– Представь себе – нет. Я тоже сначала подумал о привязке непосредственно к строительству, а потом подумал и понял, что все не так. Похоже, этот кадр на себе любимом капитально зациклен. Вот гляди: этот парень народ мутил, мол, позор Смелкову, на кол его, собаку, посадить. Представитель нового застройщика, который вниз головой с верхотуры без парашюта полетел, отвечал за связи с общественностью, статьи писал на тему, как раньше все со стройкой было плохо и как теперь станет хорошо. Ну а с третьим вообще все ясно. Вот смотри, чего он делает. И сразу скажу: это не тонкий стеб типа «вы мух не ловите». Нет у меня желания тебя и отдел в некомпетентности обвинять. Временные разрывы между убийствами немаленькие, и выглядят они как реальные несчастные случаи. Ну а чтобы понять их логику, надо быть полностью в теме. Я сам не сразу ее уловил.
– А сколько еще таких шкатулок с секретом мимо нас проходит? – невесело осведомился у меня Нифонтов. – Не сосчитаешь.
– Так штат увеличьте, – посоветовал я. – И то, на такой здоровенный город полдюжины человек, смотрящих за порядком. Это даже не смешно!
– Есть вещи, которые ни я, ни Пал Палыч, ни даже Ровнин изменить не можем. Так оно ведется с давних времен, так оно будет после нас. И все, за этими словами глухая стена, в которую хоть лбом бейся, все без толку. Наверное, потому иногда некоторые наши не выдерживают и сбегают из отдела. Не от работы, а от осознания того, что это дорога, ведущая в никуда.
– Да? – изумился я. – У вас случаются и такие?
– Редко, но да. Я лично знаю только одного, – неохотно произнес Николай. – Недавно познакомился. Он в самом начале века из отдела лыжи смазал, когда Ровнин только-только начальником стал. Этот хрен, я так понял, тоже на данную должность метил, а когда утвердили Георгиевича, то усталость наложилась на обиду, и он свалил в закат подальше от наших заморочек. Слабоват духом оказался и не сильно тверд в убеждениях.
– Ну, хоть что-то у вас есть такое, как и у всех, – заметил я. – А то уж мне казаться начало, что вы совсем не от мира сего.
– По-хорошему, он должен был довольно быстро загнуться, – продолжил Нифонтов. – Так наше дело карает отступников, это тоже старая добрая традиция. Но этот тип выкрутился. Он каким-то образом смог помочь Алконосту, уж не знаю, как ему подобное удалось. Тот в благодарность дважды взмахнул над ним своими крыльями, кои, как известно, имеют невероятную живительную силу и убирают с человека любые проклятия. Так что получил этот черт второй шанс.
– Даже не слышал о такой птице, – признался я. – Вернее, имя-то слышал, но не знал, что она существует, да еще такое может сотворить.
Любые проклятия. Как интересно. Нет, сколь же многообразен этот мир, и на любую напасть, было бы желание, в нем можно отыскать противоядие.
– Три вещие птицы никуда не делись. Они как в давние времена на наших землях жили, так и живут, что умели, то и умеют. Однократный взмах крыльев Сирина открывает дорогу для горя-злосчастия, двукратный, напротив, приносит удачу в делах. Алконост… Ну, ты в курсе, что будет. А вот махни он крылами своими один раз, одолели бы этого двурушника болячки. Ну а Гамаюн отвечает за дела семейные. Может сделать так, что вся родня друг друга изведет, или, напротив, обеспечить мир и лад в доме на веки вечные, причем сразу нескольким поколениям.
– Вот же, – проникся я. – Сколько всего рядом интересного, а я ведать не ведаю.
– Рядом, да не совсем, – покачал пальцем Николай. – Фиг ты кого-то из этой троицы найдешь, они людей не любят и к себе не подпускают без особого случая. В шаге от них пройдешь и сам того не заметишь. Из наших только тетя Паша как-то раз столкнулась с Сирином, да и то еще в середине того века. А больше из действующих сотрудников никто их в глаза не видел. Ну, кроме Баженова.
– Это ренегат который?
– Он. Кстати, очень верное слово. Ренегат и есть. Он, как оказалось, за сильно большие деньги к одному очень неприятному персонажу недавно на службу поступил и с недавних пор обеспечивает его интересы тут, в Москве. Шлюндт, змей старый, сам сюда сунуться боится, вот и нашел себе представителя, а тот первым делом с нами попытался договориться как с основными гонителями его патрона. Мол, мы же хоть и бывшие, но коллеги, неужели не найдем общий язык, мой наниматель ни в чем не виновен, это все наговоры и так далее.
– А он точно при делах?
– Уж поверь. Ровнин сначала хотел разыграть сценку «ладно уж, договоримся», вдруг эта старая сволочь клюнет и правда в страну вернется, но потом от этой идеи отказался. Если, говорит, мы Карла его же методами поймаем, то это не красиво получится, а мерзко, мы ничем не лучше его, выходит, станем. Мол, есть такие негодяи, с которыми принцип «бей зло его же средствами» не работает. Потому отправился Баженов ко всем хренам, а старая крыса Шлюндт где-то в Европе шхерится. Там полно укромных уголков.
– Что да, то да, – подтвердил я. – Встречаются даже такие, которые ни в одном путеводителе не описаны. Но вернемся к нашему вопросу. Где «спасибо» за сданного тебе призрака?
– Спасибо, конечно, но есть пара неясных моментов. Первый: как он такую дырку в куртке тебе организовал? Как-то не очень это у меня с призраком монтируется. Второе: стройка, думаю, немаленькая. Ты знаешь, где его схрон? И вообще хотелось бы побольше деталей и фактов.
Я охотно изложил ему все то, что сам знал, завершив рассказ теплыми дружескими словами:
– Так что давай, Николай, очищай город от недобросовестных застройщиков, пусть даже и призрачных! Я лично в тебя верю!
– Скажи, а если бы того небольшого инцидента, с которого наша встреча началась, не было, ты бы мне такую же свинью подложил? Или все-таки подсластил бы информацию как-то, обошелся без этого своего «пойди туда, не знаю куда».
– Неужели ты думаешь, что я способен на подобную мелкую месть? – почти натурально обиделся я.
– Ты? Да как не фиг делать, – хмыкнул Нифонтов. – Ладно, убедил. Я вел себя не лучшим образом и признаю это.
– Всего-то? – прищурил я правый глаз. – Мне кажется, подобное поведение называется по-другому. Например, к нему подходит слово «свинство». Или…
– Спрашивай, – сказал Николай, потирая руки и облизываясь. Просто официант как раз принес ему керамическую глубокую плошку с ранее заказанным оджахури, источавшим пряный аромат, способный пробудить аппетит даже у наевшегося донельзя человека.
– Чего?
– Тебе виднее, чего именно. Ты же весь этот цирк учудил не просто так, а по поводу? Только давай так: есть секреты и есть секреты. Если желаешь узнать что-то про нашу внутреннюю кухню или какие-то тайны, связанные с чьим-то прошлым, – сразу нет. Лучше обижайся дальше.
– Был такой волкодлак, которого звали Вернигор, – я решил последовать совету Николая и перешел к основной цели устроенного мной перформанса. – Фигура это была титаническая, не слышать ты про него не мог. Что ты мне про него можешь рассказать такого, чего я сам не знаю?
– Можно подумать, я у тебя в голове покопался и в курсе, что ты знаешь, что нет, – прожевав густо перченное мясо, фыркнул оперативник. – Хотя у меня и информации-то всего ничего. Мы не ты, нас покойники не интересуют. Нам живых вот с горочкой хватает. Да не зыркай ты так! Ну, жил такой Вернигор, волкодлак, предводитель стаи. Характер у него, по рассказам, был дрянь, стаю свою он в черном теле держал, обид никому не спускал, в драку лез по малейшему поводу, причем не только в юные бездумные годы, но и потом, когда постарел и вроде бы должен был поумнеть. Несмотря на это, все в волкодлачьем сообществе Вернигора здорово уважали и к мнению его прислушивались. Сам знаешь, у этой публики не всегда можно найти логику в поступках, звериное иногда берет верх. Вернигор, как видно, имел тот самый «запах вожака», который столь важен для оборотней. В поле зрения отдела попадал не раз, но долгое время умудрялся как-то балансировать на грани. Но в один недобрый для себя день он эту грань пересек, и наша тетя Паша вскоре перерезала ему глотку. Все, конец истории.
– Лаконично, – почесал затылок я.
– Что знал – рассказал, – отозвался оперативник. – Повторюсь, мне мертвые герои вчерашних дней не сильно интересны сами по себе. А если понадобится про них что-то узнать, на то есть архив.
– А не сказано ли в том архиве что-то о тайнике, который Вернигор незадолго до смерти оборудовал? – напрямую спросил у него я. – Ходят, знаешь ли, слухи о таковом, вот интересно – брехня или нет?
– Я тоже что-то такое слышал, – кивнул Николай. – Правда, о содержимом разное рассказывают. Кто про мешок с алмазами говорит, кто о мандрагыре весом в пять кило, кто про некую книгу, из которой можно узнать самый главный волкодлачий секрет. Все эти версии стоят одна другой, и верить в них, как мне кажется, смысла нет никакого. Не вызывает сомнения только один факт – он есть.
– И что, ни ты, ни кто-то другой из твоих коллег ни разу не попробовал до него добраться? – недоверчиво протянул я.
– Нет, – на этот раз в голосе Николая не присутствовало ни нотки юмора или иронии. – Это не наш тайник. Отдел не имеет к нему никакого отношения, значит, и дела нам до него никакого нет. По крайней мере, до той поры, пока он или его содержимое не начнут представлять опасность для людей. Тогда, если будет надо, мы вмешаемся. Но не раньше. А в целом вот что я скажу тебе, Саша: не стоит играть с огнем. Подобные тайники или, к примеру, старые клады всегда являются источником повышенной опасности.
– В результате ты мне сказал чуть больше, чем ничего, – вздохнул я. – Ладно, такой результат тоже результат.
– Какой же ты нудный, – поморщился Нифонтов, последним кусочком пури собирая соус со дна миски, за время нашей беседы он крайне сноровисто ее, оказывается, опустошил. – Ладно, расскажу я тебе одну историю, может, она тебе чем-то и поможет. Пару лет назад, как раз в то лето, когда ты из Москвы свалил, довелось мне, Палычу и Женьке одного паренька вытаскивать из когтистых лап волкодлаков, те его чуть ли не прямо с улицы сцапали и к себе в лес утащили. Так вот, провернули это остатки стаи Вернигора, у них теперь его сын заправляет, Дормидонт. Выглядит он внушительно, но характером послабее папы уродился, мы в результате тогда и его под себя прогнули, и паренька из беды выручили. В последний момент спасли, те его уже собирались на ремни распускать. Ну, или как минимум попугать так, что мало бы не показалось. Хотя их понять можно, перед тем этот красавец умудрился