Здесь были девушки с красноватой кожей, как у американских индейцев, и луноликие красавицы, словно сошедшие с картин Юго-Восточной Азии. В каждой была своя неповторимая прелесть и красота. Честно говоря, я даже растерялась: сколько их тут? Неужто жеребца Асафа хватает на всех? Да нет, быть того не может.
На нас обращали внимание, однако не до такой степени, чтобы резко бросить собственные дела. Но стоило мне только ступить шаг, как почти все повернулись к нам. Десятки глаз: серые, карие, черные, синие, голубые, словно лед, зеленые, фиалковые… Все смотрели, будто выжидая.
— О, наконец-то нас, несчастных и недостойных, великая змеедева решила почтить своим присутствием, — раздался низкий женский голос. Такой называют меццо-сопрано, если не ошибаюсь.
Я подняла взгляд. О как, знакомые все лица! Та самая красавица, которую я видела в лодке на пути в гарем. Кажется, она и впрямь тут всем заправляет. Вон даже восседает, как королева на золотом троне. Чем-то похожа на индийскую актрису Айшварию Рай, только более знойная.
Зеленые глаза смотрели с недобрым прищуром. Кажется, мне хотели припомнить все мои грехи, только пока еще не знали, сколько их.
— Видимо, девы-змеи прибывают из столь варварских краев, что не знают, как себя вести в цивилизованном обществе, — произнесла Кшария и медленно поднялась.
Винно-красные шелка идеально облегали ее фигуру, подчеркивая именно то, что надо, и в то же время ловко скрывали недостатки, если таковые имелись.
«Хорошо выглядит девка, ничего не скажешь», — отметила я про себя.
Однако даже не шелохнулась. Если Кшария намерена играть королеву драмы, то стоит посмотреть представление подольше, где я такое еще увижу-то? Лелаб и Нтомби стояли рядом. И обе фаворитку властелина Шарияра явно не жаловали. Так что даже если завяжется драка (господи, что я говорю?), то я буду не одна.
— А может, ты и немая? — поинтересовалась Кшария с ядовитой озабоченностью. — Или росла в подземелье среди змеев Ашша-дер-Шарсы? Так они, кроме шипения, ничего и произнести не могут. Слышали, что было, когда наш господин Асаф дозволил явиться этой замарашке в его покои?
Многие девушки с интересом глянули на Кшарию, но некоторые смотрели на меня. При этом были как сочувствие и затаенная печаль, так и откровенная неприязнь к разглагольствующей фаворитке.
— …рухнула без чувств, ослепленная красотой правителя.
Все замерли. Надо было что-то сказать. Притом умное и едкое, в лучших традициях бабских разборок Однако я была в сомнениях — играть немую комфортнее, не смогут обвинить в том, чего не говорила.
Лелаб незаметно для остальных ткнула меня в бок М-да. Все хотят драки. Хотя бы словесной. А оно мне надо?
Кшария ухмыльнулась с видом победительницы. Кажется, уже уверена в своей победе. Что ж, это мы еще посмотрим.
Я невозмутимо уселась на ближайший пуф. По залу прошел шепоток. Кто одобрительно хмыкал, кто косился на недовольную Кшарию. Так же невозмутимо я протянула руку и взяла с подноса, окруженного девицами в сапфирово-синих одеяниях, сочное зеленое яблоко. Демонстративно хрустнула. Хоть есть и не особо хотелось, но яблоко ведь и не еда — не так ли?
Перешептывания стали громче. Лелаб чуть приподняла бровь, Нтомби стояла неподвижно. Я не торопилась и продолжала жевать. Уж если взял паузу, как говорилось в одном замечательном произведении, то держи. Говорить с напыщенной курицей Кшарией решительно не о чем. Еще будь я отчаянно влюблена в Асафа, возможно, стоило бы что-то предпринять, но сейчас — нет.
Фаворитка, кажется, растерялась. Видимо, ожидала, что я устрою скандал. Не-а, извиняйте, барышня, но лень. А лень у многих, как известно, — спонсор мудрости.
Кшария, прошипев какое-то ругательство, бодрым шагом направилась прямо ко мне. Девицы в синем шустро отодвинулись. Зеленые глаза смотрели нехорошо, с откровенной насмешкой и презрительным прищуром.
Я достаточно громко грызанула яблоко и посмотрела на Кшарию.
— Ну? Драться будем? — уточнила скучающим тоном.
Вопрос оказался очень кстати, потому что неуловимо гибким кошачьим движением Кшария кинулась ко мне. В смуглых пальцах блеснуло что-то золотое и тонкое.
«Как спицы для волос», — мимолетом мелькнула мысль.
Я кинулась ей наперерез, рука от локтя до запястья запульсировала. Нас обоих окутала ослепительная вспышка. Послышались крики. Женщины повскакивали на ноги. Я перехватила запястья Кшарии.
Она вскрикнула, словно от боли, и тут же поморщилась. Золотые спицы выпали на устланный коврами пол.
«Все верно, доченька, — прошипел где-то прямо в голове голос Чиу, — умница. Папочка тобой гордится».
«Папочка еще тот козел безрогий», — подумала я, сильнее сжимая запястья красотки и любуясь, как кривится ее лицо. А все правильно…
— Сквернословить на незнакомых людей — плохо, — тихо сказала я и резко отшвырнула Кшарию от себя.
Несколько рук успели поймать ее за алое платье и не дали упасть на роскошную задницу. А жаль, было бы красиво. Демонстративно обтрусив ладони, я внимательно посмотрела на замерших от изумления женщин. Да уж, все-таки их многовато. Мужики, они слишком много о себе думают, если считают, что способны держать этот гадюшник в узде.
— Ну, красавицы, у кого есть еще желание показать свои острый ум и язык в отношении простой девочки из племени змееловов? — невинно спросила я.
Лелаб звучно хмыкнула. Потом подняла руки и звонко захлопала. Кшария бросила в нее полный ненависти взгляд. Да такой, что можно было бы рухнуть замертво, обладай он физической силой.
— Принято, — произнесла Лелаб. — Давно пора было.
— Что-о-о? — взвилась Кшария, вырываясь из рук подруг.
Но та только хмыкнула.
— Успокойся, скиндийская принцесса, — невозмутимо сказала Лелаб. — Пророчество сбудется. Попытка убить наложницу в гареме, да еще и на глазах у всех… Знаешь, чем это светит?
Я навострила уши. Пророчество? Это что еще за бонус? Почему мне ничего не сказали? Метнула взгляд на Нтомби, но по лицу той поняла, что негритянка не в курсе.
Хм, ладно, придется тогда струсить с Лелаб побольше информации. Однако Кшария так обворожительно побледнела, по цвету сравнявшись с фарфором на подносах, что нельзя было не поинтересоваться:
— А что… светит?
Лелаб, продолжая жечь взглядом мигом съежившуюся фаворитку Асафа, сказала:
— О, сущий пустяк — пятьдесят плетей во внутреннем дворе дворца.
Хм, за попытку убить? Хотя кто его знает, какие тут плети и как лупят. Может, так, что потом и ползать не сможешь. Интересно, а что дают за убийство?
— Ты сдашь меня из-за этой? — Кшария гордо распрямила плечи и презрительно махнула рукой в мою сторону.
Лелаб щелкнула пальцами, в них вновь появилась длинная золотистая палочка. Сандаловый дым обвил ее руку облачком. В серых глазах дочери аншуррского мага не было ничего хорошего. Кшария сделала шаг назад. Впрочем, чего разглагольствовать, мне самой хотелось залезть куда-нибудь под коврик. Все же Лелаб — тетка серьезная. И в очередной раз хочется задать вопрос: что она тут забыла?
Нтомби тем временем стала за мной. Однако в то же время так, чтобы перехватить, если кому-то вздумается повторить «подвиг» Кшарии.
— Легко, — сказала Лелаб, и в зале повисла тишина.
Обе занимали значимый вес и положение в гаремном обществе, поэтому никто не осмеливался перечить.
Я видела, как кулаки Кшарии сжались. Но напасть на Лелаб она не решалась. Та только довольно улыбнулась. Затянулась, выпустила сандаловый дымок. Ах, какая улыбка. Можно отравиться, но при этом умереть счастливым.
— Впрочем, — невинно произнесла она. — Если ты сделаешь то, что я попрошу, то так и быть, закрою глаза на это маленькое… недоразумение.
Кшария вся напряглась. Кажется, она ожидала любой гадости. Я, кстати, тоже.
— И что ты хочешь? — спросила она, в зеленых глазах застыло подозрение.
Лелаб посмотрела на меня. На секунду показалось, что даже подмигнула.
— Ты научишь нашу змеедевочку танцевать баха-сур.
— Я-а-а?! — возмущенно вспыхнула Кшария. — Никогда!
Лелаб цокнула языком и невинно напомнила:
— Пятьдесят ударов, моя скиндийская красавица. Прямо во внутреннем дворе. Пятьдесят ударов, нанесенных полуобнаженным чернокожим рабом бакумба. Этого ли ты хочешь? Ну что ж…
Глава 13УРОКИ ТАНЦЕВ С КОБРОЙ
Кшария согласилась. На меня не смотрела, на Лелаб — тоже. Появилось странное ощущение, что она признала свое поражение. А может, просто не была дурой. Уродовать собственную шкурку ради того, чтобы сделать гадость новоприбывшей девчонке, особенно после того, как попытка убийства вышла очень неудачной, — глупо.
Нтомби никак не выражала своих чувств, однако у меня создалось впечатление, что случившееся доставило ей удовольствие. Не такое явное, как Лелаб, которая ухмылялась открыто, но все же немалое.
Стоило только Кшарии согласиться, как обитательницы гарема, кажется, потеряли к нам всякий интерес. Снова полилась мягкая женская речь, зазвенел смех. Я несколько растерялась. Это все, что сейчас вообще было?
Однако Лелаб только подхватила меня под руку и увела в сад. Деловито дотянула до скамьи и усадила в узорчатой тени фруктовых деревьев. Я покосилась на нее (не на тень, на Лелаб).
— А дальше что?
— Подождем, когда жрецы Алкубры приступят к богослужению, — ответила она, внимательно рассматривая носки своих туфель.
— А он… — Я запнулась. — Все-таки бог?
Помня, что говорил Чиу, можно было сомневаться уже во всем подряд. Лелаб покосилась на меня и хмыкнула.
— Они тут все боги, Лада. Шаг влево, шаг — вправо — ачь! — и бог. Только крайне не любят, когда при них упоминают кого-то другого. У нас бытует мнение, что в каждом конкретном месте может быть только один бог. Остальные — демоны.
До меня стало немного доходить. Что ж, вполне разумное решение. Но все же решилась спросить:
— Ты имеешь в виду, что здесь бог — Алкубра?