Федоров согласно кивнул.
«Темнит шеф. Хочет чужими руками какой-то свой жар загрести. Либо сковырнуть кого с заоблачных высот, либо к солнышку вознести. Где теплее. И больше желтизны. Ну да ладно, это дело его компетенции. И его риска. Здесь я ему не помощник. Мне бы свои проблемы разгрести».
— Разрешите идти?
— Валяй.
Высокое начальство разложило на столе документы. Как карточный пасьянс. И стало их перекладывать с места на место. И стало думать. О том, что можно полезного извлечь из сложившейся ситуации. Для своей страны, для своего ведомства и лично для себя. Сегодня, завтра, послезавтра.
Выходило — немало. Особенно послепослезавтра. Если правильно распорядиться полученной информацией. Если очень правильно распорядиться…
Как минимум — умыть конкурентов, раздув их ошибку до размеров служебного несоответствия. И рвануть на себя предназначенный им кусок бюджетного пирога. И выйти в любимчики. Которым доверяют и которых прикармливают гораздо сытнее, чем проштрафившихся пасынков. Очень неплохой минимум.
Но стоит ли ограничиваться минимумом, имея на руках такой расклад? Что, если поставить вопрос шире? Если, к примеру, доказать, что все это не просто служебное разгильдяйство, а междоусобная война в том уважаемом ведомстве, деятельность которого должна быть направлена исключительно на защиту интересов государства? Война, в которой объявились первые и наверняка не последние жертвы. Война на самом высоком уровне
Что, если повернуть вопрос так?
То может зашататься их куратор там, у подножия трона. Да и не он один. А и еще три-четыре близких ему человечка. При условии, что эту доказательную информашку подкинуть другим двум-трем очень заинтересованным в ней и облеченным властью лицам. Которые очень недолюбливают первых. Только никак не могут за них зацепиться. И какие тогда пойдут круги? Какая на игровом поле сложится комбинация? Ну-ка посмотрим.
Здесь те, здесь эти. Плюс третья сила, которая встревать не будет. Плюс нейтральный буфер, которому и те, и эти, и все прочие до лампочки. Плюс колеблющиеся. Которые будут колебаться в нужную сторону. Потому что против фактов не попрешь. А между всеми этими первыми, вторыми и десятыми, как кость между оголодавшими волками, тот самый фактик. Который можно повернуть в любую сторону…
И если они, допустим, так?
Тогда мы, то есть те, первые, так.
А если они эдак?
Тогда мы снова так…
И что им остается делать? А ничего не останется. Кроме как сдавать позиции. Интересная комбинация получается. Крупная комбинация. На самом высоком уровне.
Только надо все очень хорошо продумать. Очень хорошо продумать…
А генерал — генерал пусть копает. Пока он идет в нужном русле, он неопасен. Хотя и не так прост, как хочет казаться. Хотя наверняка имеет какой-то свой интерес.
Глава 33
На пульте замигала тревожная лампочка. Где-то сработал один из полусотни разбросанных на дальних подступах к лагерю сигнальных датчиков
Дежурный включил компьютер. На экране монитора высветилась карта окрестностей. С лагерем в центре. И с кружками, отмечающими места наиболее удобных подходов — звериные тропы, русла рек и ручьев, поляны. Каждый такой кружок можно было увеличить отдельно, вызвав на экране мелкомасштабный план данного конкретного участка местности. С местоположением электронных сторожей.
Зуммерила река. Дежурный увеличил на экране требуемый квадрат. Семь датчиков. Три вдоль русла реки. Четыре в удалении от берега. Сработал нижний по течению датчик. Тот, что был в четырех километрах от лагеря. Кто-то или что-то двигалось вверх по реке. Но не утки, и не олень, и даже не стадо оленей. Датчик был акустический, срабатывающий на звук моторов. Олени не имеют моторов. Олени плавают так. Дежурный вызвал начальство.
— Что случилось? — автоматически, на манер кителя застегивая воротник телогрейки, спросил командир.
— Сработка датчика. Неизвестный объект в четырех километрах от лагеря, — кивнул на монитор дежурный.
— Классифицировал?
— Пока нет.
Загорелся второй, вверх по течению, датчик.
— Вторая сработка.
— Вижу! Значит, не стоит. И не переправляется через реку. Значит, идет вверх по течению.
Запищал сигнал телефонного вызова. Радиостанциями дальней связи в лагере не пользовались. Чтобы не быть запеленгованными. Телефон, он, может быть, и архаичней, но с точки зрения безопасности надежней. Его, не подключившись к проводу, не прослушаешь. А тот провод поди найди!
Дежурный поднял трубку.
— Десятый.
— На реке катер! — доложили с дальнего поста наблюдения.
Командир взял отводную трубку.
— Какой катер? Конкретно.
— Лошадей на сто. На подводных крыльях. Бортовой номер 217 ТГ.
— На палубе кто-нибудь есть?
— Нет, пусто. Только рулевой.
— Другие плавсредства?
— Больше ничего.
— Сколько там может разместиться людей? Если на глазок.
— Не более десятка.
— Ладно, понял. Держи меня в курсе. Отбой. Запроси «Север».
Дежурный набрал код.
— «Север»! Десятый вызывает «Север».
— «Север» слушает.
— Что у вас?
— Все спокойно.
— Река?
— Чистая на всем протяжении.
— Усильте наблюдение.
— А что такое?
— На траверсе лагеря катер.
— Какой катер?
— Скоро узнаем. Все. Отбой. Что будем делать?
— Объявляй тревогу.
Дежурный включил сигнал общей тревоги. А потом внутреннюю трансляцию.
— Всем внимание! На южных подходах к лагерю неизвестный объект. Катер. Принадлежность неизвестна. Экипаж — до отделения. Наличие оружия не установлено. Всем приготовиться Тревожной группе занять исходные согласно боевому расписанию…
Тревожной группы как таковой не существовало. Тревожной группой была сменившаяся и отдыхающая после караулов и работ внутри лагеря очередная рабочая смена. При хронической нехватке людей было бы верхом глупости освобождать от текущих работ бойцов, которые только бы и делали, что дремали, трепались и стучали в домино в ожидании возможного нападения, которое здесь, в таежной глухомани, было возможно раз в сто лет.
Те, кто сейчас спал в дежурной землянке, работали во вторую смену. То есть предыдущие двенадцать часов. Весь вечер и всю ночь. Потом, сменившись, час занимались личными делами и три — боевой подготовкой. И лишь после этого упали головами на свернутые бушлаты, заменяющие подушки. И мгновенно уснули.
Бойцы спали очень крепко. Но, услышав сигнал тревоги, проснулись. В процессе прыжка с застеленных хвоей и теплоизолирующими ковриками нар. Это был боевой рефлекс — вначале скатиться с коек, потом открывать глаза. Так их учили на случай минометных, артиллерийских и пулеметных обстрелов. Когда нужно как можно быстрей оказаться на земле, чтобы иметь возможность, распластавшись на животе и перебирая руками и ногами, как ящерица, заползти, забиться в какую-нибудь нору или углубление в грунте. И тем спастись.
Но на этот раз обстрела не было. Был только прерывистый зуммер сигнала тревоги.
— Группа, в ружье!
Подхватить особым образом разложенную, чтобы легко можно было в нее занырнуть, одежду. Вначале штаны. Потом китель. Высокие десантные ботинки. Боевой, с многочисленными карманами жилет. Камуфляжную маску с прорезями для глаз. Поверх всего маскировочную накидку.
Через минуту и десять секунд бойцы были одеты, обуты и застегнуты на все пуговицы.
— Разобрать оружие!
Оружейка была рядом, в двух шагах. В выкопанной в стене нише, закрытой неотличимой от окружающих стен дверью. Потому и называлась эта землянка «тревожной», что все было под боком — и оружие, и место для отдыха, и бойцы. Чтобы три минуты на сборы.
Время пошло!
Подцепили, распахнули дверь оружейки. Разобрали автоматы. Защелкнули в них обоймы. Рассовали в подсумки запасные обоймы и гранаты.
Пулеметный расчет вытащил, проверил ручной пулемет.
Оружие получено.
— Занять боевые позиции!
Веером разбежались по окрестностям. Каждый в свое, заранее облюбованное, вычищенное и выглаженное животом и грудью убежище. Замаскированное так, что рядом пройдешь — не заметишь.
— Первый на месте!
— Второй на месте!
— Третий на месте!..
Завершили выдвижение, охватив лагерь полукольцом стрелковых ячеек, перекрыв секторами обстрела свою и на две трети соседние позиции. Так что, если один погибнет, другие смогут взять под контроль его участок. Пулемет в центр, ближе к тропе, на наиболее уязвимый участок.
— Десятый!
— Десятый слушает.
— У нас все в порядке. Мы на исходных.
— Что у них? — спросил командир.
— На исходных.
— Добро! Скажи им, пусть ждут команды. Без команды никаких шевелений. А если что… если что, пусть действуют по обстановке.
— Так точно!
— Катер приваливает к левому берегу, — доложили с южного НП.
К их берегу. Значит, не мимо шли. Значит, знали, куда шли.
— «Север»! Что у вас?
— Все чисто!
И сигнализация по всему периметру молчит. На захват не похоже. Иначе бы обязательно в клещи взяли. Обязательно пару групп с северных азимутов заслали. Уж больно соблазнительно. Чтобы и в хвост и в гриву…
— Катер на берегу. Бросает сходни!
— Да вижу я. Сам вижу. И даже без бинокля. Рулевой столкнул с борта две с набитыми поперек перекладинами доски. Упер в берег. Подвигал, находя более устойчивое положение. Что-то крикнул в каюту.
Из каюты показалась голова. И плечи. Бог мой! Откуда такие бугаи?! В нем же не меньше полутора центнеров!
Сходни прогнулись и заскрипели.
— Всем внимание! Объект в расположении. Тревожной группе режим молчания. Замереть и не шевелиться! Чтоб как мертвые. НП усилить наблюдение. Смотреть в оба, — скомандовал по общей связи дежурный.
— Скажи им, чтобы не все в норы забились. Пустой лагерь подозрителен. Мы же не партизаны, а геологи или кто там еще. Скажи, пусть часть личного состава ведет нормальную жизнь. Занимается хозделами. Рубит дрова. Ест. Пьет. Чистит зубы. Чтобы все как у нормальных людей. И пусть ходят расстегнутыми. Как гражданские раздолбаи. Ясно?