“Ты не должен винить себя”, - сказал Алекс. “Я не знаю”.
“В любом случае, я увидел тебя снова. Я был в Лондоне, работал с посольством Австралии. Ты все еще учился в начальной школе, и Джек присматривал за тобой.”
“Ты встречался с ней”.
“Пару раз. Мы вместе посмеялись ”. Эш бросил быстрый взгляд на Алекса, как будто что-то искал. “Я не мог в это поверить, когда услышал, что МИ-6 завербовала тебя”, - пробормотал он. “Алан Блант, безусловно, бессердечный сукин сын. И потом, когда ты оказался в Австралии! Но я все равно хотел бы, чтобы ты не участвовал в этой миссии, Алекс. Я не хочу, чтобы тебе причинили боль ”.
“Уже немного поздно, Эш”.
Свет в салоне снова зажегся, и стюардессы начали продвигаться по проходу. В то же время Алекс почувствовал, как у него скрутило живот, когда они начали спускаться.
Они прибыли в Джакарту, следующий шаг в их путешествии. Конец трубопровода был уже на виду.
РАСКРУЧИВАТЬ ИГРУШКИ
Sиногда Алекс задавался вопросом, все ли аэропорты в мире были спроектированы одним и тем же архитектором: кем-то, кто любил магазины и коридоры, окна с зеркальным стеклом и растения в горшках. Вот он был в Сукарно-Хатте, международном аэропорту Джакарты, но с таким же успехом это мог быть Перт или Бангкок. Полы могли быть более отполированными, а потолки выше, и в любом другом магазине, казалось, продавалась мебель из ротанга или красочная набивная ткань, известная как батик. Но в противном случае он мог бы вернуться к тому, с чего начал.
Они быстро прошли паспортный контроль. Чиновник в своей кабинке со стеклянным фасадом едва взглянул на поддельные документы, прежде чем поставить на них печать, и, не сказав ни слова, они были приняты. Им также не пришлось ждать в пункте выдачи багажа. У них был только один чемодан на двоих, и Эш пронес его в самолет и с самолета.
Алекс устал. Как будто события последних пяти дней в Бангкоке наконец-то доконали его, и все, чего он хотел, это спать, хотя почему–то он сомневался, что проведет ночь в удобной постели. Больше всего ему хотелось побыть одному, чтобы поразмыслить над тем, что сказал ему Эш. За последний час он узнал о своем прошлом больше, чем за всю свою жизнь, но все еще оставались вопросы, которые он хотел задать. Винил ли его отец Эша за ошибки, которые были допущены в Мдине? Почему он был с ними в аэропорту? И что же он увидел такого, о чем так не хотел говорить?
Они прошли в зал прилета, и снова их окружила толпа зазывал и таксистов. На этот раз их ждали двое мужчин, оба индонезийцы, стройные и спортивные, в джинсах и рубашках с короткими рукавами. Один из них держал плакат с надписью "КАРИМ ХАССАН". Алекс смотрел на него несколько секунд, прежде чем имя дошло до него, и он был зол на себя. Он совершенно забыл, что Эш путешествовал под этим именем. Эш был Каримом; он был Абдулом. Не имело значения, насколько он устал. Подобная ошибка может привести к гибели их обоих.
Эш подошел к ним и представился, используя смесь дари и языка жестов. Двое мужчин даже не пытались быть дружелюбными. Они просто повернулись и ушли, ожидая, что Эш и Алекс последуют за ними.
Было десять часов, и снаружи, вдали от искусственного климата кондиционеров, стояла невыносимая жара. Никто не произнес ни слова, пока они пересекали главный вестибюль к обочине, где был припаркован грязный белый фургон с третьим мужчиной за рулем. Сзади у фургона были двойные двери без окон. Алекс нервно взглянул на Эша. Он чувствовал, что его вот-вот поглотят, и он вспомнил, как в последний раз садился в машину с членами "змеиной головы". Но Эш не выглядел обеспокоенным. Алекс последовал за ним внутрь.
Двери захлопнулись. Двое мужчин сели впереди с водителем, и они уехали. Алекс и Эш сидели на металлической скамье, которая была приварена к полу. Их единственным видом было переднее ветровое стекло, и оно было таким грязным, что Алекс удивился, как водитель мог видеть, куда они едут. Фургону было по меньшей мере десять лет, и у него вообще не было подвески. Алекс чувствовал каждую кочку, каждую выбоину. И того, и другого было предостаточно.
Аэропорт находился примерно в двенадцати милях от города, соединенный автомагистралью, которая была забита транспортом даже в это время ночи. Скосив глаза через плечо водителя, Алекс почти ничего не видел, пока, наконец, не показалась Джакарта. Сначала это напомнило ему Бангкок, но когда они подъехали ближе, он увидел, что город стал уродливее и как-то менее уверен в себе, все еще пытаясь вырваться из расползающегося города трущоб, которым он когда-то был.
Движение было ужасным. Их везли в Джакарту по бетонной эстакаде, и внезапно над ними и под ними, а также с обеих сторон появились машины и мотоциклы. Небоскребы – скорее громоздкие, чем красивые – возвышались впереди, тысячи бесполезно горевших лампочек в офисах, которые наверняка были пусты, окрашивали ночное небо в желтый и серый цвета. Вдоль тротуаров стояли ярко раскрашенные продуктовые киоски – warungs – но, похоже, никто не ел. Толпы расходились по домам, как лунатики, прокладывая себе путь сквозь шум, грязь и жару.
Они свернули с эстакады, покидая главную часть города так же быстро, как и въехали в него. Внезапно фургон загрохотал по грунтовой дороге, шлепая по лужам и объезжая разбросанные кирпичи и щебень. Не было ни уличных фонарей, ни вывесок, ни света от луны, которую закрыли облака. Алекс видел только то, что ему показывали фары. Это был какой-то пригород, район трущоб с узкими улочками, домами с жестяными крышами и заплатами из рифленого железа, стены поддерживались деревянными лесами. Странные колючие кустарники и низкорослые пальмы росли по обочинам дороги. Там не было тротуара. Где-то залаяла собака. Но нигде не было никаких признаков жизни.
Они подошли к воротам, которые, казалось, были сложены из кусков плавника. Два слова – на индонезийском – были нацарапаны поперек них красной краской. Когда они подъехали, водитель нажал на пульт дистанционного управления в фургоне, и ворота открылись, пропуская их на большой квадратный комплекс со складами и офисами, освещенный парой дуговых ламп и огороженный со всех сторон. Фургон остановился. Они прибыли.
Похоже, там больше никого не было. Двери фургона распахнулись, и двое мужчин повели Алекса и Эша в один из складов. Алекс увидел высокие ящики, некоторые из них были открыты, из них высыпались соломенные и пластиковые игрушки. Там была куча скутеров, сплетенных вместе, и домик Венди, лежащий на боку. Пушистая обезьяна лежала, расставив ноги, из разреза в животе у нее свисала пена, она смотрела на них пустыми стеклянными глазами. Алекс надеялся, что это не было предзнаменованием. Он никогда не видел коллекции игрушек, которые выглядели бы менее забавно. Судя по их состоянию – пыльные и полуразрушенные – они могли находиться здесь годами.
Два тонких матраса, расстеленных на полу, рассказали ему о худшем. Это было место, где они должны были спать. Не было никаких признаков туалета или места, где можно было бы помыться. Эш повернулся к мужчинам и подал знак, сложив ладони рупором у рта. Он хотел пить. Мужчины пожали плечами и вышли.
Это должны были быть самые долгие девять часов в жизни Алекса. У него не было ни простыней, ни одеял, а матрас почти ничего не делал, чтобы защитить его от каменного пола под ним. Он был весь в поту. Его одежда впивалась в него. Вся Джакарта была во власти шторма, который отказывался прекращаться, и воздух, казалось, состоял на девять частей из воды. Хуже всего были комары. Они нашли его почти сразу и отказались оставить его в покое. Не было смысла бить его по лицу, и через некоторое время Алекс перестал приставать. Комаров, похоже, это не волновало. Единственным спасением был бы сон, но сон отказывался приходить.
Эш не мог с ним поговорить. Всегда был шанс, что в комнате могут быть микрофоны. В любом случае, он привык к этому. К досаде Алекса, его крестный уснул почти сразу, оставив его одного страдать каждую минуту ночи.
Но, наконец, наступило утро. Алекс, должно быть, впал в какое-то подобие полусна, потому что следующее, что он помнил, Эш тряс его, а серый дневной свет просачивался через окна и открытую дверь. Кто-то принес им два стакана сладкого чая и корзинку с булочками. Алекс предпочел бы яйца с беконом, но решил, что, вероятно, лучше не жаловаться. Присев на корточки на своем матрасе, он начал есть.
Что происходило? Алекс понял, что фальшивых паспортов, которые им выдали в Бангкоке, было достаточно, чтобы попасть в Индонезию, но Австралия, с гораздо более строгим пограничным контролем, окажется более сложной. Здесь, на острове Ява, они были максимально близки к австралийской земле, и последняя часть их путешествия будет через море – переход примерно в сорок восемь часов, сказал Эш. Место, в котором они находились сейчас, было связано с Unwin Toys – складом и офисным комплексом, который Алекс видел прошлой ночью. Они собирались подождать здесь, пока их лодка не будет готова. И что бы это была за лодка? Он узнает в свое время.
Вскоре после девяти часов один из двух мужчин, которые встречали их в аэропорту, пришел за ними и вывел их со склада, где они спали. Утренний свет был густым и мрачным, но, по крайней мере, это позволило Алексу лучше рассмотреть окружающую обстановку. Игрушки Анвин напомнили ему старомодный лагерь военнопленных, что-то из фильма о Второй мировой войне. Здания были сделаны из дерева и, казалось, были сколочены в спешке, используя все, что было под рукой. Шаткие лестницы вели на второй этаж. Главная площадь была потрескавшейся и неровной, из бетона пробивались сорняки. Трудно было представить, что яркая игрушка, завернутая под рождественскую елку в Англии, могла начать свою жизнь здесь.
К этому времени в комплексе было около дюжины мужчин и женщин. Некоторые из них были офисным персоналом, сидели за окнами и стучали по компьютерам. Прибыл грузовик, и люди разгружали его, передавая картонные коробки из рук в руки. У ворот стояли двое охранников. Они казались безоружными, но, заметив окружавшую их проволочную изгородь, дуговые лампы и камеры слежения, Алекс заподозрил, что у них было оружие. Это был тайный мир. Он хотел держаться