Две жившие в лесу ведьмы были так стары, что сами не помнили, сколько им лет. А вот третья ведьма только-только появилась на свет, как раз в тот день, когда начинается эта история. Новорождённая ведьма была единственным ребёнком Мани, которая, в свою очередь, сама была единственной дочерью ужасной и грозной Нестис – королевы, правившей Мёртвым лесом. Хотя Мёртвым лесом в разное время правило много королев, Нестис всех их превосходила своей злобой и могуществом.
Но свою единственную дочь королева мёртвых очень любила и готовила её к тому, чтобы однажды уступить ей свой трон. Это была традиция, которую не продолжит Мани, когда со временем станет королевой мёртвых. Нестис предвидела появление великой и могущественной ведьмы, наделённой силой крови ведьм, которые были до неё. Нестис знала, что её дочь Мани приведёт эту ведьму в мир и будет относиться к ней как к королеве, которой она со временем станет. Ещё важнее то, что Мани будет относиться к ней как к матери будущей самой великой, самой могущественной ведьмы, которую когда-либо видел свет. И когда её дочь родила эту новую и могущественную маленькую ведьмочку, которая была, естественно, даром богов, Нестис всё же осталась недовольна. Ей хотелось большего.
Тройню ей хотелось, вот что.
– Всем известно, что благословение богов – это три дочери-близнеца, Мани, – сказала Нестис, сидя на троне в своей спальне. Трон у неё был огромный, величественный, вырезанный из камня в виде огромного крылатого змея. Нестис казалась постоянно находящейся в тени этого дракона – его крылья служили ей подлокотниками, его голова нависала у неё за плечами и, казалось, нашёптывала королеве советы. Единственным предметом мебели в громадной спальне была каменная кровать, также украшенная резными фигурами драконов.
– Я знаю, мама. Боги не сочли нужным послать мне тройню. Но моя дочь – это великий дар. Ты сама так говорила. Она самая могущественная ведьма, которую когда-либо видел этот мир. Так не лучше ли нам удовлетвориться этим и отпраздновать её рождение?
Мани стояла перед матерью, дрожа от холода в продуваемой сквозняками комнате. Стояла, промёрзшая до костей от пропитанных ледяной сыростью стен спальни, запуганная украшавшими её драконами и, конечно же, обеспокоенная дальнейшей судьбой своей новорождённой дочери.
– Вот почему я опасаюсь, что ты недостойна занять моё место, славная моя бессердечная крошка. Воображения у тебя не хватает, фантазии. А без этого тебе никогда не стать великой, – ухмыльнулась Нестис, глядя на дочь.
– Мама, ну почему я никогда не могу тебе угодить? Я родила на свет самую могущественную в нашем роду ведьму, а ты всё недовольна. – Глаза Мани были выпучены, волосы свалялись и прилипли ко лбу.
– Да, недовольна, – сказала Нестис, поднимаясь на ноги. – Я хочу сразу трёх могущественных ведьм. Мы разделим твою дочь. Завтра же.
– Разделим? Как это понять – «разделим»? – побледнела Мани.
– Вот именно так и понять. Буквально. Я сделаю из одной внучки три. – Нестис подошла к своему письменному столу и взяла с него листок пергамента.
– Но это бред какой-то. И потом, даже если тебе удастся разделить девочку, разве не станет при этом каждая её часть слабее, чем целое? Менее могущественной?
– Нет, если в их жилах будет течь моя кровь, слабее они не станут. Они станут тремя самыми могущественными ведьмами, каких когда-либо видел этот мир. – Нестис поспешно нацарапала на пергаменте несколько слов и позвонила в маленький колокольчик, висевший у неё над каминной полкой.
– Но она и так уже самая могущественная на свете ведьма! Прошу тебя, мама, не делай этого! – Мысль о том, что её дочь разделят, приводила Мани в ужас. Возможно, дело было в самом слове «разделить». Оно казалось Мани очень опасным, грубым, жестоким.
«Нет, я не допущу, не позволю», – думала она, лихорадочно подыскивая аргументы, чтобы умолять свою мать не делать этого, но в это время в комнату уже вошёл один из скелетов, которые заменяли Нестис слуг.
– Вот, возьми это и немедленно приведи его ко мне, – сказала ему Нестис, а затем, отпустив скелет, вновь переключила внимание на свою дочь. Мани очень хотелось узнать, что означали сказанные слуге слова матери, но она боялась спросить её об этом. – Их правление станет легендарным, разве ты сама этого не понимаешь? Они не будут нуждаться в преемницах. Мы можем придать им свой облик, научить их нашим традициям и нашей магии, а когда нам с тобой придёт время раствориться в туманах Вечности, мы будем знать, что наша земля после нас останется под крепкой защитой. В них будет жить наша магия, ничего не оставляя на волю случая.
– Мама, я умоляю тебя. Не делай этого с моей дочерью!
– Верь мне, моя дорогая. Твоей малютке ничто не угрожает, я обещаю. Никакого вреда ей не будет. И подумай, насколько счастливее станешь ты сама, когда у тебя будет сразу три дочери, которых можно любить и баловать. Подумай, какое почётное место займём после этого мы с тобой среди богов и наших предков. Как только сёстры появятся на свет, нигде в мире не останется ничего, не подвластного нам.
– Мама! Ты хочешь сказать, что желаешь расширить наше царство за границы Мёртвого леса? Но его границы не покидала ещё ни одна ведьма, а живые за это отдают нам своих мертвецов. И так было заведено с самого начала времён, – прошептала Мани, потрясённая тем, что задумала её мать.
– Не надо учить меня нашей истории, дочка! Этот вопрос я уже обсуждала с нашими предками и получила от них разрешение перейти через границу, если нам удастся создать тройню.
– Но это же безумие, мама! Это идёт вразрез со всей нашей историей, со всем, чему нас учили. Я не верю, что предки могли согласиться на это.
– Ты что, смеешь не верить мне? – Ещё никогда Мани не видела свою мать такой разгневанной. До этого она никогда не боялась её, но сейчас, впервые в жизни, Мани вдруг захотелось съёжиться от страха. Впрочем, очень быстро Нестис успокоилась, и выражение её лица вновь стало прежним. – Это моя ошибка. Я позволила тебе считать, что ты имеешь право на собственное мнение. А ещё я слишком многим делилась с тобой, дочь моя, слишком многое позволяла, но тебе не следует забывать о том, что королева здесь – я, и моё слово здесь закон. Посмей ещё раз перечить мне, и ты очень пожалеешь об этом. Лучше не гневи меня.
– Но мама, неужели я не имею права голоса, когда речь идёт о судьбе моей собственной дочери?
– Нет, моя дорогая, не имеешь. А теперь иди к своей дочери. Любуйся на свою красавицу, а к утру, я надеюсь, у тебя будет уже три таких сокровища. Потому что твоя дочь из одной станет тремя, и так будет, хочешь ты того или нет. А теперь уходи, пока я действительно на тебя не рассердилась.
Мани покинула материнскую спальню и поднялась наверх, в детскую, с глазами, полными слёз, и переполненным ужасом сердцем. Её дочь мирно спала в кроватке, вырезанной из камня в виде птичьего гнезда и спрятанной среди ветвей установленного посреди комнаты каменного дерева. Запелёнатая в одеяльце малышка выглядела такой милой, такой трогательной. Над её кроваткой склонились серые каменные вороны, с любовью смотрели на девочку со своей высоты. В дальнем правом углу комнаты находился алтарь, увешанный маленькими портретами королев, правивших когда-то Мёртвым лесом, а теперь ушедших в туманы Вечности. Их предки.
Нестис была единственной, кто имел право разговаривать с предками, но Мани сейчас была в панике. Ей необходимо было знать, правда ли то, что сказала ей мать. Предчувствие подсказывало Мани, что не всю она правду сказала, не всю. И тот же внутренний голос предупреждал о том, что разделение её дочери станет гибельным для самой Мани. Она открыла установленный на алтаре деревянный ящик и дрожащими руками зажгла внутри его чёрную свечу.
– Уважаемые предки, простите меня, пожалуйста, за то, что тревожу вас в туманах Вечности, но меня беспокоят ваши планы по поводу моей дочери.
В ответ из глубины ящика прозвучал потусторонний, но успокаивающий, вселяющий уверенность женский голос:
– Мы очень рады рождению твоей дочери, Мани.
Хотя Мани не знала, чего ей ожидать дальше, тихий добрый голос этой лишённой лица предшественницы снял её напряжение.
– Но тебе всё ещё слишком рано беспокоиться насчёт наших планов на твою дочь, – продолжил тот же голос из ящика. – Пока власть находится в руках твоей матери, наши намерения и мечты совпадают с её желаниями»
– Так, значит, вы не давали ей разрешения разделить мою дочь натрое?
– Ей не требуется нашего разрешения, чтобы усилить свой род, Мани. Ты сама это знаешь.
– Но ей потребуется ваше разрешение, если она захочет расширить наше царство за границы Мёртвого леса.
– За границы Мёртвого леса? Ещё ни одна ведьма, начиная с самой первой, не пыталась править за его границами. Что за безумие? Ты точно уверена, что она это задумала?
– Она только что сама сказала мне об этом. Не хочу предавать её, но я очень обеспокоена.
– Ты уже предала её, обратившись к нам. Действуй по плану своей матери. Мы обещаем, что не позволим ей зайти слишком далеко. А теперь иди, полюбуйся на свою крошку. Ты хорошо потрудилась, Мани. Ты преподнесла великий дар нашему роду, и мы не позволим твоей матери разрушить всё, что мы создавали здесь на протяжении многих веков.
– Будьте благословенны, – сказала Мани. Она задула свечу и закрыла крышку ящика. Дымок от затушенной чёрной свечи вился колечками, танцевал в воздухе, и Мани какое-то время стояла неподвижно, прежде чем её внимание привлекла мелькнувшая за окном детской тень.
Это был Якоб. Её возлюбленный.
При виде его сердце Мани бешено забилось. Зачем он здесь? Что он тут делает?
– Он здесь потому, что это я позвала его. – Мани резко обернулась и увидела в открытом дверном проёме Нестис.
– Мама!
Нестис стояла, пристально осматривая комнату и мысленно обшаривая голову Мани в поисках ответа на вопросы, которые у неё имелись. Ощущение при этом у Мани было такое, будто в её мозгу ворочаются ледяные костяные пальцы. Копаются, выискивают все её тайны.