— И?
— И совсем они даже не лишние, чувства эти, — тихо засмеялся он. — Главное — женщину выбрать правильно.
— Да уж, с этим у тебя проблема. — Я наморщила нос, пытаясь за насмешкой спрятать собственное замешательство.
Аспис лишь задумчиво качнул головой, продолжая улыбаться, и от его взгляда, такого знакомого, но одновременно — совершенно другого, внутри сладко и тоскливо заныло. Я никак не могла привыкнуть к вертикальным зрачкам и этим перьям, слишком чужеродными оии казались на знакомом лице. Когда мы встречались в прошлом, он, конечно, скрывал змеиную наружность. Однажды показал ради удовлетворения моего любопытства, но и только, да и был он тогда менее… змеиным. А теперь приходилось привыкать. Вообще привыкать к змеям в их настоящем облике, но с посторонними было проще.
— Почему алхимик предлагал тебе успокоительное? — резко сменил тему змей.
Памятливый…
— Да ничего стоящего внимания, — отмахнулась я.
— А все-таки? — Аспис решил настоять на ответе.
— Кошмары, — ответила коротко. — Мы оказались в одной каюте на черве, Самос был свидетелем моего пробуждения и с тех пор навязчиво предлагает успокоительное собственного изобретения для борьбы с совестью.
— Давно с тобой такое? И как часто? — продолжил допытываться Аспис.
— Ну еще ты начни меня лечить! — вышло, наверное, слишком резко, но змей не обратил на это внимания.
— Если ты помнишь, это моя профессия. И — да. Буду лечить, невзирая на капризы и упрямство пациента, — говорил он спокойно, твердо, таким тоном, что… В общем, запал ругаться иссяк так же быстро, как появился.
Но я все же попыталась настоять на своем:
— Аспис, это просто сны.
— И что именно тебе снится? — невозмутимо продолжил змей.
— Ты хочешь обсудить это прямо здесь и сейчас? — предприняла последнюю попытку.
— Потом и в другом месте ты попытаешься найти иную отговорку. Думаешь, это первый раз в моей практике, что ли? — Он обезоруживающе улыбнулся. — Нори, нас никто не слушает, и глазеют на нас не потому, что окружающим интересны твои проблемы, а из-за моей физиономии. Ты не любишь жаловаться, я это прекрасно помню и понимаю, но тут другой случай, согласись. Так что тебя мучает?
— Разное, — устало вздохнула я, сдаваясь. — Раньше просто всякая муть была — огонь, или темные улицы, по которым убегаешь от чего-то страшного, или кровь — на руках, на стенах. А большую часть я и не запоминала, просто утром просыпалась с пониманием, что снилось что-то мерзкое, или вскакивала вдруг среди ночи с колотящимся сердцем. Сейчас появились воспоминания.
— Сейчас? — Змей слушал, напряженно хмурясь и продолжая машинально поглаживать мою ладонь.
— В школе, — ответила нехотя. — Когда… В общем, с момента встречи с тобой.
Выспрашивать подробности он, к счастью, не стал. Только поднял мою руку, прижался губами к ладони и, опуская, чуть крепче сжал.
— Я придумаю, что с этим можно сделать.
— Попробуй, конечно, но вряд ли получится. — Я поморщилась. — Я уже пробовала это лечить, никакие зелья и прочая ерунда не помогают.
— Сама пробовала? — понимающе усмехнулся змей.
Я только неопределенно передернула плечами — как будто были другие варианты! К орденским целителям, что ли, с этой проблемой идти?
— Разберемся, — уверенно кивнул он, потом как-то виновато и немного криво улыбнулся и добавил задумчиво: — Как-то неправильно у нас с тобой свидание проходит. И веселить тебя у меня получается плохо…
— Видимо, возраст уже не тот, чтобы так развлекаться, — философски хмыкнула в ответ.
— Что за навязчивое желание прибавить себе лет? — улыбнулся он. — Просто импровизация оказалась неудачной, но у меня есть пара идей, как исправиться.
— Моего мнения ты, я так понимаю, не спрашиваешь?
— А зачем, если я и так знаю, что ты продолжишь дергаться и нервничать по поводу и без? — Аспис пожал плечами. — Разберемся. Надеюсь, сегодня получится покончить со всеми неучебными делами и наконец насладиться рутиной. А завтра проведем ритуал. Впрочем, о чем я! Для этого же не надо искать по всему миру, достаточно пары капель крови. Можно не откладывать на завтра, прямо сегодня и проверить, сравнить тебя и парней. И потом уж, если ничего не выйдет…
— Нет, давай все-таки завтра, — ответила ему после заминки. — Когда будет спокойно, мы разберемся со смертями и… В общем, завтра.
Я понимала, что это малодушие, что откладывать проверку заставляет совсем не желание закончить дела, а банальный страх. Да, я хотела найти сына и совсем ничего не имела против Келя или Беса. Но боялась. Узнать, что это кто-то из них, и еще больше — что его среди них нет. Что его… вообще больше нет. И я цеплялась за малейший повод.
— Ну что, пора? — предложила скомканно, еще немного помолчав.
Несмотря на то что свидание и впрямь получилось какое-то не такое, уходить, возвращаться в школу не хотелось. Хотелось вот так сидеть рядом в пахнущем сдобой тепле и наслаждаться ощущением того, что всего остального мира не существует.
— Да, пойдем, — точно так же нехотя согласился змей, выкладывая на стол деньги в оплату ужина.
— Аспис, а откуда у тебя местные деньги? — запоздало сообразила я.
— Ну ты даешь! — рассмеялся он. — Нори, а ты вообще в курсе, что нам зарплата в школе полагается? И Таврик очень аккуратно ее выплачивает. А в первый раз Самос охотно принял у меня в оплату жемчужину, я прихватил с собой горстку, они в том мире вместо денег.
— Да? — удивилась я. — Надо спросить. Я как-то… не задумывалась об этом прежде. Вообще сложно помнить о деньгах, когда почти ими не пользуешься.
— Как это?
— Ну… Форму в ордене выдавали, питалась я там же, книги брала в библиотеке. А больше тратить, считай, и не на что было. За квартиру вот только платила, а сейчас и этой необходимости нет.
— И все эти годы ты носила исключительно форму? — с непонятной интонацией спросил мужчина.
— Она была удобной. — Я развела руками.
Змей вздохнул, но ничего не сказал, а расспрашивать подробнее уже не было возможности: мы свернули в небольшой пустой переулок, и пришла пора плести чары портала.
Если кто-то и заметил наше с Асписом отсутствие, то промолчал. Да и не сказалось оно ни на чем: к счастью, за это время никакой катастрофы не случилось, школа жила нормальной жизнью — и не поймешь с ходу, что здесь произошло уже два убийства.
Вернулись мы, несмотря на все задержки, вовремя, даже удалось немного повозиться с документами до того, как в кабинете начали собираться работники. Причем первым прибыл капитан, и мы с ним успели обменяться мнениями и планами.
Идею провокации он всесторонне одобрил, вслед за нами посетовал, что приходится привлекать ученика, но всерьез не протестовал — и отсутствие других вариантов признавал, и, кажется, не считал Бареса таким уж ребенком. Вполне справедливо, пожалуй.
Еще капитан дал понять, что не сидел все это время без дела: он умудрился составить очень подробный распорядок последних двух суток не только троих основных подозреваемых, но и остальных взрослых обитателей школы, включая даже себя, Асписа и меня. Последний список пестрел наибольшим количеством многозначительных пробелов: похоже, я единственная оставалась неопрошенной.
Пришлось почти поминутно вспомнить минувшие дни, да только это совсем ничего не прояснило: ночи-то я проводила в одиночестве, никто засвидетельствовать это не мог.
Зато обнаружилось любопытное обстоятельство: обе предыдущих ночи Сверта провела с Фалином. Причем, как поделился Власт, последний старательно все отрицал и настаивал на отсутствии у себя всяких свидетельств — берег репутацию женщины в ущерб собственному алиби. А вот змея, хоть и смущалась, но созналась почти сразу.
С одной стороны, это вроде бы шло ей в плюс, потому что Сверта не боялась признать отношения с человеком, просто смущалась, и я даже готова была порадоваться за рыжего. Но с другой — я не могла отделаться от мысли, что таким образом она отводила подозрения не только от мужчины. Тем более все остальные взрослые обитатели школы скучно проводили ночи в собственных постелях без свидетелей.
Да и алиби такое было шатким. Если это именно змея вкладывала нужные мысли в головы учеников, то она неплохо поднаторела во влиянии на чужое сознание, а значит, могла немного подтолкнуть разум рыжего к нужным мыслям. Например, начать вечер вместе, вместе уснуть — или сделать вид, что уснула. А потом внушить мужчине уверенность, что проспала у него под боком до самого утра и никуда не выходила, и тихонько ускользнуть на час-другой.
В конечном счете получилось, что работу капитан проделал огромную, но никаких подвижек в расследовании это не вызвало. Понятно теперь, почему за идею с провокацией Цовер ухватился с не меньшим пылом, чем мы. Не было у нас другого способа выявить убийцу.
Каждый следующий, входя в кабинет, начинал свой визит с вопроса о ходе расследования и желания узнать подробности, и каждому мы одинаково отвечали, что проще подождать всех, чем пять раз повторять одно и то же. Чтобы охватить даже тех, кого мы с Асписом не подозревали, просто пригласили всю взрослую часть школьного населения, не считая второго прибывшего с капитаном стражника: просто потому, что повода позвать еще и его не нашлось.
Когда собрались, слово, по общему согласию, взял Цовер. Доклад вышел кратким и емким. С ходу подхватив нашу с Асписом идею, капитан очень аккуратно выкинул из рассказа те детали, которые могли вызвать у убийцы ненужные подозрения. И результат его доклада получился неутешительным.
— Что же получается, подозреваемых нет? — мрачно спросил Зарк, бросив недовольный взгляд на рыжего.
— Нет. Или одинаково подозреваются все, — развел руками капитан. — Я сразу предупреждал, что я не следователь.
— Мне это надоело! — резко бросил змей. — Сколько можно подвергать детей опасности? Сегодня же свяжусь с Советом, надо прекращать это. Я изначально утверждал, что в этом мире никто нам рад не будет!