дядька, у которого мы в гостях, круче Ряжских обоих, вместе взятых, – сообщила мне Жанна. – Конечно, и жопу он нам, если что, устроит куда большую, но в плане пользы сейчас лучше держаться рядом с ним. Он на этого Павла только глянет, тот сразу под диван забьется, как насравший в тапочки кот. А если совсем жареным запахнет, то свалим за границу.
Все так, все правильно. Только мне к Ряжской надо наведаться не только за тем, чтобы ее вылечить. Уверен, где-то рядом с ней непременно станет ошиваться тот, кто ее в кому определил. Он знает, что я приду, он меня ждет, наверняка и ловушку какую-то приготовил. Но это ладно, это фигня. Главное, что наши желания полностью совпадают, мне тоже очень хочется с этим товарищем о жизни и судьбе пообщаться. Особенно если это именно тот, о ком я думаю.
Вот только сначала надо выяснить, как Ольгу с той стороны сознания обратно вернуть. В моей книге о том ни слова не сказано. Есть только рассказ о том, что такое возможно, что бесплотная тень при известном желании и умении может отправить живую душу бродить по серым полям Нави. Но зато я знаю, кто меня сможет на этот счет просветить. А может, даже и помочь.
Но это все потом. Сейчас надо решить, что мне Илье свет Николаевичу ответить. Хотя чего юлить? Все я уже для себя решил. Да и к мнению Жанны прислушаться не грех, она чем дальше, тем чаще путные вещи подсказывает. Повзрослела шебутная девица, которую я несколько лет назад отчего-то пожалел, помудрела. Вот как смерть людей меняет!
– Когда я уеду, останешься здесь, – велел я ей. – Наверняка он с кем-то да обсудит нашу беседу, глядишь, чего интересное сболтнет.
– Ясненько, – Жанна изобразила нечто вроде стойки «смирно». – Будет сделано. Ты бы шел отсюда уже. Не дразни гусей.
– Уф-ф-ф, – громко произнес я, открывая дверь туалета и на ходу демонстративно застегивая ремень. – Думал, весь выйду.
– Это те детали, которые мне знать ни к чему, – равнодушно ответил мне охранник. – Следуйте за мной.
Илья Николаевич за то время, что я провел в уборной, допил свой пахучий отвар и сейчас, нацепив на нос очки, что-то читал на экране планшета.
– Потряхивает рынок, – сообщил он мне, когда я снова уселся за стол. – Как и всегда в конце весны. Так что, Саша, мы договоримся?
– Вопрос только в том, чего именно вы от меня ожидаете, – уклончиво ответил я. – Конкретики хотелось бы.
– Что ожидаю? – хозяин дома положил планшет на стол. – Сестрица покойной Олечки Ряжской, по идее, пару дней как должна была из палаты переселиться в морг, я навел справки, это абсолютно точно так. Вместо этого ее возят на улицу гулять, и она даже стала употреблять твердую пищу. Если вы для меня сделаете то же самое, что для нее, то, скорее всего, я снова бегать начну. Ну, или как минимум вернусь к тому образу жизни, который вел пару-тройку лет назад, с определенными ограничениями для здоровья, но все же пригодному для более-менее нормального функционирования. Не буду прикован к кровати и аппаратам. Тяжело, знаете ли, управлять делом удаленно, теперь я это точно знаю. Не углядишь за всем. Предоставьте мне подобный результат хотя бы лет на десять – и нашу сделку можно будет считать совершившейся.
– С этим все ясно. Но хотелось бы понять, каков мой интерес в упомянутой сделке?
– Для начала безопасность в сложившейся ситуации, что уже само по себе немало, – загнул один палец Илья Николаевич. – Повторюсь, пока за вашей спиной стою я, вам не стоит никого и ничего бояться. Ни Ряжского, ни представителей власти.
– Да, собственно, мне не сильно и страшно, – отпив чаю, сообщил ему я. – Давайте так, властей я точно не боюсь, поскольку закон не нарушаю. Да-да, я знаю про закон и дышло, но, повторюсь, вот ни разу не страшно. Просто поверьте, что это так. Что до Ряжского… Так это в Москве он может быть опасен, здесь у него есть рычаги воздействия. Но где-нибудь на Средней Волге или в Пермском крае на его влияние и капитал все чихать хотели. А уж за Уральским Хребтом он вообще никто и звать его никак. Там другая жизнь, другие правила. Ну а я парень не балованный, мне без устриц и утреннего рафа на миндальном молоке прожить несложно. Я и так их не употребляю. Потому, если понадобится, я Москву, к примеру, на Канск в качестве места проживания сменю как нечего делать. Может, оно и к лучшему, чем дальше от столиц, тем экология лучше, а люди честнее во всех своих проявлениях. Ну а без куска хлеба я не останусь, работа для меня всегда найдется. Страшно тому должно быть, у кого профессия бестолковая, тем, кто воздух из воздуха делает.
– А соглашусь, – эдак залихватски произнес Илья Николаевич. – Тогда что же вам надо, дорогой целитель? Просто назовите цену – и вы ее получите.
По сути, это момент истины. Если я называю цену, сделка, считай, завершена. Впрочем, не мытьем, так катаньем этот старый хрыч меня все равно к ней приведет, это ясно. Ему терять нечего, а мне еще одна война сейчас не нужна, и так проблем выше крыше. Опять же, как ресурсный источник он куда выгоднее той же Ряжской. Единственное, надо четкие границы очертить. Досюда – ручаюсь за результат. Дальше – не факт. С Пухеей-то еще договариваться надо.
Правда, у меня есть свободный кусочек мандрагыра, тот, что я от Дарьи Семеновны получил в качестве гонорара. Ну, вылечить он товарища не вылечит, больно корень юн, но боли временно купирует и общее состояние тонизирует. С Бэллой я его использовать не мог, а вот тут самое то.
– Не стесняйтесь, Саша, – подбодрил меня хозяин дома, расценив мое молчание по-своему. – Если гонорар окажется слишком велик, я об этом вам скажу.
– Гонорар? – глянул на него я. – С гонораром все просто. Вы дадите мне слово, что выполните семь моих желаний. Не больше, не меньше. Разумеется, я не стану у вас требовать чего-то невозможного вроде полета на Марс или устройства дворцового переворота где-нибудь в Лесото с последующим объявлением меня тамошним королем. Нет, это будут вполне выполнимые вещи. Не стану скрывать, речь идет о каких-то серьезных услугах. Повторюсь, серьезных. Просто если мы договоримся, по мелочам вроде накладных расходов вас время от времени дергать стану непременно, уж не обессудьте, но в общий счет они не пойдут. Я не знаю, что мне может понадобиться в процессе лечения. Есть некоторые ингредиенты, которые в нашей стране достать трудно или очень затратно, а то и вовсе незаконно. Опять же, мне может понадобиться кое-какая информация о тех или иных людях, тут тоже без ваших ресурсов не обойтись.
– Насчет Лесото вы зря, – усмехнулся Илья Николаевич. – В принципе здесь как раз нет ничего невозможного. Монархия – самая неустойчивая форма государственного правления, для ее свержения нужны лишь средства и толковые люди. Ну и какое-то время. Но это все частности. Саша, у меня вот какой вопрос. Вы в самом деле поверите мне на слово? Вот так просто?
– Ну да. – Я взял из вазочки печеньку и хрупнул ей. – Мне договоры и контракты ни к чему, просто ударим по рукам, как между людьми издавна водится, вот и все. А после я выполню свою часть договора, вы – свою. Если же у меня ничего не получится, а вероятность подобного, разумеется, есть, то вы мне ничего не будете должны, каждый останется при своем интересе.
– В наше время в подобное почти не верится.
– И зря. Так удобнее. – Я стряхнул с майки крошки. – Да и потом, какой смысл нам друг другу врать? Мы оба работаем на результат. Ваше выздоровление решит мои вновь возникшие проблемы и потенциально снимет часть тех, что появятся в будущем. И у вас есть прямой резон меня не обманывать. Просто потому что если вы так поступите, то очень быстро лишитесь всего, что приобрели моими трудами.
– То есть болезнь снова вернется? – уточнил Илья Николаевич.
– Ну да, – кивнул я. – Причем в удвоенном, если не утроенном виде, что с учетом вашего нынешнего состояния, по сути, смертный приговор. Саша, не дергайтесь вы. Это не угрозы, не страшилки, я просто говорю так, как оно есть на самом деле, вот и все. Вернее, как будет. И еще, коли я вдруг попаду под машину или утону в ванной, причем сделано это будет именно вашими стараниями и трудами ваших людей, то и в этом случае для вас все кончится плохо, имейте в виду. И даже хуже. Разумеется, вы можете счесть мои слова блефом, но, поверьте, я не вру. Мне оно ни к чему.