Подполковник поморщился.
— Мы все равно не пройдем. Я не могу тебя вывести просто так. Без всякой на то причины.
— А мы не просто так. Мы на медицинские процедуры. Вы ведь, кажется, хотели проверить мое здоровье? То есть посадишь меня в машину и выпустишь где-нибудь в укромном переулке…
— На «процедуры» тебя повезут другие люди. Не я.
Дело осложнилось. План, который предполагал осуществить Зубанов, не проходил.
— Ты не уйдешь отсюда. Я здесь не один. И я здесь не главный, — сказал майор.
— Значит, машины не будет?
— Не будет.
— Ну, тогда мы вызовем свою. Майор только усмехнулся.
— Чужих сюда не запустят.
— Этих запустят.
Зубанов взял трубку телефона и набрал номер.
— «Скорая»? Скорее, пожалуйста. Сердечный приступ. Мы делаем искусственное дыхание. Да. Как можно скорее! Адрес?
Зубанов отвел трубку от уха.
— Если ты мне поможешь, я гарантирую тебе алиби. Если нет, нашу общую смерть. Адрес?
— Каким образом?
— Самым простым! Адрес?!
— Северный проезд, двадцать один. Второй подъезд.
— Северный проезд, двадцать один. Второй подъезд. Только большая просьба, проходите, пожалуйста, сами. Вас некому встречать. Мы все возле больного. Крыльцо и сразу направо. Комната…
— Семнадцатая.
— Семнадцатая. Ждем. Кто говорил? Подполковник Симонов. Да, да, подполковник! Все, через десять минут они будут здесь. Надеюсь, ваши орлы не догадаются расстреливать бригаду «Скорой помощи» в полном составе?
— Каким образом буду реабилитирован я?
— Побегом из машины «Скорой помощи». Это будет только халатность. Объяснимая вполне понятным беспокойством за жизнь порученного тебе и доведенного тобой до инфаркта подследственного. Максимум — затормозят очередное звание. Ну что, играешь? Или будем прорываться с боем и многочисленными с их и нашей стороны жертвами?
«Скорая помощь» прибыла через семь минут. Реанимационные автомобили в отличие от обыкновенных прибывают быстро.
— Куда? — преградила им путь охрана.
— Пропустите! — крикнул из приоткрытой двери липовый следователь. — Больной здесь. Охрана замешкалась. И отступила на шаг. В комнате 17, на полу, лежал в расстегнутой до пупа рубахе Зубанов. Изо рта у него текла слюна. Рука была неестественно завернута за спину. В руке был направленный на майора взведенный пистолет.
— Скорее носилки! — приказал майор.
— Что с ним? — поинтересовалась выдвинувшаяся из-за белых халатов охрана.
— Не знаю. Схватился за сердце и упал. Похоже, я пережал Если с ним что-нибудь случится!..
В кабинет внесли носилки. Врач склонился над больным.
— Грузите! — распорядился майор.
— Нам надо осмотреть больного…
— Осмотрите в машине! Грузите! Врачи спорить не стали. Тем более с человеком в милицейской форме.
— Ладно. Грузите.
Больного взяли за плечи и ноги и положили на носилки. Майор строго держался с левой стороны. Чтобы не выйти из сектора обстрела. Потому что был предупрежден, а, главное, был уверен, что в случае нарушения правил игры получит пулю. Но если даже не получит, то ответит за передачу табельного оружия в руки подследственного.
— Понесли!
Носилки приподняли и вынесли в коридор.
Врач на ходу попытался вытащить наверх правую руку находящегося без сознания больного, но не смог. Она была крепко прижата к носилкам его телом.
Носилки заправили в машину и захлопнули дверцу.
— Вы куда? — спросил врач забирающегося в «рафик» майора.
— Я с ним! — и, обернувшись к охране, добавил: — Доложите начальству!
Врач безнадежно махнул рукой. Тут спорь, не спорь. Форма — это диагноз. Такой же серьезный, как инфаркт.
Машина завернула в переулок.
— Подвиньтесь! — недовольно сказала сестра, отодвигая плечом майора. — Нам надо наконец осмотреть больного.
Но больного осматривать не пришлось. Больной неожиданно приподнялся и, схватив за волосы майора, притиснул к его шее гвоздь.
— Ехать и не останавливаться! И никому не разговаривать! — приказал он. — Или этот труп будет на вашей совести.
Испуганная сестра ошалело смотрела на ожившего больного и на ползущую по шее майора струйку крови.
— Спокойно, — сказал врач. — Не делайте глупостей. Мы выполним все ваши просьбы.
— Теперь направо. Налево. Прямо… Ехали минут пять. Туда, куда указывал взбесившийся больной.
— Остановитесь возле той арки! — приказал Зубанов. — Ближе. Еще ближе.
«Рафик» замер. Все сидевшие внутри его настороженно молчали.
— Выдерните шнуры из рации и дайте мне. Да не так — с корнем дери. Теперь откройте задние двери. И отойдите в глубь машины.
Зубанов развернул майора к себе спиной и стал пятиться к выходу.
— Всем смотреть вперед!
Медики отвернулись.
Зубанов отпустил волосы майора, вытащил и быстро сунул ему в карман пистолет. И вогнал гвоздь в шею. Майор вскрикнул и схватился за горло. Сквозь пальцы у него потекла кровь.
Беглец выскочил из машины и шагнул в переулок. Не побежал — бег привлекает внимание. Именно шагнул.
Ничего, авось не помрет майор. В «Скорой помощи» не помрет. Не должен. Зато теперь от него не придется ждать каких-нибудь, навроде выстрелов в спину, каверз. И у медиков будет занятие по профилю. И алиби выйдет, как обещалось, гарантированное. Скрепленное кровью…
Ничего. Лучше так, чем куча трупов с обеих сторон! Лучше так…
Поворот. Еще поворот. Проходной двор. Сквозной подъезд. Другая улица…
Выскочил полковник. Из самых лап выскочил!
Кажется, все учли ребята — и пьянку, и драку, и милицейский протокол. Одного не учли — ржавого гвоздя, торчащего в стене в туалете…
Глава 38
— Как это могло случиться?!
— Мы до конца еще не разобрались…
— Я не спрашиваю, разобрались вы или нет. Я спрашиваю, как это могло случиться?
— Вначале все развивалось согласно разработанному нами и утвержденному вами плану. Мы подвели к объекту подсадку — двух наших офицеров. Они вступили в контакт. Развили контакт…
— Перестаньте жевать сопли. Говорите нормальным человеческим языком. Встретили полковника, познакомились, купили водку, пошли пить ее в ближайший сквер. Так?
— Так.
— Ну вот так и говорите. Водку жрали, а не вступали в контакт. Оставьте вы этот ваш казенный тон.
— Они пили водку в сквере, который располагается на пересечении улиц…
— Не надо мне географии. Давайте мне факты.
— Пили водку, когда, согласно сценарию, в сквер вошел милицейский наряд.
— Наш наряд?
— Нет. Вернее, частично наш. Рядовой состав был реальный, из 67-го отделения милиции. А старшина наш.
— Почему старшина наш, а рядовые настоящие?
— Чтобы можно было открыть реальное уголовное дело.
— На каком основании были привлечены рядовые милиционеры?
— Совместное патрулирование.
— Ясно. Продолжайте.
— Наряд прошел мимо объекта и подсадки. Подсадка привлекла к себе внимание вызывающим поведением. Ну там высказывания, замечания…
— Дальше!
— Дальше подсадка вступила с патрулем в пререкания, развила конфликт и в момент задержания оказала физическое сопротивление, нейтрализовав рядовой состав.
— Объект что-нибудь заподозрил?
— Мне кажется, нет. По крайней мере по его реакции это заметно не было. Он пытался сгладить ситуацию.
— Насколько серьезные повреждения получили милиционеры?
— Как планировалось. Легкой и средней тяжести. У одного — гематомы. У другого рассечена губа, сломана челюсть, выбиты передние зубы. Частично утрачена работоспособность. Раны освидетельствованы и задокументированы в районном травмпункте. Подсадка ушла по основному пути отхода. На соседней улице их подобрала наша машина. «Старшина» прикрывал и страховал отход. В общем, нападавшие скрылись в неизвестном направлении. Объект был доставлен в помещение 106-го отделения милиции.
— Почему вы сказали «в помещение», а не в «отделение»?
— Дело в том, что оно частично закрыто…
— Как так частично?
— Оно закрыто на ремонт в связи с аварийным состоянием помещений. Работает только следственный отдел и некоторые административные службы.
— Почему объект не поместили в нормально функционирующее отделение милиции?
— Мы подумали, что, исходя из соображений секретности, лучше сузить круг людей…
— Дальше!
— Сразу по прибытии был проведен первичный медицинский осмотр и взяты анализы крови.
— Что показали анализы?
— Медики сказали, что без дополнительных обследований они точного заключения дать не могут.
— Но примерно-то, примерно они сказать могут?
— Установлено наличие алкоголя в крови…
— Ясно, не кефира. Если он с вашими агентами трескал водку. Чтобы это понять, не надо было дырявить ему вены. Меня интересует не его вчерашнее состояние, а его общее состояние. Больной он или хитрый симулянт.
— Врач говорит, что печень увеличена, но для постановки более точного диагноза необходимы более серьезные обследования…
— Заладил тоже! Лови его теперь для более серьезных обследований… Ладно, продолжайте.
— После проведения первичных медицинских обследований объект был помещен в камеру-одиночку. В качестве надзирателей поставлены наши люди.
— Камера стационарная?
— Нет, переделанная из временно пустующего служебного помещения. Но соответствующая всем требованиям…
— Объект понял, что это не КПЗ?
— Едва ли. Он ничего не успел рассмотреть. Кроме того, мы обеспечили соответствующие маскировочные мероприятия. Нет, он ничего не заподозрил. По крайней мере вначале. Следственные действия в отношении подозреваемого должен был вести подполковник Симонов…
— Что значит должен? Он что, отказался?
— Простите, вел подполковник Симонов. Но во время первых допросов подозреваемый отказался давать показания. После чего к нему были применены меры мягкого воздействия…
— Жрать не давали и в сортир не водили?
— Так точно. Подозреваемый был временно лишен пищи и возможности отправлять естественные потребности.